не в Манчжурии, а там… дома. Вот и сегодня вечером стою я в ней. Ветер колышет полотняные иконы: шелестят они, изображения святых движутся, будто оживают и тихо-тихо говорят. Все кругом замерло: Господь послал уставшим людям сон, и только часовые едва слышно позвякивают шпорами. Вдруг рядом слышу дикий вопль: «у-у-у». Вздрогнул я. Это сова завопила на кладбище. Пора, значит, проведать и мне постельку.
Получил телеграмму от ее высочества из Сергиева Посада:
«Молитвенно со всеми вами; только что усердно молились на обедне и молебном о дарований победы. Храни вас, Господь и св. угодник. Елисавета».
Нет слов выразить, как все мы благодарны великой княгине за ее истинно материнское к нам отношение.
26 сентября
Сегодня немного теплее; но ветер большой, и, кажется, будет дождь или снег. Встал, поскорее привел себя и свое ложе в порядок, имел мужество умыться холодной водой и поспешил в церковь приготовляться и приготовить все нужное для богослужения. Живо вспомнилось, как я диаконом в селе Лизиновке[40] приготовлял для служения холодную церковь зимой: тоже бывало и в руки подуешь, и в карман их сунешь на минуточку, а сам сметаешь пыль, достаешь одежды и сосуды, отыскиваешь дневное Евангелие. Так и теперь. Среди холода обметаю замерзших мух, пыль, расставляю на жертвеннике св. сосуды и раскладываю на скамейке, взятой из китайской фанзы, священные одежды. Слава Богу, все в порядке.
Уже 8.30. Читаю «входное», облачаюсь, начинаю часы и проскомидию, затем идет св. литургия, но, как говорится в уставе, «по-скору», так как мои богомольцы все народ стриженый да бритый; холодный ветер по волоску все разбирает на их головах, и они заметно жмутся. Ну, Господь с ними: Он простит.
В 10 часов окончили богослужение, я успел даже и проповедь краткую сказать на читаное Евангелие. Сегодня, по милости Божией, как-то уж очень отрадно было служить; не знаю сам, почему. И не заметил, как прошло служение.
Ксенофонт подавал кадило, выносил свечу и даже, представьте, пел. Он всегда бывает такой сияющий, когда я благословлю его прислуживать в церкви; и он с великим благоговением относится к этому делу.
Прибрались с Михаилом в церкви. Прихожу в палатку. Милый Николай Влад.: он приготовил мне горячий-прегорячий кофе; уже стоит на столике стакан, а рядом лежит булка. Очень тронула меня его сердечная заботливость. Да и вообще он всегда относится ко мне, как к родному. И я ему плачу тем же. Грешник, я с великим удовольствием погрелся кофейком да прихватил еще и стаканчик чаю с лимоном.
Ну, а теперь за дело! Надо убирать все церковное имущество в ящики и разбирать церковь: вот-вот выступим и мы отсюда.
До обеда окончили работу: все убрали, спрятали, и дождь пошел. Как будто Господь удерживал хляби небесные до того времени, как мы окончим уборку церкви. Обедали под дождем, после пили в нашей палатке чай. Хотел я поехать в эскадроны, но по дождю не решился. Если погода разгуляется, завтра утром поеду.
Прилег было отдохнуть; но приходить с почты писарь и говорит:
– «Вам, батюшка, писем нет, а есть посылка. Завтра получите повестку».
Да разве можно до завтра? Зову Михаила, надеваем накидки и бегом на почту. Версту отмахали – и не заметил. Чиновник сейчас же выдал; оказалось, из Орла: дорогие мои Евдокия Александровна и Екатерина Сергеевна[41]… Спасибо за утешение. Ног под собой не чувствуя, неслись мы обратно.
Сел в палатке и сам откупорил ящик; поклонился присланной иконочке св. мученика Иоанна Воина и надел на шею. С удовольствием смотрел картиночки; шоколад пополам поделил Ксенофонту и Михаилу. А как хорошо, что прислали чай! Здесь какой-то дешевый и невкусный. Спасибо тысячу раз за все! Целый вечер я «жил».
27 сентября
Утро чудное; легкий ветерок. Решаю ехать в эскадроны служить. Это 35 верст туда.
Выехали мы с Михаилом в 10 утра верхом, проехали знакомый мост через р. Хун-хе и покатили рядом с полотном железной дороги.
Какая разница сравнительно с тем, что было 15 сентября! Тогда здесь не было ни души; теперь ходят поезда, и снова толпы рабочих китайцев ровняют насыпь, снова жизнь. Мы наступаем… Как радостно на душе! Но как-то благословит Господь наше дело: может быть, нас ожидают новые испытания… Да будет и воля Божия!
Едем, беседуем. У меня одна мысль запала и крепко держится в сердце:
«О, если бы застать мне эскадроны в сборе и отслужить у них! А может быть они сражаются?..».
Оттуда, действительно, стали доноситься звуки пальбы. Вот и станция Суютунь, что тогда была брошена и стояла без окон и дверей. Сейчас там люди, новые двери, окна, и на платформе лежат груды ящиков со снарядами. К станции беспрестанно подъезжают двуколки, берут снаряды и везут на позиции. Идет горячий бой.
Что-то впереди завиднелось на пути; кажется, поезд идет. Лошади навострили уши, похрапывают; особенно волнуется «друг» под Михаилом. Подъезжаем ближе. Оказывается, на насыпи лежат паровоз и вагон, совершенно разбитые: только что столкнулись. Саперы работают, расчищают путь. Недалеко валяется разбитое орудие. Кругом масса войск и обозов.
Реку Шахе переехали вброд и версты через три въехали в деревню Шулинзы, где стоят наши 3 эскадрона. Подъезжаем к фанзе штабс-ротмистра Подгурского, а сердце замирает: дома ли воины?..
О, радость! Дома все наши, даже 5-й и 6-й эскадроны. Назавтра ждут большого боя, а сегодня только 4-й эскадрон в боевой разведке. Как мне благодарить Господа, что я именно попал в момент свободный! И как все были рады моему приезду! Решили сначала молиться в 5-м и 6-м эскадронах, которые стоят еще дальше версты на три, а в 1-м и 2-м помолимся в 5 часов вечера.
Снова едем около линии дороги, направляясь в деревню Улиге. Налево гремит канонада. Перед глазами знакомая картина: рвутся снаряды, дымки, носилки с ранеными. Китайцы несут на плечах двух раненых японцев. За ними в двуколках сидят еще два пленных; маленькие такие, юркие…
Приехали. Собрались эскадроны на дворе фанзы; поставили стол; вместо ковра постлали соломы. И обедница началась. Гром пальбы был так велик, что мы старались петь громче. Пехотные и артиллерийские солдаты, заслышав наше пение, также пришли к нам помолиться.
Я говорил проповедь о том, что воинство наше должно надеяться не только на руководство земных начальников, но и на помощь духовных полководцев, святых Божиих людей, из которых первая взбранная воевода есть Владычица наша, Богородица. Поэтому не унывать нам нужно, а, мужественно и храбро трудясь на поле брани, молиться
