на извивающийся в его руке кусок живого огня было не менее больно, правда, на этот раз, уже глазам, поэтому я нацепил на нос поляризационные очки.
– Вот она… Давай, делай, что хотел.
Я в растерянности посмотрел на него.
О чем, я, идиот, спрашивается, думал, когда отправлялся на эту охоту?
Я не имел ни малейшего понятия о том, как извлечь из нее столь необходимую мне субстанцию.
– Подожди… Дай подумать…
– О чем тут думать?!? Если ты этого не сделаешь, то мне проще свернуть ей шею. Я и так эту тварь еле держу.
Мозг вскипел, перерабатывая варианты.
Слезы могут вызвать разные вещества, но у меня не было времени экспериментировать с ними. С разумными – можно было выжать слезы сочувствия, жалости или чего-то построенного на эмоционале, но для этого необходимо было, чтобы оппонент придерживался хотя бы схожего мировоззрения. Оставался один вариант – боль.
Что может причинить боль огненной саламандре, существу наполовину – духу огня, а наполовину, по крайней мере сейчас, физическому?
Я выматерился, и чувствуя себя последней паскудиной за такие действия, сделал жест прижать ее к полу, ставя перед ее мордой приготовленную сахарницу из керамики.
– Начнет капать с морды – пусть капает туда!
После чего я глубоко выдохнул, сконцентрировался, и призвал на помощь все мое воображение, чтобы максимально точно представить необходимый мне результат, в который принялся накачивать магию и весь холод с улицы, до которого мог дотянуться.
– Glacies acus!
Результат не заставил себя ждать, и меж моих пальцев стала проявляться тончайшая ледяная игла.
Продолжая накачивать ее энергией, я увидел, как тварь забилась, почувствовав ее приближение к своему телу, и как самый конец иглы принялся таять.
Скрипнув зубами, я выкрикнул:
– Absolutum frigus!
Пальцы свело моментально, и я перестал их чувствовать.
Зарычав, я ткнул концом иглы чуть выше ее хвоста, и заорал, проводя весь холод идущий сквозь мое тело в нее.
Это было адски больно. Холод, невероятный, которого не испытывал ни один человек, тек сквозь меня, и я почти ощущал как промораживается насквозь моя плоть, и замерзает кровь. Вся рука отнималась следом за пальцами, и я опасался критической точки, за которой она просто превратится в кусок льда.
Одинокая слезинка сорвалась с морды саламандры, и, будь ты благословлен, Оли, за твою расторопность, упала в сахарницу.
Я оборвал подачу энергии и упал без сил. Два заклинания подряд выкачали меня досуха, и всё, что я мог сейчас – это валяться на полу, подхныкивая от ощущений.
Оливер одним движением свернул ей шею, сунул в ту же сахарницу, и подскочил ко мне. Ну, то есть, движений было много, но мне все это показалось одним.
– Вит… Лежи, не шевелись… Дай мне руку…
Легко сказать. Я не чувствовал ее до самого плеча, и все, что я мог – это прижимать ее к себе другой рукой.
Он аккуратно отвел целую руку и принялся гладить пострадавшую, от плеча к пальцам.
Да, я знаю, что он старался строго дозировать тепло, исходящее от него, но, скажите, вы когда-нибудь замораживали конечность до того состояния, после которого любое тепло покажется таким, будто вас в печку сунули?
Я орал. Орал, пока хватало сил. Когда голосовые связки отказали, и орать я уже не мог, я просто лежал, корчась, и пытаясь вдохнуть, и мечтал о том, чтобы пытка прекратилась.
Не знаю, сколько все это заняло времени… В моем понимании прошла вечность, прежде чем он отпустил мою руку, сунул нашу добычу в карман, и, подняв меня, вынес на улицу, чтобы отнести меня домой.
Где-то на первой же сотне метров я потерял сознание.
Когда я пришел в себя, то обнаружил что лежу в горячей, судя по поднимающемуся пару, ванне, а около меня хлопочет сестра.
