приносил освежающую прохладу. Установившиеся ясные дни принесли с собой настоящее летнее тепло, почти жару. Зашуршав галькой, я двинулся к палатке центра боевого управления.
Войдя на ЦБУ, я сразу узнал в стоявшем рядом с комбатом подполковнике знакомого ГРУшника, как-то пару раз мы уже встречались, причём один раз совсем недавно, вот только фамилии я его не помнил. Да и по совести нужна была мне его фамилия…
– Товарищ полковник, старший прапорщик Ефимов по Вашему приказанию прибыл! – отрапортовал я, вскидывая ладонь к головному убору.
– Ефимов, – без обиняков начал комбат, – вот по твою душу, – он кивнул в сторону подполковника. – Побеседовать с тобой хочет. – Тут Шипунов усмехнулся и добавил: – Тет а тет. – И не удержавшись, с нескрываемым сарказмом: – Прямо романтическая встреча! Блин.
Я удивлённо поднял брови: с чего бы это моей персоной так заинтересовались?
– Подполковник Остапенко, – представился мой будущий собеседник с таким видом, будто действительно видел меня впервые.
– Да мы вроде знакомы, – не совсем вежливо отозвался я, пожимая протянутую руку.
– Где тут у вас можно поговорить без посторонних глаз? – это он обратился уже к комбату.
– Только на свежем воздухе, – было видно, что Шипунову ситуация не нравится, но сделать что – либо он не может. Или не считает нужным. Хотят побеседовать с его подчинёнными? Не вопрос – пусть беседуют.
– А Гордеев и Паламарчук, насколько я понял, на выезде? – уже собираясь выходить из палатки, невинно поинтересовался прибывший подполковник, и мне стало понятно, откуда может дуть ветер.
– Да, – подтвердил его предположение Шипунов. – Первая группа капитана Паламарчука в Ханкале, с утра за продуктами убыла, будет только завтра, не раньше. Майор Гордеев на боевом задании с третьей и четвёртой группами. Остался один прапорщик. Если его мало – ждите.
Остапенко поморщился и промолчал. Ведь комбат не соврал – всё обстояло именно так, как он и сообщил, тем более, что прибывший мог знать это не хуже нашего, если бы захотел. А я задумался – если для разговора требовались я, Гордеев и Паламарчук, то речь однозначно шла о нашем крайнем совместном выходе. И в чём мы там провинились? – я пытался понять ход мыслей прибывшего подполковника. – Что там было такое, отчего нами заинтересовалось вышестоящее командование? Мне стало искренне любопытно. И пока мы с подполковником топали «на свежий воздух», я не переставал размышлять на эту тему, но ничего путного в голову мне не приходило.
– Насколько я знаю, на крайнем боевом задании у Вашей группы произошло боестолкновение с противником? – Остапенко начал издалека. В этот момент мы уже вышли за обнесённый колючей проволокой периметр ПВД.
– У наших групп, – чувствуя какой-то подвох, поправил его я.
– Хорошо, у ваших групп, – подполковник понимающе улыбнулся, – но дела это не меняет. Насколько мне известно, оно произошло на высоте…79, так?
– Так, – я пока ещё не понял, куда он клонит, а Остапенко уже доставал карту местности.
– А вот теперь посмотрим сюда, – мы с ним выбрались на бугор так называемой «улитки», откуда местность просматривалась на сотни метров и ни одной души вплоть до пехотных блокпостов нами не наблюдалось. – Вот эта высота. Так скажите мне пожалуйста, за каким бесом сюда попёрлись чехи, отходившие со стороны… ров?
Я, словно вспоминая, заглянул в карту. Действительно, делать им там было совершенно нечего. Подполковник присел и жестом пригласил меня присесть рядом.
– А может, эти боевики не принимали участия в нападении? – выдал я ему возможный вариант развития событий и присел на покрывающую землю траву.
– Принимали, ещё как принимали! – подполковник подавил в себе лёгкую усмешку. Мой аргумент был не слишком силен, и Остапенко не преминул его разрушить. – Мы позволили предположить, что в ваше сообщение закралась неточность, и боестолкновение произошло несколько в другом месте. Вот только хотелось бы знать, где именно?
– Не понял? – надеюсь, изобразить удивление на лице у меня получилось вполне убедительно.
– Что тут понимать… – начал выстраивать свою позицию прилетевший к нам подполковник. И пока он говорил, убеждая меня в своей правоте, я мучительно соображал, на чём мы всё-таки прокололись и не находил ответа. «Проболтался кто-то из бойцов? Тогда каким образом эти сведения дошли до вышестоящего руководства? Слил кто-то из офицеров, но никто кроме нас троих не знал подробностей. Кто-то что-то узнал от бойцов и доложил? Так и есть. Узнать бы, кто он этот гад помойный…» – но додумать мне не дали.
…незачем отходящим от… ров чехам было влезать на этот хребет, а тем более восходить на высоту…79.
– Почему? – тупо уточнил я, хотя прекрасно понимал, что в чём – в чём, а в этом подполковник был железно прав. Мне стало слегка жарковато, вот бы сейчас ветерок посильнее…
– Да потому, что к любому селению, в любом направлении пройти легче и безопаснее другими путями. Зачем, скажи на милость, им делать крюк, да ещё тащиться незнамо сколько вверх? – Остапенко продолжал дожимать меня логикой.
– Не знаю, – простодушно ответил я и, сорвав травинку, начал ковыряться ей в переднем зубе, если уж играть дурачка, так до конца: – Может, им так надо?
– Стоп, так не пойдёт! – оборвал меня Остапенко. – Я не собираюсь на вас, товарищ старший прапорщик, наезжать, хотя и могу.
– А смысл? – по-моему, я излишне обнаглел.
– Вот именно потому, что не вижу смысла. Но и рассусоливать с Вами долго тоже не собираюсь, – голос подполковника приобрёл некую строгость. – Поэтому давайте как на духу Вы мне – я Вам.
– Это как? – я действительно не понял, что он имеет в виду под этими словами: «Я тебе – ты мне», по-моему, это из другой оперы или я ошибаюсь?
– Я раскрываю перед Вами все карты, – не замедлил пояснить свою позицию подполковник Остапенко, а Вы мне рассказываете правду?
– Это, смотря какие карты… – протянул я неопределённо, но подполковнику хватило и этого. Начал он весьма возбуждённо.
– У нас имеется информация, что террористы готовят нечто направленное против руководства нашей страны. Но информация эта слишком расплывчата, чтобы всерьёз рассчитывать с помощью неё предотвратить готовящуюся акцию.
– Так вот оно что оказывается, а я – то всё голову ломал! – мне вдруг стала понятна вся эта возня с захватом пленных. Руководство страны конечно «важнее» каких-то спецов, рискующих при этом жизнью. Впрочем, как там у нас говорится: Война – наша работа? – Ну, ну, продолжайте! – милостиво согласился я, принимая неоднозначное решение.
– Так вот, по нашему предположению, всё, что произошло в …рах, есть ничто как отвлекающий манёвр.
– Ни хренасеньки пляжик отгрохали! – я не сдержал вырвавшиеся эмоции. Собрать такую толпу только для отвлечения внимания? Уму непостижимо!
– Что – что? – не
