крови, но не успевают пробиться наружу. Их доносит до сердца, оттуда в легкие, и вот оттуда уже на свободу с обычным дыханием. Без лишних неприятностей.
— Удивительно, как просто. И сколько жизней это может сохранить, — покачал головой Галицкий.
Ну и я, пользуясь случаем, договорился с ним, что после завершения работ он подъедет к доктору Слащеву и поможет ему с новой статьей и новой работой. Пока у нас появились некоторые проблемы с печатью, но, уверен, рано или поздно мы с этим разберемся. А пока… Можно было переходить от самих работ к их результатам, тем более новые расчеты, которыми так увлекся Афанасьев, прямо-таки кричали о том, что мы что-то не учли. Не заметили!
И, как оказалось, это был настоящий такой слон! В смысле, прилив.
— Я ведь раньше служил на Черном море, — принялся объяснять Афанасьев. — А там приливы — чуть! Море-то закрытое, на пару сантиметров гуляет вверх-вниз — и все. Ну, иногда во время сизигии — до десяти, мы на это давно перестали обращать внимание на постановках.
— Сизигия? Что это такое? По-гречески означает соединение, но смысл не пойму.
— Это когда в небе сразу несколько объектов в линию выстраиваются. Солнце, Луна, еще что-нибудь… — принялся объяснять Афанасьев, а я невольно задумался, на самом ли деле игры гравитации влияют на высоту приливов или все это просто какая-то астрология, которая в начале века стала довольно популярна.
— Оставим небо, — остановил я своего главного артиллериста, — вернемся к приливам. Так сколько сантиметров их у нас в Инкоу?
— Море открытое, часть огромного Тихого океана, — Афанасьев начал издалека.
— Так сколько?
— Еще залив сложный, приливная волна усиливается из-за формы дна, а потом сталкивается с волнами Ляохэ…
— Сколько?
— Около 4 метров.
Я чуть по-простецки не присвистнул от такой разницы. Значит, где-то пара сантиметров, а где-то прилив мог бы накрыть целый дом.
— В доминионе Канада, по слухам, есть залив, где приливы доходят до 15 метров, — добавил Галицкий, но я вернул всех к главному:
— Но если тут такие большие приливы, то как же сработали наши мины? Мы их и так глубоко ставили, а тут еще прилив.
— Повезло, — выдохнул Афанасьев. — Повезло, что мы начали рано. Приливное течение приходит в 6 утра, а мы примерно в это же время и пустили бронепоезд. Высота не успела подняться. Возможно, контактная мина и не смогла бы ничего сделать в итоге, но у наших дистанционных возможностей все же больше. Взорвались, добили до корабля и повредили обшивку… Тут бы «Асаме» остановиться, и наверно ничего бы не было.
— Но они, наоборот, выкрутили машину на полную, — я вспоминал детали боя. — Пытались уйти от мин и сами себя подставили.
— Повезло, — кивнул Мелехов.
— Вовсе нет, — не согласился я, как и всегда, когда мои офицеры были готовы отказаться от результатов своей работы. — Мы сами создали эти мины, эту ситуацию, на суше и на море, так что не надо говорить об удаче. Без тяжелого труда всего 2-го Сибирского, каждого из вас, каждого солдата — ничего бы этого не было. А теперь нам просто нужно еще и сделать правильные выводы, поправить наше оружие, наши тактики и стратегии и двигаться дальше.
— Но как? — Мелехов врезал кулаком по столу. — Раньше мы думали, что мины прикроют порт от чужого флота! А теперь? Получается, в прилив враг просто пройдет над ними, и мы ничего не сделаем. А поставим мины повыше, и в отлив их будет мотать по поверхности, а там или взрыватель не выдержит, либо враг их заметит и просто расчистит себе путь.
Неожиданно… На суше, когда Мелехов понимал, что возможно, а что нет, он всегда был спокоен. А вот как дело коснулось чужой для него стихии, это испугало его больше, чем тысяча японских пушек. Мне доводилось читать про то, как опасен и разрушителен страх неизвестности, но вот вживую и так ярко мы еще не встречались. К счастью, решается эта проблема довольно просто — знанием.
— Осадка крейсера вроде «Асамы» — семь метров, — Афанасьев как раз закончил свои расчеты, и, кажется, это как раз то, что нам нужно. — С учетом дистанционного взрывателя мина на глубине 9 метров[1] сможет его задеть. При этом даже при отливе она все равно не поднимется достаточно высоко, чтобы ее заметили и смогли повредить. Впрочем, тут можно не полагаться на случайность и добавить еще один ряд мин на большей глубине как раз на такой случай.
— А если… — задумался Мелехов, словно сражаясь за свое право паниковать дальше. — Если враг во время отлива расстреляет верхний ряд мин, а потом с приливом все-таки прорвется⁈
— Тогда это был бы очень разумный ход, — согласился я. — Но благодаря схеме, предложенной Платоном Львовичем, мы точно будем прикрыты от внезапной атаки, и это уже очень и очень много.
— Еще стоит учесть, что при отливе крупные корабли точно не смогут зайти в бухту, просто сядут на мель, — добавил Галицкий. — И нужно будет что-то придумать на случай прихода совсем уж малых кораблей. Миноносцы, канонерки — у них осадка метра три, и это открывает разные варианты.
— У японских даже два, — поправил я, вспомнив кое-что из будущего. — Они специально дорабатывали свои канонерки, чтобы иметь возможность работать в устьях рек. А при неполной загрузке они и полтора метра смогут выдать, так что нужно будет учесть все.
Афанасьев кивнул и снова подтянул свой листочек с расчетами. Данные о повреждениях корпуса «Асамы» от наших мин, вариант новых постановок с учетом этих вводных… И вот в итоге получилась схема, которая должна была перекрыть все самые опасные места. Придется, конечно, потратиться на металл, порох, но безопасный порт того точно стоил. Главное, чтобы мы еще смогли вытащить пушки для береговых батарей, под которые я уже заказал несколько эшелонов известняка из Китая. Будем лить бетон, закопаем наши стволы так, что эти укрепления даже броненосцам с их 12 дюймами придется не меньше часа выковыривать…
И тогда, если сюда и придут новые корабли, мы им будем даже рады.
* * *
Совещание закончилось за полночь, и я уже думал сразу идти спать, когда меня неожиданно перехватил Огинский.
— Вячеслав Григорьевич, — он хитро улыбнулся,
