большевиков. Волна митингов, демонстраций, собраний прокатилась по заводам и фабрикам, учебным заведениям и воинским частям. Толпы людей вышли на улицы, потянулись в центр города. То здесь, то там возникали стихийные митинги. Из рук в руки передавались дошедшие из Петрограда газеты, а также московские социал-демократические издания с сообщениями о революции. На городских площадях появились автомобили, с которых разбрасывались листовки с лозунгами: «Да здравствует власть революционного пролетариата!», «Вся власть Советам!», «Да здравствует пролетарско-крестьянская республика!»
В городе сформировались два центра власти. С одной стороны – Комитет общественной безопасности при Городской думе во главе с эсером В.В. Рудневым и командующим Московским военным округом полковником К.И. Рябцевым. К зданию Городской думы, где заседал этот орган, подтягивались офицеры, прапорщики и юнкера, оставшиеся верными Временному правительству.
С другой стороны, Совет рабочих депутатов и Военно-революционный комитет, разместившиеся в бывшем доме генерал-губернатора на Скобелевской площади. Сюда с рабочих окраин двинулись отряды Красной гвардии и добровольцев, по пути занимая почту, телеграф, телефонную станцию, казармы.
В ночь на 26 октября верные Рябцеву войска перешли в наступление. Продвигаясь к Кремлю, где находились солдаты, поддержавшие большевиков, в районе Гостиного двора они первыми открыли огонь по отряду солдат-двинцев, также продвигавшемуся по Ветошном ряду[176] в сторону осажденного Кремля. По сути, именно эти военные действия, приведшие к серьезным людским потерям, и развязали последующие ожесточенные столкновения в Москве. Затем юнкера блокировали Кремль, где в заложниках оказались отряд красногвардейцев и солдаты 56-го пехотного полка, заняли Манеж и прилегающие к центру города улицы и площади. Москва была объявлена на военном положении. Военно-революционному комитету был предъявлен ультиматум: сдать оружие и прекратить противодействие правительственным силам. Но поскольку он был отвергнут, началась осада Кремля. По его Никольской, Спасской, Троицкой башням и воротам раздались ружейные, пулеметные и орудийные выстрелы… вновь пролилась кровь. Войскам полковника Рябцева удалось обманным путем проникнуть в Кремль, где они жестоко расправились с солдатами и красногвардейцами, расстреляв безоружных пленных и свалив трупы в общую яму. Информация об этом просочилась за стены Кремля, вызвав гнев и ожесточение среди большевиков и им сочувствовавших.
Епархиальный дом, где проходили заседания Собора, и здание Духовной семинарии, где жили члены Собора, оказались в зоне непосредственного вооруженного столкновения. К тому же немало иерархов и священников жили в Кремле при различных церковных учреждениях, и теперь они фактически были блокированы там. В таких условиях соборяне не могли собираться на пленарные заседания, деятельность Собора была парализована.
Лишь утром 28 октября, хотя и не в полном составе, соборяне смогли собраться в зале Епархиального дома. Главным вопросом, поставленным на обсуждение, стало восстановление в Российской церкви патриаршества. В ходе непростой дискуссии сторонникам патриаршества удалось убедить присутствующих прекратить прения и перейти к обсуждению практических мероприятий по восстановлению патриаршества.
По распоряжению митрополита Тихона в дни военного противостояния в Москве все храмы были открыты и в них проводились богослужения согласно церковного устава. Да и сам Тихон стремился служить в различных московских храмах. Так, на 29 октября в храме Христа Спасителя была намечена служба с его участием. Он отправился на пролетке со своего подворья, но уже на подъезде к центру Москвы в непосредственной близости от нее разорвался снаряд. Можно сказать, что чудо спасло митрополита Тихона и его спутников! Далее ехать было невозможно, и пришлось возвратиться. Как показали последующие события, за пределами Кремля крупных повреждений, кроме церкви Бориса и Глеба на Поварской, не было. В Страстном монастыре солдаты взломали ворота и подымались на колокольню в поисках юнкеров с пулеметами. В церковь Большого Вознесения ворвался солдат с оружием, преследуя других солдат.
Московская городская дума. Москва, Театральная площадь. 1917
[ГЦМСИР]
Дом московского генерал-губернатора. Москва, Скобелевская площадь. 1914
[Из открытых источников]
30 октября председательствующий митрополит Тихон, открывая пленарное заседание Собора, напомнил, что предполагается обсудить лишь один вопрос: о порядке избрания патриарха.
С мест послышались голоса: «Соблюдайте регламент, дайте слово и тем, кто “за”, и тем, кто “против” предложения».
На кафедру взошел «вечный оппонент» патриархистов профессор Киевской духовной академии Ф. Мищенко: «Я нахожу, что сегодня нецелесообразно приступать к избранию патриарха. Это крупнейшее не только церковное, но и политическое событие… Выбор патриарха – вернейший шаг к отделению церкви от государства. Мы не должны действовать очертя голову, иначе произойдет церковный раскол. Я призываю владык не делать необдуманного шага».
От имени тех, кто подписал заявление о прекращении прений и немедленном избрании патриарха, выступил член Московского окружного суда П.И. Астров. Едва вступив на кафедру, он буквально закричал: «Нельзя ждать, формальные условия для правильности выборов налицо! И раз так, то мы обязаны сделать этот шаг и не вправе отказаться от него».
Эмоциональное возбуждение, казалось, вновь стало охватывать соборян, что грозило новой волной дискуссий и затягиванием решения. Почувствовав это, председательствующий митрополит Тихон решил взять инициативу в свои руки: «Сообщаю членам Собора, что кворум для голосования есть. Позвольте поставить на голосование один вопрос: приступить ли сегодня к выборам патриарха? Прошу тех, кто не желает, чтобы сегодня произведены были выборы кандидатов в патриархи, встать и стоять, пока не произведут подсчет».
Подсчитывающие приблизились к возвышению, где располагались президиум Собора и места для архиереев. В президиуме никто не встал, из епископата поднялись лишь несколько человек, тогда как в зале стали подниматься священники, миряне, представители профессуры духовных школ, монашествующие.
– Теперь прошу, – зазвучал голос митрополита Тихона, – встать тех, кто желает немедленно избрать кандидатов в патриархи.
Председательствующий остался стоять, вслед за ним поднялись и другие члены президиума, а за ними со своих мест дружно, за редким исключением, поднялись присутствующие епископы. В амфитеатре зала подымались один за другим остальные члены Собора.
– Теперь прошу встать тех, кто воздержался, – проговорил Тихон.
Заявление членов Поместного собора о прекращении прений по вопросу о патриаршестве. 25 октября 1917
[ГА РФ. Ф. Р-3431. Оп. 1. Д. 31. Л. 33]
Через несколько минут секретарь Собора огласил результаты: за немедленное избрание высказался 141 человек; против – 112 и воздержались 12 человек. Это была победа патриархистов.
Чтобы определиться с порядком избрания патриарха, перед соборянами выступил профессор Соколов, большой знаток церковного права. Собор принял решение следовать примеру Константинопольской церкви, т. е. сначала голосовать за кандидатов, причем они могли избираться всем Собором из среды епископов, священников и даже мирян.
На следующий день, 31 октября, в 11 часов, с молебна, отслуженного митрополитом Тихоном, началось очередное заседание
