Значит, петиция выражает чаяния всех, потому что члены муниципалитета готовы ее подписать наравне с рядовыми гражданами, и лишь их звание мешает им исполнить это намерение.
То, что муниципальные чиновники, подходившие к толпе с враждебностью и подозревавшие ее в дурных намерениях, оказались на стороне народа, воодушевляет подписавших петицию. Во время незначительной стычки, только что имевшей место между толпой и национальной гвардией, два человека были арестованы; как это почти всегда случается при подобных обстоятельствах, оба арестованных оказываются совершенно невиновны, и наиболее именитые среди подписавших петицию требуют их освобождения.
— Мы не можем взять это на себя, — отвечают делегаты муниципалитета. — Выберите уполномоченных, пусть они пойдут вместе с нами в ратушу, и справедливость будет восстановлена.
Выбирают двенадцать уполномоченных; единодушно избранный Бийо входит в эту комиссию; вместе с тремя чиновниками народные избранники направляются в муниципалитет.
Депутация с изумлением видит, что Гревская площадь полна солдат; они неохотно расступаются, пропуская депутацию сквозь лес штыков.
Бийо идет впереди; как помнят читатели, он знает ратушу: мы уже не раз видели, как он туда входил вместе с Питу.
У двери в зал заседаний три чиновника муниципалитета просят уполномоченных подождать, а сами приказывают привратнику отворить дверь, входят и больше не появляются.
Так проходит час.
Ничего!
Бийо начинает терять терпение, хмурится и постукивает ногой.
Внезапно дверь отворяется. Появляются члены муниципалитета в полном составе во главе с Байи.
Байи смертельно бледен; он прежде всего математик и безошибочно угадывает, где кончается справедливость и начинается произвол; чутье ему подсказывает, что его втянули в неправое дело; однако приказ есть приказ, и Байи пойдет до конца.
Бийо идет ему навстречу.
— Господин мэр, — произносит он с твердостью, уже хорошо известной нашим читателям, — мы вас ждем уже больше часа.
— Кто вы такой и что вам угодно? — спрашивает Байи.
— Кто я? — отвечает в ответ Бийо. — Как странно, что вы меня об этом спрашиваете, господин Байи. Правду говорят: кто сворачивает в сторону, тот не узнает идущего прямой дорогой. Я — Бийо!
Байи встрепенулся: это имя напомнило ему о человеке, одним из первых вошедшем в Бастилию; о человеке, охранявшем ратушу в кровавые дни, когда толпа расправлялась с Фуллоном и Бертье; о человеке, шагавшем рядом с дверцей кареты, в которой король возвращался из Версаля, и прикрепившем к шляпе Людовика XVI трехцветную кокарду, а также разбудившем Лафайета в ночь с 5 на 6 октября; наконец, о человеке, возвратившем недавно Людовика XVI из Варенна.
— А нужно мне от вас вот что, — продолжает Бийо, — я должен вам сообщить, что нас прислал народ, собравшийся на Марсовом поле.
— Чего же требует народ?
— Он требует, чтобы вы сдержали обещание, данное тремя вашими чиновниками, то есть освободили двух несправедливо арестованных граждан, за чью невиновность мы готовы поручиться.
— Ну вот!.. — восклицает Байи, пытаясь пройти. — Разве мы обязаны отвечать за подобные обещания?
— А почему вы считаете, что не должны за них отвечать?
— Потому что они были даны мятежникам!
Уполномоченные в изумлении переглядываются.
Бийо хмурится.
— Мятежникам? — повторяет он. — Ага! Так мы уже мятежники?
— Да, — подтверждает Байи, — мятежники! И я лично отправляюсь на Марсово поле, чтобы навести там порядок.
Бийо пожимает плечами и разражается тем громким смехом, который в устах некоторых людей звучит угрожающе.
— Навести порядок на Марсовом поле? — спрашивает он. — Но ведь ваш друг Лафайет только что оттуда ушел, трое ваших служащих только что оттуда ушли; они вам скажут, что на Марсовом поле сейчас тише, чем на Ратушной площади!
В эту самую минуту капитан, командующий одной из рот батальона Бон-Нувель, с испуганным видом бежит через площадь с криком:
— Где господин мэр?
Бийо делает шаг в сторону, чтобы можно было увидеть Байи.
— Я здесь! — отвечает тот.
— К оружию, господин мэр! К оружию! — кричит капитан. — На Марсовом поле — свалка! Там собрались пятьдесят тысяч бандитов, они готовятся двинуться на Национальное собрание!
Не успевает капитан договорить, как тяжелая рука Бийо опускается ему на плечо.
— Кто вам это сказал? — спрашивает фермер.
— Кто сказал? Национальное собрание.
— Национальное собрание лжет! — заявляет Бийо.
— Сударь! — выхватив саблю, восклицает капитан.
— Национальное собрание лжет! — повторяет Бийо, перехватывая саблю на лету за рукоятку и клинок, и вырывает ее из рук капитана.
— Довольно, довольно, господа! — останавливает их Байи. — Мы сейчас сами все увидим… Господин Бийо, верните, пожалуйста, саблю; если вы имеете влияние на пославших вас людей, возвращайтесь к ним и посоветуйте им разойтись.
Бийо бросил саблю к ногам капитана.
— Разойтись?! — переспросил он. — Как бы не так! Право на петицию признано декретом, и до тех пор, пока декрет нас не лишит этого права, никому — ни мэру, ни командующему национальной гвардией — не позволено помешать гражданам выражать свои пожелания. Вы отправляетесь на Марсово поле? Мы пойдем впереди вас, господин мэр!
Окружавшие их солдаты ждали только приказа: они были готовы по первому слову, по первому жесту Байи арестовать Бийо; но Байи ощутил в громком и твердом голосе этого человека голос самого народа.
Он знаком приказал пропустить Бийо и уполномоченных.
Они вышли на площадь; в одном из окон ратуши развевалось огромное красное знамя, перекатывая кровавые волны под первыми порывами надвигавшейся грозы.
К сожалению, гроза продолжалась всего несколько минут; гром прогремел, но ни одной капли так и не упало на землю; от этого духота стала более ощутимой, в воздухе прибавилось электричества — только и всего.
Когда Бийо и одиннадцать других уполномоченных возвратились на Марсово поле, они увидели, что толпа увеличилась почти на треть.
По приблизительным подсчетам всего там собралось около шестидесяти тысяч человек.
Эти шестьдесят тысяч мужчин и женщин заполнили все: и насыпь, и сам алтарь отечества, и помост, и ступени.
И вот приходят Бийо с товарищами. В толпе движение — к фермеру бегут, торопятся со всех сторон. Освобождены ли двое арестованных? Что поручил ответить господин мэр?
— Арестованные не освобождены, а мэр ничего не поручал ответить, он ответил лично: сказал, что подписавшие петицию — бунтовщики.
