XXXI
ОТ ДЕВЯТИ ЧАСОВ УТРА ДО ПОЛУДНЯ
(Окончание)
Возвратившись во дворец, Рёдерер встретил камердинера, разыскивавшего его по поручению королевы; Рёдерер и сам хотел с ней переговорить, понимая, что в эти мгновения именно она представляла во дворце истинную силу.
Поэтому он очень обрадовался, когда узнал, что она ждет его в укромном месте, где они могли бы поговорить с глазу на глаз и без помех.
Он поспешил подняться вслед за Вебером.
Королева сидела у камина, повернувшись к окну спиной.
Услышав, как отворяется дверь, она торопливо обернулась.
— Ну что, сударь?.. — спросила она, не уточняя, что именно ей хотелось бы узнать.
— Королева изволила меня вызвать? — отозвался он.
— Да, сударь; вы одно из первых должностных лиц в городе; ваше присутствие во дворце — надежная защита для монархии, вот почему я хочу у вас спросить, на что мы может надеяться и чего нам следует опасаться.
— Мало на что, ваше величество, можно надеяться, а вот опасаться нужно всего!
— Значит, народ решительно наступает на дворец?
— Его авангард — на площади Карусель, он ведет переговоры со швейцарцами.
— Переговоры? Но я приказала швейцарцам отвечать на силу силой. Неужели они склонны к неповиновению?
— Нет, ваше величество, швейцарцы готовы умереть на своем посту.
— А мы — на нашем, сударь; так же как швейцарцы — солдаты на службе у короля, короли — солдаты на службе у монархии.
Рёдерер промолчал.
— Неужели я имею несчастье быть иного мнения, чем вы? — спросила королева.
— Государыня, — объяснил Рёдерер, — у меня будет мнение лишь в том случае, если ваше величество окажет мне милость спросить его.
— Сударь, я его спрашиваю.
— Я буду говорить со всею откровенностью человека убежденного, ваше величество. По моему мнению, король обречен, если он останется в Тюильри.
— Но если мы не останемся в Тюильри, то куда же нам отправиться? — воскликнула королева, испуганно поднявшись.
— В настоящее время существует только одно убежище, способное защитить королевскую семью.
— Какое, сударь?
— Национальное собрание.
— Как вы сказали, сударь? — изумленно моргая, переспросила королева, словно не веря услышанному.
— Национальное собрание, — повторил Рёдерер.
— И вы полагаете, сударь, что я стану о чем-нибудь просить этих людей?
Рёдерер промолчал.
— Раз уж существуют враги, сударь, то я предпочитаю тех, что атакуют нас в открытую, нежели тех, что стремятся исподтишка ударить в спину!
— В таком случае, ваше величество, вы должны решить: идти вам навстречу восставшему народу или отступить в Собрание.
— Отступить? Неужели нас совсем некому защитить и мы вынуждены отступать, даже не открыв огонь?
— Не угодно ли вашему величеству, прежде чем принять окончательное решение, выслушать рапорт человека сведущего, чтобы знать, на кого вы можете рассчитывать?
— Вебер, сходи за кем-нибудь из дворцовых офицеров, приведи сюда либо господина Майярдо, либо господина де Лашене, либо…
Она едва не сказала: «Либо графа де Шарни», но осеклась.
Вебер вышел.
— Если ваше величество соблаговолит подойти к окну, вы сами сможете судить о том, что происходит.
Королева с нескрываемым отвращением сделала несколько шагов к окну, отодвинула занавеску и увидела площадь Карусель, а также Королевский двор, которые были запружены восставшими с пиками.
— Боже мой! — вскричала она. — Что все они здесь делают?
— Я говорил вашему величеству: они ведут переговоры.
— Но они уже во дворе!
— Я счел своим долгом выиграть время, чтобы дать вашему величеству возможность принять решение.
В это время дверь отворилась.
— Входите! Входите! — крикнула королева, еще не зная, к кому обращается.
Вошел Шарни.
— Я здесь, ваше величество, — доложил он.
— A-а, это вы! Мне не о чем вас спрашивать: вы уже высказали мне недавно свое мнение о том, что нам остается сделать.
— А что вам, по мнению господина де Шарни, остается сделать? — осведомился Рёдерер.
— Умереть! — воскликнула королева.
— Вот видите, ваше величество, мое предложение все-таки предпочтительнее.
— Клянусь, не знаю, — в отчаянии призналась королева.
— А что предлагает господин Рёдерер? — спросил Шарни.
— Отвести короля в Собрание.
— Это, конечно, не смерть, но это позор! — заметил Шарни.
— Слышите, сударь?! — воскликнула королева.
— А нет ли какого-нибудь среднего решения? — спросил Рёдерер.
Вебер шагнул вперед.
— Я маленький человек, — заявил он, — и знаю, что с моей стороны неслыханная наглость говорить в подобном обществе; однако, возможно, моя преданность подсказывает мне выход… может быть, обратиться к Собранию с просьбой прислать депутацию для обеспечения безопасности короля?
— Ну что же, на это я согласна… — сдалась королева. — Господин де Шарни, если вы одобряете это предложение, прошу вас передать его королю.
Шарни поклонился и вышел.
— Следуй за графом, Вебер, и принеси мне ответ короля.
Вебер удалился вслед за графом.
Присутствие Шарни, сдержанного, сурового, преданного, было для Марии Антуанетты — если не как королевы, то уж во всяком случае как женщины — жестоким укором, и ее охватывала дрожь всякий раз, как она его видела.
Кроме того, она, возможно, предчувствовала, что грядущее готовит ей страшное испытание.
Вернулся Вебер.
— Король согласен, ваше величество, — доложил он. — Господа Шампион и Дежоли сию минуту отправляются в Собрание передать просьбу его величества.
— Нет, вы только посмотрите! — вскричала королева.
— Что такое, ваше величество? — спросил Рёдерер.
— Что они делают?!
Наступавшие в это время вылавливали одного за другим швейцарцев.
Рёдерер взглянул в окно; однако прежде чем он сообразил, что происходит, прогремел пистолетный выстрел, а затем в ответ на него грянул оглушительный залп.
Дворец содрогнулся до самого основания.
Королева вскрикнула, отступила на шаг, однако, не имея сил противостоять своему любопытству, снова вернулась к окну.
— Вот видите! Видите! — продолжала она; взор ее горел. — Они бегут! Они обращены в бегство! Почему же вы говорили, господин Рёдерер, что у нас нет другого средства, кроме Собрания?
— Не угодно ли будет вашему величеству сделать милость последовать за мной? — предложил Рёдерер.
— Смотрите! Смотрите! — продолжала королева. — Швейцарцы вышли со двора и преследуют их… О! Площадь Карусель свободна! Победа! Победа!
