его жаль.
– Прости. Эта слеза далась мне с очень большим трудом, и она нужна мне самому. И я, пока, не настолько опытный чародей, чтобы безопасно добыть еще, хотя, не исключено, что в будущем я это сделаю. Я могу предложить тебе просто подождать.
– Я ждал веками.
– Ничем не могу помочь. И рисковать связываться со мной ради одной слезы, когда я, в принципе, мог бы позже достать большее количество…
Может он и разумен, но не слишком умен, поэтому подобные вещи лучше проговаривать.
Воцарилось долгое молчание, после которого Голиаф проскрежетал:
– Я буду рядом с тобой, смертный, пока ты не сделаешь то, о чем сказал.
Зашибись просто… Вот только каменного мордоворота у меня за спиной, притом не скованного никакими морально-этическими нормами, мне и не хватало…
Я покачал головой.
– Думаю, что ты почувствуешь, когда это произойдет, так что – тебе нет нужды быть рядом. К тому же – сейчас я буду занят своими делами, и уж точно не планирую заниматься этим вопросом.
– Ты не понял. Я – помогу тебе в твоих делах, чтобы ты помог мне в моих.
Интересно, как отреагирует Фая, если я заявлюсь домой с таким домашним питомцем?
Глава 32
Скажем так, если пропустить все бранные слова, то сестра – промолчала.
Кстати, вы знаете, а это оказывается достаточно удобно – путешествовать на горгулье, когда у тебя нет машины… Правда, боюсь, что днем подобный фокус вызовет массу вопросов, и неминуемый всплеск активности «желтой прессы», но ночью, когда ни одному идиоту не хочется смотреть в ночное небо – это здорово экономит время. К тому же, Голиаф оказался не просто вынослив – он вообще не знал, что такое усталость.
Впрочем, несмотря на всё его бахвальство, Порог он переступить всё-таки не мог, и я вздохнул с облегчением. Некоторые правила таковы, что их нарушение может серьезно пошатнуть мою веру в мир.
Еще одним открытием, в отношении моего нового крылатого товарища, было то, что он, все-таки, ест. Гранит для него был подобен хлебу, а мрамор – представлял собой редкий деликатес, да и вообще, чем реже встречался камень в природе – тем больший интерес он представлял для него. Боюсь даже предположить, что он сказал бы, доведись ему сжевать рубин или алмаз.
А в целом, товарищ оказался на удивление спокойным… Днем он спал, полностью обращаясь в камень, и даже меняя окрас, что делало его полностью неотличимым от какой-нибудь скульптуры, но стоило солнцу зайти, и он принимался разминать конечности и крылья.
Чтобы выяснить все это – мне потребовалась пара дней и ночей, в течение которых мы успели слетать за город, раздобыть крик петуха, и навестить Ачифа, которому горгул не понравился, и он еще долго ворчал на эту тему. Пришлось ему объяснить, что некоторые заводят котов, некоторые собак, а мне вот перепал такой образчик.
Путем нескольких экспериментов, мы выяснили, что Голиаф вполне оправдывает имя, которое я ему дал… К примеру – он легко мог поднять над головой КАМАЗ, и швырнуть его, а про его неуязвимость… Ну что тут скажешь – камень это камень и есть. Когда источник твоей жизни кроется глубоко внутри, уничтожить тебя может разве что полное разрушение.
При всем этом, он был даже образован, и имел вполне неплохие представления о нашем мире. Как выяснилось, он, за прошедшие столетия, ухитрился выучить полдюжины языков, просто слушая, как на них говорят люди, и прослушать несколько институтских курсов, маскируясь под статую на одном из зданий студенческого общежития.
Впрочем, обладать знаниями – не значит уметь их применять. Да, память его была удивительна, и он запоминал все досконально, но практической пользы это не несло. Ну, кроме, разве что, вопросов горно-добывающей промышленности.
Немного повоевав с сестрой, я упросил ее купить мне замену необходимого ингредиента, в обмен на обещание, что горгул будет спать либо под окном, либо в подвале (ну а что такого, мы все-таки на первом этаже живем, а ему плевать на погодные условия), и стал тренироваться.
