гипноза на кафедре психиатрии в Пензе в ноябре 1981-го. Ты просилась в ученицы. Найдутся те, кто вспомнит тебя.
— И что?
— Ты была готова заплатить за обучение серьезные деньги.
— О какой сумме речь? — встрепенулся Дубравин.
— Сберкнижка на предъявителя, — размеренно произнес я, следя за реакцией Василия, — на сумму три тысячи рублей.
Я едва успел договорить, как в левое плечо прилетело что-то тяжелое. Треснуло стекло, в нос ударил запах керосина. Вспыхнула куртка, обдало жаром лицо, огонь подпалил ресницы, брови и волосы. Я бросился на пол в надежде сбить пламя, но сделал хуже, там растекся керосин из разбитой лампы. «Вот и все. Проклятое место». Сверху рухнуло что-то тяжелое, свет померк. Неведомая сила швыряла из стороны в сторону, пол и потолок пару раз поменялись местами. Дышать стало трудно. Я услышал голос Василия:
— Все, разматываем, пока он не задохнулся.
В углу у печки рыдала Дуся. Дубравин лупил меня по щекам, а Коля держал, чтобы я снова не упал на пол. Я собрался с силами и заорал:
— Хва-а-атит! Хватит меня бить! — получилось жалко, но бить перестали.
— Живой, — удовлетворенно выдал Василий.
«Значит все-таки не убьют», — облегченно подумал я.
Тони и след простыл. Бойцов собрался в погоню за невестой. Дубравин остановил:
— Коля, она этот лес лучше нас с тобой знает. Одумается и вернется.
У дороги нас ждал сюрприз. «Нивы» не было. Нечего оставлять ключи. Решили вернуться на кордон. Николая отрядили гонцом за машиной.
— На лыжах за час управился бы, — сетовал Бойцов.
— Погоди. Вася, пошарь над входом.
Угрюмый Василий послушно засунул руки на чердак и достал охотничьи лыжи, обмотанные бечевкой, проходящей через отверстия на носах лыж и завязанной причудливым бантом. Таким, который так любила Люда. Таким, который был у погибшей Натальи. Таким, который был сейчас в волосах Дуси.
— Вот лыжи. Давай по-быстрому, — поторопил я Бойцова.
— Если «Нивы» у дома не будет, возьми в гараже уазик, — начал соображать Дубравин.
— А если… — замялся Бойцов.
— Через пятнадцать минут московский отходит, вот на нем Тоня и уедет. Мы нескоро о ней услышим, — выдавил из себя Василий.
Протерли полы остатками куртки, проветрили дом и заново растопили печь. Согревшись, Дуся задремала. Дубравин покосился на нее и, убедившись, что она спит, спросил:
— Саша, что же тогда произошло?
— Тоню не устраивали женщины, которых ты выбирал вместо Люды. Скажу больше — ее бы никто не устроил. За то, чтобы они исчезли, она готова заплатить любую цену. Тогда, в буран, у нее не было четкого плана. Он созрел спонтанно. Тоня первая добралась до избы, закрыла дверь и оставила Наташу на улице. Та стучала, скреблась, просила пустить. Замерзла здесь, прямо под дверью. Буран стих, Тоня вышла, погрузила ее на лыжи и, как на санках, отвезла к дереву, на котором когда-то повесилась Люда. Это должно было выглядеть так ужасно, чтобы никто и думать не смел об отношениях с тобой. Тоня решила стать хозяйкой и заменить мать. Какое-то время все так и было. Она отчетливо понимала, что чудом избежала ответственности. Ты застал ее, когда она только вернулась и замела следы у крыльца. Лыжню не увидел, потому что та начиналась за домом. Пока ты валялся без сознания, она закинула лыжи на чердак, а потом привела тебя в чувство.
Дубравин, закрыв лицо руками, медленно раскачивался из стороны в сторону. От моложавого мужчины, встретившего меня вчера в дверях своего кабинета, мало что осталось. Рядом со мной сидел старик.
— А гипноз?
— На моем сеансе она поняла, что нашла идеальный инструмент для достижения своих целей. Кто-то позарился на жирный куш и обучил ее.
— Сашка, как жить дальше?
— По Закону Бога.
Мари Анатоль. Аромат с нотой убийства
Феромоны — это химические сигналы, которые играют ключевую роль в различных аспектах поведения животных, таких как спаривание, маркировка территории и социальная связь. В то время как роль феромонов хорошо установлена у животных, влияние их на человека по-прежнему является предметом активного обсуждения.
— Майк, кто-то хочет меня убить! — нервно шептала я в трубку телефона.
— Хелен? Что случилось?!
— Меня только что чуть не переехал мотоцикл!
— Погоди-погоди, — голос инспектора полиции Майка Роджерса на том конце стал тверже. — Давай-ка все по порядку. Ты в Париже? Как твоя дочь, с ней все о'кей?
— С Эмили не все о'кей, но это длинная история…
— Ты опять влезла в какое-то расследование? — застонал Майк, недослушав. — И теперь тебя пытаются убить?
— Если не убить, то вывести из игры — точно! Майк, мне нужна твоя помощь…
* * *
Я стояла у настежь распахнутого окна и всматривалась в темнеющее небо над черепичными крышами Парижских домов. Там на синем фоне небосвода белел купол Сакре-Кер — знаменитого храма Монмартра. От него покрытые золотистой листвой лестницы сбегали вниз тысячами ступеней. А прямо под моим окном радостно шумел и играл огнями ресторанный дворик. Он источал дразнящие ароматы тушеных овощей и жареного мяса, терпкого вина, печеных каштанов и бог знает чего еще!
В пустом желудке заурчало. Дождаться дочь из университета или поужинать сейчас?
— Мам, располагайся и чувствуй себя как дома! — бросила мне Эмили, прежде чем убежать на занятия в Школу искусств и дизайна, куда она приехала по обмену из Университета Калифорнии. Это была отличная возможность пожить в Париже! Вскоре и я решила навестить дочь, закончив срочные дела в издательстве «Миллер, Хоуп и партнеры» в Сан-Франциско.
Эмили снимала студию в самом сердце Монмартра и отдала в мое распоряжение диван, занимающий добрую половину тесной комнатки. Рядом втиснулся заваленный бумагами письменный стол. Эмили работала над эссе об известной парижской модели Лоре Виттель — я с интересом рассматривала фотографии дивы и журнальные статьи, разбросанные по столу. Модель умерла год назад совсем молодой! Я вспомнила, что с ее смертью была связана какая-то скандальная история. То ли самоубийство, то ли случайная передозировка снотворного.
Фото модели вдруг выпало из моих рук. Я поняла, что так удивило меня, когда я встретилась с Эмили в аэропорту. Она изменилась. Буквально за пару месяцев, что мы не виделись, дочь стала другой. Элегантная одежда, новая стрижка, темный цвет волос и что-то еще — неуловимая чужая аура. Теперь моя девочка стала похожа на Лору Виттель…
Забыв про голод, я полезла в ноутбук.
* * *
Эмили уже в третий раз брала интервью у Мориса Клемана — кузена Лоры Виттель и ее единственного близкого родственника. В первую встречу Клеман был
