зато потом довольно четко и детально просветил меня по всем направлениям. Новости с подводных работ, с укреплений — все, что я частично видел и сам, но на этот раз еще и с точными цифрами, чтобы можно было сверить с ними свои впечатления. Потом Катырев перешел на новости от большой армии, которая с короткими боями все ближе и ближе подходила к Ляодунскому полуострову, прижимая к нему японские войска и готовясь прорываться к Цзиньчжоу.
— Есть новости по флоту? — спросил я.
— Вчерашние крейсера ушли и пока не возвращались. Есть мнение, что Того собирает флот, чтобы поддержать Ояму во время скорого сражения на перешейке. Если честно, даже не знаю, сдюжат ли наши огонь морских орудий. Там же ширина от моря до моря всего 4 километра, все будут как на ладони.
— А вы что думаете? — посмотрел я на Брюммера.
— Если пойдут большими силами, то, конечно, будет тяжело, — тот прикрыл глаза. — Рядом с Цзиньчжоу мели, флоту близко не подобраться, но если цель будет большая, то точность станет и не важна. Несколько крупных калибров даже на пределе дальности все там перекопают. В такой ситуации, если и штурмовать перешеек, то малыми группами, как мы это делаем во 2-м Сибирском… Тогда даже под огнем если и потеряем людей на подходах, то не так много. Вот только не знаю, сумеют ли остальные отряды справиться с подобной задачей.
— Оставим остальных… — я покачал головой.
Да, у меня тоже были сомнения, сможет ли Линевич использовать наш опыт. С одной стороны, очень умный мужик, с другой, сложно ему будет продавить изменения и воевать не так, как привыкли его солдаты и офицеры. Вот только обсуждать чужие сложности не самое благодарное дело, тем более у нас и свои есть.
— Тогда… — вскинулся Катырев. — Полковник Лосьев собирал информацию по японскому флоту, чтобы прикинуть, кого могут к нам отправить. А еще приехали первые мастера из Лилиенгоу, к завтра должны обжиться, и можно будет начинать выпуск новой памятной медали. С чего начнем?
Естественно, мы начали с флота. Добавили на карту, где, когда и какие видели последний раз японские корабли. Потом вспомнили, какие отряды уже использовали японцы, и посчитали, сколько разным таким соединениям придется до нас добираться. Вариантов было немало, но одно не вызывало сомнения. Даже с учетом операции у Цзиньчжоу, даже с учетом необходимости блокировать 1-ю Тихоокеанскую эскадру в Порт-Артуре просто так в покое нас не оставят.
Глава 15
Считаем русские и японские корабли. С учетом того, что после сражения в Желтом море прошло больше месяца, какие-то новости до нас уже добрались.
— Начнем с броненосцев? — посмотрел на меня Катырев.
— Броненосцы к нам не направят, — покачал я головой. — Но для понимания ситуации почему бы и нет.
— Тогда… «Микаса» адмирала Того получила больше десяти попаданий, в том числе по башням главного калибра. «Асахи» досталось в корму, и он точно потерял несколько узлов скорости. «Сикисима» — повреждены казематы среднего калибра. «Фудзи» почти как новый. Все вместе как сила они еще очень опасны, но японцы явно ждут завершения навигации, чтобы поскорее привести их в полный порядок.
— Крейсера?
— «Ниссин» получил несколько попаданий в надстройку, «Касугу» разве что посекло осколками, «Якума» без повреждений, ну и «Асама» — вы знаете, — на лице Катырева мелькнула невольная улыбка. Все-таки приятно было уничтожить врага, который попил нам столько крови.
— Что по нашим?
— Флагман «Цесаревич» получил 12-дюймовым снарядом прямо в рубку. Именно тогда погиб адмирал Витгефт и было утрачено командование флотом. Также после того, как японцы сосредоточили огонь именно на нем, «Цесаревич» лишился почти всех орудийных башен, серьезно пострадала надстройка. После боя он отстал от основной эскадры, повернул было в сторону Владивостока, и тут бы его и взяли, но миноносец «Бесшумный» отвлек и задержал идущие по следу корабли японцев почти на два часа.
— То есть «Цесаревич» остался в строю? — удивился я. В моих воспоминаниях его после этого сражения больше не упоминали.
— Принявший командование капитан 1-го ранга Иванов приказал отвести крейсер в Циндао, где его и интернировали… — Катырев сбился, поймав мой яростный взгляд.
А меня на самом деле накрыло. Вроде бы, действительно, какие были шансы у настолько побитого японцам корабля, но… Прийти и сдаться без боя, отдать свой флагман германцам, при том, что его пушки, его команда так могли бы еще помочь армии. Вот бы эти калибры да этих артиллеристов нам — мы бы такого шуму навели.
— Дальше, — я взял себя в руки.
— Продолжаю по броненосцам. «Ретвизан» — попадания у ватерлинии, потеря скорости, крен, вернулся в Порт-Артур. «Победа» — большие пожары, повреждена корма, тоже вернулся. Вообще, все остальные броненосцы смогли отойти, и по «Пересвету», «Полтаве» и «Севастополю» информации о повреждениях нет. Или ничего серьезного, или просто мы чего-то не знаем.
И снова я задумался. Да, последние три броненосца были облегченной конструкции, и выпавшие из боя лидеры существенно подорвали мощь эскадры, но… Почему я в этот момент вспоминаю Куропаткина, который постоянно отступал, когда еще можно было сражаться? С другой стороны, к японцам должны были подойти еще два броненосца, «Хацусэ» и «Ясима», и это могло стать концом для 1-й Тихоокеанской. А вместе с ней и для Порт-Артура, который бы точно не выдержал одновременного штурма с земли и моря.
— Что с крейсерами?
— «Диана» получила подводную пробоину, отстала от ведущего и после боя ушла на юг, в Сайгон. Интернирована.
— Дальше.
— «Аскольд» под командованием контр-адмирала Рейценштейна получил пару пробоин, но пошел на прорыв. Его сигнал в горячке боя, к сожалению, заметил только «Новик», но и так они смогли прорваться. Кстати, как раз мимо «Асамы». Увы, «Новик», получив повреждения, отстал и потом решил уйти в сторону «Владивостока». Там его, к сожалению, заметили, и он, дав бой, затопил себя у берегов Сахалина. Пушки вытащили и еще с берега обстреляли японцев.
От последних слов почему-то стало тепло на душе. Да, корабль потерян, но сражался до самого конца.
— А что с «Аскольдом»?
— Они с утра оценили свои повреждения и поняли, что без ремонта им не потянуть. В итоге дошли до французского Сайгона и тоже интернировались.
Кажется, я сегодня услышал слово «интернирование» больше, чем за всю жизнь до этого.
