Мой путь лежал в Азанар. Когда Алеш попросил пристроить этих двоих, я сразу продумал, что разместить их рядом с собой у Овора или в трактире было бы опасно. Не мог я их разместить и у Кувалды, на виду у бандитов и сыщиков. Опасно для меня и опасно для них. Надо сделать так, чтобы ничто не связывало меня с ними. Я сначала хотел купить им дом, нанять обслугу, но потом вспомнил о вдове из Азанара, которая делала и продавала мои зелья, – Груте. Что может быть лучше, чем спрятать вещь на виду. Я попрошу ее приютить девочек, думаю, она мне не откажет. Скажет, если что, что это приехали пожить родственники друзей ее погибшего мужа.
Прокс уходил не оборачиваясь. Все, что нужно, он сказал, позаботился о девочках и пристроил их. Странным образом он доверял штрафнику больше, чем братству и сенгурам. И, когда он увидел возмужавшего юношу со взрослыми глазами, то понял, что в нем не ошибся. Это было чутье скрава, помогающее ему сделать правильный выбор. Он уходил, чтобы спрятаться от ищеек главка. Его найдут здесь, найдут на Сивилле, и единственным местом, где он сможет завершить свое задание, отмыться от ярлыка предателя и уйти от чистильщиков, был нижний слой.
Он получил извещение от Вейса, что пора покинуть его гостеприимный дом и найти себе работу. Такое сообщение обговаривалось, и оно посылалось в том случае, когда на него объявлялась охота (иногда такое случалось). Вейс давал знать, что его ищут свои, он нужен мертвым и Блюм уже не может его прикрывать. Демон должен был исчезнуть. Он был предоставлен сам себе и мог надеяться только на себя или на чудо. На какое-то время открытый мир был для него закрытым. Все было бы проще, если бы он был один, но сейчас он не мог переправить девочек из сектора, его искали. Все спутники в секторе, через который он смог бы уйти, взяты под контроль. Ему нужно было время. Или выполнить задание и доказать, что он не предатель, или предоставить свидетельства своей смерти.
Почему он попал в такое положение, Прокс тоже понимал, это плата за жизнь десантников. На него свалили провал операции, а это значит, его ищут, чтобы убить. Ну что же, он готов был их встретить.
Мы втроем шли по улицам города в сторону портальной площади в сопровождении двух больших собак, которые почему-то решили нас охранять. Местные больше не предпринимали попыток ограбить меня или поговорить со мной. Девочки тоже молчали, а я не знал, о чем с ними можно говорить, и принял за лучшее тоже не вступать в разговоры. У самой площади, огороженной высокой стеной, я увидел женщину, стоявшую в окружении собак. Она пристально смотрела на нас. Наши сопровождающие увидели ее и весело завиляли хвостами. Хозяйка! – передали они мне свои чувства. От нее исходила не угроза, а только сильное любопытство. Аврелия мельком взглянула на нее, потом на меня и тихо произнесла:
– Иномирянка, как и ты. Наверное, поэтому вас адские псы любят.
Я сделал вид, что не замечаю этой женщины, и прошел на площадь. Что-то уж очень много здесь собралось иномирян, подумал я. Она или из АДа, или из синдиката. И то и другое для меня было малоприятным. Она видела нас троих. Но с этим уже ничего не поделаешь.
Через трик мы были уже в Азанаре.
Глава 7
Забег на длинную дистанцию
На бывшей базе пиратов царила деловая суета. Увидев меня, неожиданно возникшего в коридоре, несколько идущих по своим делам мужчин тут же направили на меня станеры и со злостью в голосе приказали:
– Не двигайся, пират!
Чтобы не создавать дополнительных проблем, я замер и произнес:
– Проводите меня к Гаринде.
Один из них посмотрел на меня с усмешкой и спросил с явной издевкой:
– Может, еще к ее высочеству тебя доставить? Поднял руки и стой смирно!
Понимая, что попал в руки своих же озлобленных подданных, спорить не стал. Их воинственное настроение меня вполне устраивало. Теперь это были не блеющие от страха овцы. Это были наученные жизнью, пережившие невзгоды и оказавшиеся несломленными осторожные люди.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Меня провели по коридорам, где вовсю кипела жизнь, и засунули в камеру к Карлу. Как выяснилось, его тоже нашли и вместе с людьми определили в местную тюрьму.
