и воспоминаний.
Помню отчётливо. Именно в тот раз я понял, насколько уязвим человек в быстром потоке событий, в своей скорлупке из доспехов и с туманом знаний в глазах. Другие звёзды, новый мир и первые поселения. Мы руководили автоматическим забором проб. Порой собирали что-то необычное руками. Тот самый момент, когда романтика движений и работы захватывает с головой. Гравитация неощутимо выше, коррекция костюмов незначительная, флора и фауна предварительно не агрессивные.
Мир, которому присвоили номер и класс, но ещё не добавили название. Всегда новые впечатления. Парень рядом собирал цветы и насекомых. Составлял аккуратный и неповторимый букет. Другой вылавливал обитателей с растений. Позади робот нёс уже десятки коробочек с диковинными тварями размером с листки деревьев, с окраской морских раковин и в хитиновых латах маленьких рыцарей. Каждый сходит с ума по-своему. Я наслаждался зрелищем и ловил удивлённые взгляды тех, чьи ноги шли не по первой планете, не в первой системе.
Мужчина рядом перевёл систему в режим пониженной опасности, ловко ухватывая очередное членистоногое. Схватил, словно стеклодув, держа на расстоянии опасную красную массу, и подбросил. Поднял беспомощное существо с раскинутыми лапками в воздух, чтобы в мгновение прозрачная коробка замкнулась на зависшем членистоногом. Другой рядом подхватил последний фиолетовый цветок, что-то между анемоном и тюльпаном, завершив композицию в обрамлении широких сочных зелёных листьев.
Его спутница подала тревогу первой. Костюм выявил симптомы и собрал картину отравления. Цветы содержали нейротоксин, насекомые укрывались среди них, как рыбки среди рифов. А мы не заподозрили опасности, понадеявшись на технику. Техника ошиблась. Так мы впервые попрощались с другом на той планете, пополнив картотеку новой записью.
Системы обучаются и спасут ещё множество жизней. Но в их фундаменте всё равно закладываются человеческие ошибки и жизни. До сих пор помню эту смесь: запах цветов смешался с запахом горького миндаля, а красные пятна на теле с яркими оттенками цветов за стеклом в лаборатории.
— Надо двигаться, — ответила Аня, выдержав паузу. — Идти дальше. Движение заставляет нас жить и достигать целей.
Бодриться не получалось. Рассказ о глупой смерти, пара трупов, пропущенные ранее детали. Девушка думала, сколько ещё важных мелочей она успела пропустить. Потом обновила анализ сети, посмотрела карту и сказала:
— Мы сохраняли безопасную дистанцию, но теперь объект будет перемещаться быстрее и оставлять меньше следов. Предполагаем это. Придётся сократить расстояние до дня пути. Хотя, если ты прав, мы уже можем и не переживать о подобных мелочах.
— О чём ты? — спросил мужчина, отряхивая костюм.
— Социальная организация большой группы людей, использование современной техники для управления разумными существами и множество неоднозначных решений преследуемых. Если мы принимаем факты, то всё говорит о системном подходе. Кто бы не управлял этим отрядом, скорее всего они знают о нас многое. Либо мы не представляем угрозы, либо впереди засада. Какие вожди могли придумать ловушки, способные остановить двух человек в защитных костюмах?
— Не знаю, — ответил Птах. — Но они могут предусмотреть мелочи.
— Простая логика, но какая любопытная загадка, верно?
21
Пальцы перебирали струны вне мыслей. Мелодия лилась по старому городу, эхом отражаясь среди шагов редких прохожих. Ни футляра, ни кружки, ни шапки перед Анной не было. Девушка просто играла. Чувства путались среди улиц вечернего города, не оставляя сильных отпечатков.
Среди ленивых мыслей, между вспышками от движений пальцев над струнами и по грифу, вспыхивали основные воспоминания детства. Сбор ягод около дома, бабочка в сетке сачка, плотный мяч в руках. Мурчание кота под пальцами, звуки музыки за множеством дверей кабинетов, плеск воды на дорожках, пронизанных светом. Девушка вспомнила прикосновение пальцев к клавишам, их гладкую поверхность. Именно их помнила всё детство, да и руки хотели двигаться иначе.
Окружение тут же стало менее реалистичным, но наполнилось красками и насыщенностью хорошо поставленного света в кадрах фильма. Пальцы потеряли автоматизм игры и замерли. Наитие с наваждением уступили место мыслям, а затихающее эхо струн впустило ноты духовых инструментов, поднимая тело с удобного согретого места.
Эти звуки уводили эхо шагов редких прохожих. Вечер опускался на город, пока знакомые звуки не перемешались с частым дыханием и быстрыми ударами бегущих по мостовой ног. Нужно было спешить за ускользающей музыкой, за которой уже ушли остальные. Но ноги не слушались и не успевали, позволяя сумеркам наступать на пятки.
Тьма застала на площади, когда звуки ветра уже увели всех. Потерялось направление, отчаянием горело всё тело, а разум бился в истеричной панике. Руки не справлялись с резкими частыми циклами судорог. Пальцы не чувствовали струн.
Анна проснулась, жмурясь от смеси света и головной боли. Воспоминания истирались, будто пленку засветили в спешке обработки. Михаил смотрел на неё, сворачивая экран с мониторингом состояния. Из динамиков доносилась спокойная музыка, за окном шелестели листья. Девушка приподнялась на руках и села на удобной кушетке, привыкая к яркости и воспоминаниям.
— Не могу сказать, что поспала хорошо, — сказала она, уже примеряя улыбку. — Но я и не на это подписывалась. Всё же я видела в тебе столько решимости и уверенности, что не ожидала такого быстрого пробуждения.
Она посмотрела на лицо мужчины и спешно добавила:
— Всего лишь дурной сон. Не думаю, что им можно испугать Элис. Вы же напичкали её множеством знаний и умений, должны встречаться вещи и пострашнее. Верно?
Михаил подошёл к девушке, помогая снять последние датчики. Поставил рядом чашку с зеленым чаем. Посмотрел на коллегу, после чего улыбнулся и вздохнул.
— Это не первый кошмар, — сказал он, смотря Анне в глаза. — Ты не помнишь предыдущие, система не вывела тебя из сна автоматически, а я так и не понял причину.
Растерянное лицо Анны и секунды тишины. Михаил нашёлся и продолжил ещё через мгновение:
— Внешне всё шло нормально. Никаких признаков. Пульс повысился незначительно, а дыхание участилось только в конце. Я хотел вытянуть на поверхность сильные чувства и реакции, без следов контроля сознания. Но всему должны существовать разумные пределы. Понял бы раньше, что происходит, что считывается с тебя, прервал бы сеанс сразу.
Михаил потёр глаза рукой, включил динамики, зажмурился пару раз, а затем опустошил стакан с водой. Анна в это время собирала мысли, которые ещё не спешили возвращаться в голову. Музыка стала энергичнее, вслед за повышением яркости света. Но спать ещё хотелось, потому девушка потрясла головой, отгоняя сон. Она ещё никак не могла осознать, что значит происходящее.
— Так, я не совсем понимаю, — сказала Анна, потёрла лицо ладонями и продолжила: — Элис учится всему, приятным чувствам и не очень приятным. Но