– Вит, ну нельзя же быть таким идиотом… – со слезами на глазах приговаривала она – Ну зачем ты так со мной… А если бы ты без Оли сунулся? Вот только оклемайся полностью, и я тебе такое устрою, что ты навечно про любую магию забудешь…
Я попытался улыбнуться, и она, увидев это, занесла руку, чтобы отвесить мне тумака, но, хвала звездам, передумала. Мне только еще одной экзекуции сейчас не хватало.
– Скажи что-нибудь… Как твоя рука? Ты ее чувствуешь?
Это был очень хороший вопрос, и я прислушался к ощущениям, после чего судорожно кивнул и просипел:
– Обезболивающее…
В ответ, сестренка достала откуда-то шприц, и сделала мне укол, после чего я вновь погрузился в мир грез.
Следующее мое пробуждение застало меня на кровати.
Даже сейчас – рука была как в огне, и ей явно требовалось время на то, чтобы восстановиться, но, по крайней мере, она явно осталась целой, а остальное можно было потерпеть… С обезболивающими, или медитацией – это уж как повезет.
Спустя полчаса, в дверь вошла сестра в сопровождении явно какого-то врача, который осмотрел мою руку.
– С ней все будет нормально, молодой человек. Вы хорошо восстанавливаетесь, но я бы очень не рекомендовал вам повторять ваши опыты. Теперь – ему нужен покой, тепло, усиленное питание и уход.
И чем быстрее он уйдет – тем мне будет лучше, подумал я.
Словно повинуясь моим мыслям, он покинул комнату, а сестра сжала руку в кулак, и поднесла ее к моему носу.
– Ты понял? – поинтересовалась она.
– Понял. Больше так не буду. Придумаю что-то новое.
Нет, свой удар по голове – я честно получил, и даже не обиделся, потому, как он был полностью заслужен.
Мне действительно стоило подумать об этом заранее.
Вошедший Оливер оперся на стену.
– Спасибо, друг.
Он помолчал, прежде чем ответить.
– Я боялся что на эмоциях спалю там все к той самой матери… И пока тебя нес – боялся за тебя, и боялся что сожгу и тебя. Мне еще ни разу не было так страшно.
Я смог лишь кивнуть в ответ, поскольку это было мне более чем понятно. Самый большой страх – всегда не за себя, а за близких людей.
– Но ты смог помочь. И если бы ты не сделал этого – моя игра в Саб-Зиро окончилась бы весьма плачевно.
– Кто такой Саб-Зиро?
Я оставил вопрос без ответа, постаравшись уйти в медитацию, чтобы уйти от боли.
Глава 31
Спустя пару дней, я уже настолько оправился, что спокойно передвигался по квартире, не шипя, когда моя рука чего-то касалась.
В принципе, для занятий алхимией такие проблемы критичны не были, а магией я заниматься в ближайшее время не планировал. Нормальная же работа руки была намного важнее для второго.
Как бы то ни было – Оливер дождался, пока я оправлюсь, и лишь после этого стал собираться назад, к себе домой, но я уговорил его еще немного подождать, и в тот вечер, когда я почувствовал себя достаточно хорошо, мы засели с ним в лаборатории.
Да, у меня не было жира для основы, но я задумал кое-что другое, и половину ночи мы провели за возгонкой, выпариванием, и получением максимально чистых ингредиентов, которые потом пустили в дело.
Как результат, на свет появилась довольно неплохая штука, которая моментально впитывалась, не оставляла после себя жирного следа, приятно пахла, но, что самое главное, решала его вопрос аж на целых шестнадцать часов. Возможно, что я мог бы добиться и большего, но и этому итогу он был рад, как пикси дорвавшийся до меда.
Снабдив его запасом на ближайший месяц, я пообещал, что буду регулярно предоставлять ему тот же состав, а по возможности еще и улучшу его, и, с чистой душой и спокойной совестью, проводил его в дорогу.
После того, как он уехал, я наведался к Стафилу, поблагодарить его за такую наводку, и был очень необычно встречен им.
Он усадил меня за стол, и долго и пристально рассматривал, после чего хмыкнул.
– Ты изменился. И мне нравятся эти изменения, парень.
