возможность воспитать их носителя в полном соответствии с идеалами. Для них нам не понадобится промывка мозгов и прочие варварские процедуры. У нас будут солдаты, в прямом смысле с колыбели верные «Нойе Орднунгу». И я устал объяснять это Комиссии.
– Разумеется. Но Комиссия получала доклады о причинах выбраковки ваших подопечных. Нашу идеологию усвоили далеко не все…
– Я не сомневаюсь, что Комиссия прекрасно информирована обо всем, что у нас здесь происходит…
– Э, док, вот только на меня так смотреть не надо. – Бернс поднял руки вверх.
– Так или иначе, – продолжил гость, – ваш объект четырнадцать способен точно так же взбрыкнуть.
– И вы предлагаете ликвидировать агента, в которого столько было вложено, только потому, что он может «взбрыкнуть»?
– Да поймите наконец, мы не в состоянии вкладывать в него и дальше, и в целях сохранения секретности…
В вентиляционной трубе было пыльно, и Агент, силясь не чихнуть, пропустил конец фразы.
– Так отправь его на задание.
Это сказал куратор.
– Четырнадцатый уже несколько раз выходил на миссии в моем сопровождении и вполне может справиться один. И вы сами убедитесь, на что он способен.
– А если во время миссии он сбежит? – снова гость.
– Вы опять не слушаете меня, коллега. Он верен «Нойе Орднунгу». Для него в побеге нет смысла.
Гость молчал, раздумывая, а Агент не мог совладать с эмоциями. Дядь Вася считал, что он готов к одиночной миссии! Даже доктор Вернер так считал. Зря Агент его боялся. Доктор ведь всегда говорил: все процедуры и тесты и даже коррекция – только для того, чтобы сделать Агента сильнее.
– Ну хорошо, – утомленно произнес гость. – Я свяжусь с Комиссией. Хотя и не уверен, что она одобрит эту… самодеятельность. Следует подобрать задание, которое можно доверить ребенку.
– Он не ребенок, – сказал куратор. – Он боец.
Это верно. Он боец.
Агент допил сок, отнес стакан в подсобку, куда указала хозяйка.
Он не просто боец – он воин «Нойе Орднунга». «Точная копия Воина, – сказал однажды доктор Вернер. – У тебя те же самые гены и та же самая кровь. Это значит, что ты можешь то, на что большинство смертных не способны. Много людей трудились над тем, чтобы создать Воина. Еще больше – над тем, чтобы усовершенствовать его копии. Если у нас получится, ты станешь практически совершенным оружием…»
Конечно, станет. Агент сможет выполнить миссию. И когда он вернется на базу, они увидят, что завершать проект не нужно.
Агент помыл стакан в маленькой раковине и искал, куда бы его поставить, когда услышал шаги за дверью магазина. Увидел, как внутрь зашли два парня в спортивных костюмах, и быстро спрятался за шкафчик с жестяными банками.
– Мир тебе, мать, – сказал тот, что поздоровее.
– Да где его с вами возьмешь, этот мир, – вздохнула тетка. – Знаю я, зачем явились. В подсобку вон идите, там на ящиках написано «консервы».
Агент стоял не двигаясь. Парни зашли в подсобку и, явно делая это не в первый раз, быстро отыскали нужные коробки и в несколько ходок вытащили на улицу.
– Тот ящик, где звякает, – там я вам сливовицы домашней налила. Она крепкая, вместо спирта будет. А с лекарствами – уж извините, на меня и в прошлый раз в аптеке уже косились, не ровен час, в ГСБ потащат…
– Вы наша спасительница, – сказал другой парень, щуплый и белобрысый. – Как все закончится, сам вам памятник поставит. Прямо в столице, на площади.
– Поставят, поставят, – сказала хозяйка, – и без него обойдутся. Вот прямо тут на кладбище, уже скоро. Ваша братия меня в могилу сведет. Да, вот что еще. Сара, которая в центре торгует, говорит: приходили, о вас спрашивали. Кто да что, она не знает, но, я так думаю, из структур. Передайте его голоштанному высочеству, чтобы сидел тихо и не высовывался.
Агент услышал, как зафырчала машина, и вышел наконец из убежища. Тетка уставилась на него с испугом: она явно о нем забыла.
– Господи, а ты что тут…
– Ничего, – сказал он. – Я стакан помыл. Спасибо за сок.
– Запомни, – сказала она строго, – ты тут никого не видел.
– Не видел. – Он кивнул и снова вспомнил, что нужно улыбнуться. – А кто тут был?
– Вот и хорошо.
Тетка с видимым облегчением взяла в банке у кассы ярко-красный леденец на палочке и сунула ему.
– Я пойду, тетя, – сказал Агент. – А то мама вернется и меня потеряет.
Когда он выбежал на улицу, машины уже и след простыл, но дорога тут была одна, и, судя по разговору, «братия» собиралась обратно в горы. Агент сунул леденец в карман шортиков и побежал, постепенно набирая скорость. Грунт мягко ударял о подошвы кроссовок, теплый ветер обдувал лицо. Агент знал, что не его дело – судить о задании, но вот это ему определенно нравилось.
Джон
Было тихо, в медовом воздухе позднего лета раздавался отчетливый птичий щебет. От старых рельсов ощутимо пахло нагретым железом. Парни уложили на них срубленное дерево, и теперь оставалось только ждать.
– А вы слышали про поезд-призрак? – спросил Хантер. Джон по-прежнему именовал его лейтенантом, хотя считалось, что все они здесь – дезертиры и предатели. – Говорят, это похоронный поезд наместника Райхеля. Если в годовщину его смерти ночь выпадет лунная, можно увидеть, как он едет.
Джон зевнул. Родители Хантера были с американского Юга, но вырос он в Гибее, и в голове у него техасские легенды мешались с местными.
– Ты сто раз рассказывал про этот призрак…
– До чего же я любил в детстве такие фильмы, – сказал Фаркаш. – Знаете, там индейцы нападали на поезда. Убивали бледнолицых и все такое.
– И снимали скальп, – кивнул Грант. – А что. Из нас отличное индейское племя получается. Только надо имена придумать. Большое Ухо там, например…
– Угу, или Маленький Хрен. В самый раз для тебя.
– А еще у них лица были размалеванные, – сказал Маллори. – И лошади. На лошадях-то удобнее…
– Вождю надо имя, – не успокаивался Грант. – Джон Острый Коготь, например. Или…
– Как насчет Джон-два-наряда-вне-очереди-если-кто-то-сейчас-не-заткнется?
Джон понимал, что ребята пытаются немного ослабить напряжение перед рывком, и был им за это благодарен. Но все это ему очень не нравилось. И эти рельсы. И поезд.
Никакой железной дороги здесь вообще не должно было быть. Точнее, она была – до войны тут ходили старые пассажирские поезда, развозя людей по маленьким станциям у самых гор. Последний участок дороги – перегон из Нофы в забытый богом Зиф, нынешнюю демилитаризованную зону, – давно уже не использовался. Потом пути разбомбили в нескольких местах, и
