продолжил: – Если бы у постели каждой женщины, а не только у Кровных и богачей, дежурил Живич-целитель… – и смолк под Митиным ироничным взглядом.
– У постели моей матери дежурили два Живича-целители. И она вполне благополучно родила меня. И даже прожила потом еще три… почти четыре года… И все это время знала, что обречена.
А ведь он не знал, представления не имел – тогда. Прибегал, на руки к ней взбирался, гулять тащил… И она ни словом, ни делом, ни взглядом не показала, что срок ее жизни отмерян ровно до того момента, как ее сын сможет обходиться без присутствия матери. Настоящая Кровная княжна, она не выдала ни страха, ни тяжести на сердце, ни безнадежности… Разговаривала, улыбалась, сказки на ночь читала – он до сих пор помнит и слабый свет ночника, и шелест страниц, и как касался щеки локон из маминой прически, когда она наклонялась поцеловать его перед сном…
Он понимал, что уже через мгновение пожалеет о своей откровенности, но… Пусть он не может каждому в этом городе вколотить в глотку мерзкие слова о его матери, но хотя бы в доме, где он живет, никто не посмеет думать о ней плохо!
– Я не байстрюк из Моранычей, ясно вам? Я… Истинный Князь, – процедил он. – Истинный князь Мораныч.
Митя прерывисто вздохнул: столько времени хранить тайну – и вдруг разоткровенничаться. И с кем? С Ингваром!
– Как сказочный Кощей Бессмертный? Очень смешно! А я тогда – государь Даждьбожич, – фыркнул Ингвар.
А тот взял – и не поверил! Ну и Предки с ним, не убеждать же его!
– Истинных Князей не бывает! Это все сказки, которые придумали Кровные, чтобы оправдать свое привилегированное положение. Будто бы их происхождение какое-то не такое, как у других людей…
– И никаких таких Кровных Сил у них нет! – Этого уже Митя стерпеть не мог! – Это ж кто угодно, любой лавочник может хоть реку поднять, хоть хищного нава уложить.
– Один такой лавочник мертвяков поднимал не хуже Кровных, – саркастически бросил Ингвар. – А уложили их ваш отец с моим братом и уездным урядником.
Вот уж действительно, как не вспомнить господина Бабайко! Который этого вот самого Ингвара на колодезной цепи повесить собирался!
– Бабайко не поднимал навий своей Кровью и Силой, как Моранычи! Он пробудил древних местных божков…
Не он, а ведьма, но не посвящать же Ингвара во все подробности.
– …они могли бы стать как наши Чтимые Предки, если бы племя, которое их чтило, не исчезло. Бабайко отдавал им чужую кровь… да попросту жертвы приносил, чтоб они усилились! А уж они поднимали для него мертвяков. А уложил тех мертвяков – я! Вы обязаны мне жизнью, Ингвар! И ваш брат! И отец! И весь уезд! Я вас всех спас!
Еще Даринка, но она – не в счет. Сама наделала, сама исправила. А вот Митино вмешательство было настоящим подвигом! Среди всех владевших им чувств промелькнул маленький, но приятный всплеск самодовольства, тут же подпорченный Ингваровой скептической миной.
– Спасли и уже почти полгода молчите, вместо того чтоб тыкать этим в нос всем и каждому? – насмешливо протянул тот.
Сразу появилось желание и правда ткнуть Ингвара в нос. Кулаком и покрепче.
– Не можете вы быть Истинным Князем! Истинный Князь, да еще Мораныч, таким быть не может!
– А таким? – тихо спросил Митя, исподлобья поглядев на Ингвара.
Будто невидимая кисть мгновенно выбелила германцу лоб и щеки. Он шарахнулся назад, с силой приложившись затылком об стену.
– Уйййй! – хватаясь за голову, болезненно прошипел Ингвар, снова поглядел на Митю и подрагивающим голосом попросил: – Уберите… это… С вами и без того нелегко, но это уж и вовсе…
Митя растянул губы в улыбке, наслаждаясь тем, как испуганно метнулся в сторону взгляд Ингвара, и убрал это. Ингвар едва слышно перевел дух и тут же ворчливо объявил:
– А откуда мне знать, может, любой Кровный Мораныч способен… эдакую рожу скорчить?
Митя оскорбленно моргнул. Рожу? Скорчить?