Да, пожалуй, это иначе не назовешь.
Получив от Лёши теоретические знания о том, как открывать проход в Небывальщину, я все равно не владел этим искусством на практике. По правде сказать, идти мне туда вовсе не хотелось, вспоминая свой прошлый визит, но особого выбора у меня не было, и я, навестив еще раз Башню Грифонов и позаимствовав там склянку, способную удерживать жидкость в ее изначальном состоянии, принялся учиться пронзать завесу.
Это только в кино кому-то достаточно махнуть рукой, и вот, пожалуйста, проход открыт. На практике, вам надо прочувствовать, где именно завеса между мирами тоньше, после чего сконцентрировать достаточное количество энергии, чтобы прорезать ее, а после этого – напрячь все свои магические мышцы, чтобы удержать проход открытым. Причем чем дольше он остается открытым – тем больше сил уходит.
Как результат, меня хватало на одну попытку в день, после которой я был выжат досуха, тело била крупная дрожь, а пот лил нескончаемым потоком.
Я искренне завидовал тому же Локи, у которого хватало сил делать все настолько небрежно, словно ее и вовсе не существовало. Но – кто Локи, а кто я…
Так или иначе, постепенно, я смог довести время удержания прорехи до пяти секунд, после чего признал, что у меня просто не остается сил, чтобы сделать хоть шаг на ту сторону, и тут моя ненаглядная сестренка посоветовала мне въехать в проход на горгуле…
Идея была здравой, в особенности потому, что на той стороне мне предстояло разыскать тролля, и хорошая физическая поддержка была далеко не лишней.
В общем, предупредив Диппеля, что мы идем за последним ингредиентом в Небывальщину, я натянул на себя новый комплект термобелья, который специально для походов на территорию Зимы заготовила для меня сестренка, и той же ночью мы отправились в путь.
Переход осуществлял я, сидя на руках у Голиафа, который беспрепятственно прошел завесу. Честно говоря, я опасался, что могут возникнуть проблемы, ведь день и ночь в Небывальщине понятия такие же относительные как пространство, а с учетом способности моего товарища стоять истуканом, пока на небе светит солнышко – было бы очень неприятно лишиться поддержки тогда, когда она больше всего нужна.
Но, хвала звездам, все обошлось, и мы вышли на заснеженную равнину, где паслись какие-то создания, напоминавшие козлов, с восьмью рогами на голове.
– Странное место, – проскрежетал Голиаф.
– Ты даже не представляешь насколько. Здесь ничему нельзя верить.
Честно говоря, я не имел понятия, открыли ли тропы для чародеев, и проверять это не хотелось. У меня были совсем иные задачи.
Я решил не особо мудрствовать, разыскивая диких троллей… В прошлую прогулку, мне немного повезло, и один благородный сидхе назвал мне имя, которое я и решил использовать.
Очертив круг вокруг нас, я выдохнул и собрался с мыслями.
– Браал! Браал! Браал! Я зову тебя!
Повернув голову к Голиафу, я тихо добавил:
– Он сейчас придет. Только не нарывайся на драку раньше времени… К тому же, нам потом предстоит уйти отсюда, а я совсем выдохся, пока прокладывал путь сюда, так что если дойдет до драки – я точно тебе не помощник.
– Ты вообще очень хлипкий. Я мог бы раздавить тебя одной рукой. Это очень странное место… Я чувствую себя намного сильнее.
В этом был смысл.
Изначально – Голиаф был созданием магии, лишь случайно оживленным неожиданным подарком в виде слезы саламандры, так что в местах ее концентрации его сила должна была вырастать до невероятных размеров. Он и так был совсем не слабым, но здесь…
У меня перед глазами встала картинка, в которой он разрывал дедушку-тролля надвое небрежным движением своих когтистых лап. Впрочем, ее я быстро отогнал, когда увидел совсем другое.
Представьте себе заснеженную равнину, на которой кто-то, когда-то,
