к ней.
– Мы виделись на похоронах моей сестры.
И хотя тогда мы толком не познакомились, она меня обняла, приникнув ко мне худым, угловатым телом, и напомнила, что зовут ее Ширли.
– Как у вас дела?
– Я в порядке.
– А ваши родители?
– Справляются как могут.
Ее ореховые глаза наполнились слезами, и стало видно, что она куда старше, чем мне раньше казалось, и макияж скорее подчеркивал, чем скрывал мешки в подглазьях. Однако лицо было доброе и вызывало доверие.
– Никак не приду в себя с самых похорон, – сказала она.
Столь эмоциональное откровение мне показалось преувеличенным.
– Я не подозревала, что вы были так близки с Розой.
– Да я ночи не сплю, все думаю, не могла ли я как-то помочь, – сказала она, теребя крестик на цепочке.
Я вскинула бровь: что, эта женщина в самом деле считает, что могла бы спасти Розу?
– О чем это вы?
– Я знала, что она очень из-за чего-то переживает.
Откуда бы ей это знать? Я была единственной, кто мог разобраться в настроениях Розы. Ширли, видно, заметив проявившийся у меня на физиономии скептицизм, представила конкретные доказательства.
– Понимаете, однажды я вошла в туалет, а она там плачет в кабинке. Я прямо из кожи вон лезла, чтобы утешить ее.
– Что?! – У меня аж живот скрутило.
– Я тогда подумала, что, может, дело в нашем начальнике, мистере Шульце. Иногда он такой бестактный.
– Тот, что был на похоронах?
Я вспомнила дядьку, похожего на Тедди Рузвельта, который чрезмерно старательно выговаривал каждое слово.
– Да, честно сказать, я еще удивилась, что он приперся.
– Так значит, это был он? – Я всплеснула руками.
– В каком смысле?
– Это из-за него сестра так расстроилась?
– Нет, она не призналась, в чем дело. И ужасно потом стеснялась. Не могла смотреть мне в глаза. Я даже боялась, что чем-то ее обидела.
Что до меня, я в жизни не видела, чтобы Роза хотя б слезинку уронила. И если уж она плакала при чужих на работе, то значит, дела ее были совсем никуда.
– Когда примерно это случилось?
Ширли повернулась лицом к озеру.
– Было холодно, это я помню. Определенно, была зима. У нее на шее еще был толстый вязаный шарф. Я вытирала им ее слезы.
Прозвучал фабричный гудок, и Ширли жестом дала понять, что ей пора на работу, но, сделав несколько шагов, вернулась обратно.
– Вы, наверно, пришли, чтобы повидать Роя?
– А, так он здесь?
– По-моему, его смена как раз заканчивается. Я скажу ему, что вы его ждете.
Она стиснула мою руку и ушла.
Я отступила в сторонку, чтобы не стоять на пути у людей из следующей смены, которые двигались к фабрике. Смотрела на воду и думала, не стоит ли прорваться на фабрику и потребовать встречи с этим мистером Шульцем. Но что я ему скажу? “Это вы довели до слез мою сестру в тот зимний день?” Ведь я знала, что обычный выговор от начальника не мог вызвать у Розы такого нервного срыва. Нет, позарез надо напрямик поговорить сейчас с Роем.
Привлеченная словесной перепалкой, я перевела взгляд на погрузочную площадку, у которой с горячностью обсуждали что-то три нисейки. В двух из них я узнала женщин, с которыми мельком виделась в том греческом ресторане, где Рой угощал меня блинчиками. Третья была тощая, как палка; юбка на ней так болталась, что, казалось, вот-вот свалится с бедер.
– Кто-то должен обратиться в полицию. Мы не можем позволить, чтобы этот тип остался без наказания, – говорила Мардж, невысокая женщина с характерным, скрипучим, как будто она криком его сорвала, голосом.
– А ты представь, если б это случилось с твоей сестрой, Мардж. Это не так-то легко. – Тощая говорила тихо, но так, что ее слушали. – Ей приходится быть Бетти не только старшей сестрой, но и матерью. И она не хочет, чтобы родители из-за этого волновались. Они в лагере и оттуда ничем не могут помочь.
Высокая женщина в очках, которую я видела в ресторане, кивнула, а Мардж сказала:
– И все-таки это неправильно, вот о чем я толкую.
– А это тут кто? – Тощая указала на меня.
Мардж прищурилась. Видно, память у нее была неплохая, потому что она узнала меня.
– А, это младшая сестра Розы Ито.
Высокая в очках подтвердила мою личность, и все они уставились на меня, как на черную кошку, которая приносит несчастье.
Не успела я как-то на это отреагировать, как из фабричного здания вышел Рой в серой форме, на нагрудном кармане которой было вышито его имя. Он еще не снял рабочие перчатки, и я усомнилась, вправду ли его смена закончилась. Я пошла ему навстречу. Мы поздоровались. Губа у него выглядела почти нормально. Айк своей хирургической иглой сотворил чудо.
– Что-то случилось? Твой отец? – с ходу спросил он.
– Нет, нет. Просто я по работе оказалась тут неподалеку. Увидела фабрику и решила зайти. Я еще не была здесь раньше.
– И как, сильно впечатлена? – осведомился Рой с оттенком сарказма.
На самом деле да, так и было. Мне не доводилось еще видеть такие крупные предприятия. Я знала, что у этой компании имелись и другие подразделения – и даже ферма в сельской местности, где трудились семьи американцев японского происхождения.
После обмена семейными новостями я все-таки подступилась к тому, о чем хотела с Роем поговорить.
– Я слышала, в Саутсайде напали на девушку.
Рой остро вгляделся в мое лицо, пораженный, похоже, тем, что этот слух дошел до меня помимо него. Бросил взгляд на нисеек, все еще стоявших у погрузочной площадки. “Да, это ужасно”. Стянув с правой руки перчатку, он засунул ее за ухо.
– Ты когда-нибудь думал о том, что именно что-то подобное могло приключиться с Розой?
– Я не понимаю тебя.
Рой нахмурился, встопорщив густые брови.
– Роза была беременна, – сорвалось с моих губ откровенно и по существу. Надо признать, не без удовлетворения я произнесла это наконец вслух.
– Что?!
Я видела, что он искренне потрясен.
– Если это был не ты, то кто же тогда?
Про аборт говорить я не стала. Слишком скандальный был факт, чтобы делиться им даже с Роем.
Он застыл на месте и долго стоял, прежде чем заговорить.
– Я всегда подозревал, что у нее есть тайный ухажер. Скорее всего, женатый.
– Как ты думаешь, могли на нее напасть?
– Нет, я бы знал.
– Откуда?
Рой, стиснув рот в прямую черту, промолчал.
– Это мог быть Хаммер?
Его глаза вспыхнули.
– Я его убью.
– Не торопись. Я же не утверждаю, что это Хаммер. Но я слышала, что ты