– У меня, знаете ли, среди них знакомцев нет, происхождением не вышел! Может, у вас у каждого – по вот такой вот чуде с крыльями, которая отсюда только что вылетела? Может, вы всё выдумали, чтобы…
– Меня не считали незаконнорожденным? – вместо него закончил Митя. – Знаете, Ингвар, я бы предпочел быть ублюдком, но чтоб моя мама осталась жива… Или хотя бы умерла не из-за меня, – шепотом добавил он, немедленно пожалев о своей откровенности.
Если Ингвар посмеет сейчас посмеяться, придется его все-таки убить. И Предки с ними, с непочиненными автоматонами!
– Да я-то как раз знаю… – пробормотал в ответ Ингвар, а Митя впервые задумался о том, что у братьев Штольц родителей тоже нет.
– Отец от холеры, а мать почти сразу за ним. Меня рожала… Я ее и не видел никогда, – словно почувствовав его интерес, отозвался Ингвар. И с горечью добавил: – Так что не вы один вроде как убили свою мать.
Помолчали.
– Это что ж выходит… – Ингвар ошеломленно покачал головой. – Жила-была ваша мама… то есть вот сейчас жила, в наши самые обыкновенные, нынешние времена, а не в какие-нибудь… стародавние?
– Я вам даже больше скажу: в Москве, а не в тридевятом царстве, – буркнул Митя.
– К портнихе наведывалась, горничных по щекам хлестала…
– Ингвар, я вам сейчас врежу.
– Да-да, это у вас семейное – простолюдинов бить! Они с вашим отцом поженились, а потом как в мифах про всяких Гераклов и Тесеев рассказывают… Только там древние боги в мужчин входили, а тут Морана вселилась в вашу маму… чтоб вы стали Истинным Князем? Вам не кажется, что это все равно звучит как… болезненный бред? Она же малокровная была, я помню, говорили! Морана не могла выбрать кого… посильнее?
Митя рвано вздохнул: он ведь тоже часто думал – почему? Почему такая чудовищная тяжесть легла на плечи его почти лишенной Кровной Силы матери? Может, будь на ее месте полнокровная Морановна, она бы не умерла? Или хоть бы прожила подольше?
– Полагаю, малокровных попросту не жалко, – зло кривя губы, процедил он. – С полнокровных толк есть, а малокровные – почти как обычные люди.
– От людей, к вашему сведению, толка побольше, чем от ваших Кровных! – Ингвар вдруг резко выпрямился, снова едва не стукнувшись затылком об стенку. – Погодите… если вы и правда Истинный Князь… Вы же можете помочь людям! Эта ваша мара правду сказала: Истинный Князь почти как член царской семьи?
– Больше! – обиделся Митя. – Во всяком случае, чем какие-нибудь Ольденбургские или Мекленбург-Стрелицкие![23]
– То есть в вашем обожаемом высшем свете вы можете… Дверь в любую гостиную ногой открывать!
– Я не пьяный извозчик, чтоб открывать двери ногами! А светская гостиная – не дешевый трактир!
– Все равно, все равно! – возбужденно зачастил Ингвар. – Вы можете хотя бы выкупные платежи отменить! А то ведь цена тех клочков земли, что господа помещики отдали своим несчастным крестьянам, уже давным-давно выплачена, сколько можно с людей проценты тянуть? Не империя, а ростовщик какой-то!
– Ингварррр! Это только ваши приятели Гирш с Тодоровым прочли пару книжек господ французских социалистов и думают, что знают, как править лучше самих Даждьбожичей! А сами понятия не имеют, из чего складывается государственный бюджет! И куда расходуется!
– А вы, можно подумать, знаете! – окрысился Ингвар.
Митя не знал, но слышал эту фразу в гостиных – от тех, кто знал. Наверное… Правда, одного из них отец арестовал за растрату казенных средств, а другого не успел – тот пустил себе пулю в лоб. Но от того фраза не стала звучать хуже!
– Да поймите вы! Если я стану Истинным Князем, мне плевать будет и на людей, и на справедливость!
– Что, еще больше, чем сейчас, плевать? – зло сощурился Ингвар.
– Мертвецы вообще равнодушны! – едва слышным шепотом ответил Митя.
– При чем тут… – раздражено начал Ингвар.
– Потомок, рожденный от Мораны Темной, должен упокоить мертвое, убить живое… и умереть. Вы сами вспомнили про Кощея Бессмертного, первого Истинного Князя Мораныча. Он был личем. Высшей
