с шоколадом и создадим новые вкусовые сочетания. Каждый унесёт с этого вечера не только поэтическое настроение, но и коробочку вкусных трюфелей, сделанных своими руками.
Публика одобрительно загудела. В этот момент дверь кофейни открылась, впуская молодого худощавого мужчину. Очки в тонкой золотой оправе съехали на кончик носа, придавая ему, вкупе с очень серьёзным выражением лица, комичный вид. Мужчина поклонился и замер на пороге.
— Господин Флэтис! Какая честь! — воскликнула госпожа Бромстард. — Мы как раз ждали вас, чтобы начать вечер!
— Да-да, прошу простить, — едва слышно пробормотал великий и талантливый. — Экипаж подали на час позже…
Дальнейшие объяснения потонули в восторженных приветствиях. Ривз Флэтис оказался поэтом, который, несмотря на свои молодые годы, обрёл большую популярность не только в узких кругах. Его стихи публиковались в газетных колонках и пособиях по литературе для высших учебных заведений, а главное издание Бравена не так давно подписало с ним договор на публикацию сборника стихов и поэм.
Сам господин Флэтис не выглядел как знаменитость. Неуверенная улыбка, слегка неряшливый, рассеянный вид и тихий голос. Но когда речь заходила о поэзии, он удивительным образом менялся. Плечи расправлялись, а тихий ровный голос приобретал твёрдость и магнетические нотки. Я, буквально открыв рот, слушала, как мужчина зачитывает отрывок из поэмы «Ронар и Овида». Словно заклинатель змей, он вёл слушателей за собой в далёкую восточную страну и мир, полный тайн, загадок и любви.
Встреча текла своим чередом. Постепенно опустели подносы с десертами, была выпита тонна чая, темы для бесед стали постепенно иссякать. Я подготовила весь реквизит для мастер-класса и тихонько попросила внимания, после чего перед гостями были расставлены мисочки с растопленным шоколадом, а в центре стола протянулась цепочка с разнообразными наполнителями и посыпками. Все замерли, с интересом разглядывая меня, а я, скрестив пальцы, молилась об одном: только бы шоколад правильно загустел, только бы получилось.
— Приступим? — нетерпеливо спросил кто-то в дальнем углу стола.
Я действовала на абсолютном вдохновении, ведь ни программы, ни отработанной для новичков рецептуры не имела. Сначала рассказала о том, как кристаллизуется шоколад, если нагреть его до правильной температуры, потом рассказала о сочетаниях различных вкусов, приправив сухую теорию парочкой легенд со времён учёбы, всплывших в памяти. Я не ожидала успеха, но он случился. Через полтора часа на многочисленных тарелочках красовались различной формы трюфеля, а гости довольно перешёптывались, наслаждаясь делом рук своих. Мы справились, и я буквально кожей чувствовала, как довольна Диди, отдыхавшая в своём ажурном золотом домике.
— Благодарю, Вероника, вечер был невероятным! — госпожа Бромстард благодарно сжала мою руку. — Славно ты придумала с этим… как ты его назвала?
— Мастер-класс, — с улыбкой ответила я. — Это придумала не я. Так на нашем курсе назывались отдельные часы, когда к нам приезжали именитые мастера кондитерского дела. Мы смотрели на новые техники, записывали теорию и испытывали себя на практике. Занятия проходили в дружеской атмосфере и больше были похожи на праздник, чем на уроки. С момента открытия кофейни я мечтала создать нечто подобное. Спасибо, что доверились мне, госпожа Бромстард.
— Это был лучший творческий вечер из всех, что я устраивала, дорогая. Твоё дело определённо ждёт успех!
Женщина ушла, бережно прижимая к груди коробочку трюфелей с марципаном и ягодной крошкой, а я принялась за уборку.
Праздник затянулся, и пришлось снова потратить некоторые силы на бытовую магию. Пока мылась посуда и подметался пол, мысли снова вернулись к пекарне и её владельцу, полному тайн и загадок. Наши с Винсентом эксперименты шли на пользу делу. Наборы со свежеиспечёнными булочками и кофе раскупали в первые минуты открытия, а разноцветные пирожные из рисовой муки с охлаждённым сливочным кремом и ягодной сердцевиной уже заказали на несколько недель вперёд. Однако на пользу ли моему сердцу шли эти ночные бдения? Винс учил меня правильно замешивать дрожжевое тесто. В какие-то моменты казалось, что его руки были везде. Нежно вели по коже, заставляя волоски на руках вставать дыбом, сильно, но бережно сжимали пальцы. В итоге я ловила себя на том, что, кроме стука пульса в ушах, не слышу совсем ничего, а днями напролёт пытаюсь вернуться памятью в невероятное ощущение невесомости. Но при этом мужчина не переходил черту, был также приветлив и вежлив со мной, как и со всеми и, словно не замечал хаоса, что сеял в моей душе. В любом случае Винсент легко ходил по краю, а я… я уже несколько раз чуть не срывалась в пропасть. Кажется, даже Ди махнула крылом на моё безрассудство и лишь сердито пыхтела каждый раз, когда я падала в кровать, собрав по пути все углы и косяки, и мечтательно улыбалась. Но сегодня я в очередной раз убедилась, что мужчина не планирует впускать меня в свою жизнь дальше входной двери. Его таинственные исчезновения могли означать, что в его сердце уже есть женщина, и тогда то, что происходило между нами, лишь игра. А если он всё же не тот, за кого себя выдаёт? Что если он скрывается, и тогда…
— Хватит, Вероника! — рыкнула, гася магию.
Пытаясь отвлечься от хмурых мыслей, я начала рьяно протирать оставшиеся столы, когда колокольчик сообщил о позднем визитёре.
— Кхм, — на пороге стояла Лерайлия, нервно переминаясь с ноги на ногу.
— Лера? — я растерянно улыбнулась подруге.
— Ты уже закрыта? Или я могу пройти? — неуверенно спросила она.
— Для тебя я всегда открыта. Садись за любой столик.
Я поспешила сделать две чашки кофе с мятным сиропом, поставила на стол последние маковые пирожные, оставшиеся после творческого вечера, и присела рядом. Лера с улыбкой приняла угощение, но я заметила, как трясутся у неё руки, и обеспокоенно поинтересовалась:
— Что случилось?
— Ничего… — она отрицательно тряхнула головой.
— А если честно?
— Ничего… Просто…
По щекам девушки внезапно полились горькие слёзы. Я совсем не понимала, что могло случиться, и, соответственно, не знала, чем могу помочь.
— Ты поругалась с Девеником? — спросила наугад и, кажется, попала в цель.
— Нет… — всхлипнув, ответила Лера. — Мы с ним не поругались, мы с ним поцеловались.
Ого…
— А почему плачешь? Поцелуй был настолько плохим?
— Нет, он был волшебным.
— Тогда что не так? — непонимающе нахмурилась, глядя в красные от слёз глаза подруги.
— Поцелуй со мной был вчера, видимо, я у Девеника в расписании по вторникам. А сегодня среда — день Камиллы. Хотя не уверена, что у неё только среда, я не уточняла.
Из сбивчивого рассказа девушки я поняла только одно. Она влюбилась и ужасно ревнует. Слухи о бывшей пассии её возлюбленного помогают воображению рисовать самые трагичные сюжеты,