– За что вас? – с огромным удивлением спросил он.
– А вас за что? – в ответ поинтересовался я.
Карл, сбитый с толку, сначала уставился на меня, пытаясь понять, как так оказалось, что пленили того, кто захватил станцию. Я видел по его ошеломленному взгляду напряженную работу мозга, просеивающего множество вариантов того, что могло произойти, но, так и не придя к какому-то мнению, он медленно, думая о своем, ответил на мой вопрос:
– Нам… не поверили, что мы ваша команда. Тут командует мегера… что откусила нос Окурку… и ждет какую-то милость… чтобы с нами разобраться.
Он не сводил с меня глаз. И в них, как в открытой книге, я прочитал, что он в своих размышлениях ушел недалеко и к каким-то определенным выводам не пришел. В его округленных серых глазах оставалось прежнее недоумение пополам с удивлением и стоял все тот же вопрос: а вас-то за что?
Не став его мучить, ответил:
– Меня не знают и приняли за пирата, за это и посадили.
Недоумение Карла перешло в ошеломление.
– И что теперь делать? – Он был не в силах понять происходящее.
– Подождем мегеру, что откусывает носы, – со вздохом ответил я. Признавать себя дурнем не хотелось. Сам виноват, что не предупредил Гаринду о Карле и о том, чтобы мое изображение показали всем проснувшимся. – А чтобы не скучно было ждать, сперва перекусим, господа, чем бог послал. Я весь в запарке, двое суток не жрамши. – Вышло несколько грубовато, зато соответствовало действительности.
Деловито достал ковер и на нем мгновенно, как на скатерти-самобранке, оказался поросенок, вино, булочки, фрукты, зелень, неизменные бокалы и ножи, украшенные золотом и камнями, вилки из серебра.
– Присаживайтесь, – тоном радушного хозяина пригласил я и сам сел по-турецки на край ковра. Остолбеневшие заключенные – безопасники, угодившие в тюрьму по моей неосмотрительности, – впали в прострацию и замерли столбами. Все, что сейчас происходило в камере, было за гранью понимания. На их глазах я, словно фокусник, из ниоткуда достал ковер и сервировал его в мгновение ока.
– Садитесь! – более твердо, чем ранее, предложил я. – Садитесь, господа, а то мясо остынет. – Это уже был приказ, и он отчетливо слышался в моем голосе.
В это время из сумки вылезла голова мастера, он увидел вино и радостно крикнул:
– Садитесь, друзья, в ногах правды нет!
Живо схватил бутылку и исчез. Я возмущенно сунул руку в сумку и отобрал бутылку, снова водрузив ее на ковер. Следом показалась голова магистра, утыканная гвоздями, он осмотрелся, сказал «здрасте» и попытался стащить бутылку, но, получив по руке, тут же исчез.
– Это что сейчас было? – спросил один из парней Карла, он тер глаза и не мог, по-видимому, понять, привиделось ему или нет. – Вы это видели? – поворачивая голову то влево, то вправо, спросил он своих товарищей.
Чтобы не пугать ребят, я небрежно ответил:
– Это секретное оружие нашего княжества. Прошу не распространяться.
Карл первым пришел в себя и осторожно уселся на краешек ковра, так же, как и я, скрестив ноги, и поморщился. С непривычки ему так сидеть было неудобно. Но я знал, что по-другому сидеть и не класть ноги на ковер было еще хуже. Его ребята быстро расселись. А я, достав меч, ловко напластал поросенка на куски.
– Приятного аппетита, – пожелал я всем и, показывая пример, как надо делать, налил вина себе и Карлу, протянул бутылку одному из бойцов, показывая взглядом, чтобы он наливал и себе и другим. Поднял бокал и произнес: – Ну, за знакомство!
Карл осторожно пригубил, покачал головой и, воскликнув: «Однако! – выпил до дна. С удовольствием причмокнул и, взяв в руки нож, стал его рассматривать.
– Это что, все из вашей сумки? – показал он острием ножа на мою небольшую сумку из отлично выделанной кожи.
