Первая мысль, которая появляется в моей голове как только я открываю глаза: это что, блин, вчера такое было?!
Натягиваю одеяло на голову и снова пытаюсь заснуть, хоть и понимаю, ч то этот детский фокус не сработает и дела, которые я натворила по глупости, сами собой не рассосутся только потому, что я проснусь в какой-то другой реальности. Но пока я в «домике» — можно хотя бы какое-то время не думать о том, что где-то там в доме существует Влад, и что вчера он в буквальном смысле поимел меня как маленькую. Заодно доказав, что если бы ему вдруг пришло в голову избавить меня от девственности — он сделал бы это играючи, между обедом и ужином.
— Че-е-е-е-ерт, — стону громким шепотом, решительно откидываю одеяло и иду в душ.
Во мне еще теплится слабая надежда, что если смыть с себя случившееся и его запах, то все случившееся перестанет выглядеть как самый большой позор в моей жизни.
Душ у Грея тоже «с подвыподвертами». Ну или это мне повезло выбрать комнату с таким дизайнерским решением? Нет ни ванны, ни душевой кабинки — просто висящий под потолком распылитель и отличная система слива, которая не дает скапливаться даже самым маленьким лужам. Ну и всякое озеленение, из-за чего создается иллюзия, будто стоишь посреди тропиков и наслаждаешься затяжным теплым дождем.
Я живу в этом доме третьи сутки, но уже представляю, как буду скучать по тому, что в интерьере каждая деталь может быть идеально вписана в свое пространство. Может быть, ошарашить Влада предложением построить что-то и для нас с Мариной? Воображаю его лицо в тот момент, когда озвучиваю просьбу и из горла вырывается гомерический смешок.
Но, кстати, пора заканчивать рефлексировать на тему вчерашней «сказки на ночь» и заняться насущными делами — приготовить завтрак и начать поиски квартиры. Как бы хорошо нам с Мариной здесь ни было, а съезжать придется сразу после подписания договора, без промедления. Просто чтобы вся эта история с нашим взаимным садо-мазохизмом не превратилась во что-то… что может причинить мне боль.
И еще Влад был прав — Марине нужна школа. Чем быстрее она вернется к нормальному учебному процессу — тем скорее забудет о случившемся. Хотя, если быть честной, меня немного пугает, с какой легкостью моя тринадцатилетняя сестра справляется со стрессом. Я до сих пор не могу отделаться от ощущения нацеленного на себя дула, а ей хоть бы что.
На кухне меня уже встречает аппетитный запах. Марина орудует у плиты и как раз выгружает на тарелки по куску пышного омлета.
— Который час? — Верчу головой в поисках часов, вдруг поняв, что до сих пор ни разу на них не посмотрела.
— Половина одиннадцатого, соня, — подражая моему обычному утреннему тону, говорит Марина. Подталкивает к моему краю стола одну из тарелок.
Я успела заметить, что на сковородке остался еще один кусок, и еще одна стопка гренок.
Она привязалась к Грею. Понятное дело, что в значительной степени из-за его попустительства, но они все равно быстро нашли общий язык. Надо серьезно с ней поговорить, объяснить, что мы здесь просто гости, а Влад проявляет дружелюбие из-за наших денежных дел, и через неделю мы уедем в любом случае. Но для этого разговора мне определенно нужна более ясная голова, без свежих воспоминаний о нахальной роже Влада в тот момент, когда он интересовался, не прослушал ли он случайно мое категорическое «нет».
— Выглядит аппетитно. — Я отламываю ломтик вилкой, отправляю в рот и стараюсь не подать виду, что еда совершенно не соленая. — И на вкус тоже.
Марина с завидным аппетитом штурмует свою тарелку, кривится и щедро орудует солянкой, которую потом передает мне, закатив глаза с видом «ну и зачем было притворяться?»
— А где Влад? — спрашивает Марина как раз в тот момент, когда я в очередной раз пытаюсь избавиться от его застрявшего в ноздрях запаха.
Я медленно возвращаю вилку на тарелку, пытаясь понять, почему сестра спрашивает об этом меня. Мы все-таки разбудили ее вчера? Она все видела? Знает, что Грей отнес меня наверх?
От всех этих мыслей нервно дергается глаз.
— Я не знаю. — Стараюсь чтобы мой голос звучал уверенно. Я ру ей дважды за пять минут, и это буквально больше, сем за всю нашу жизнь. — А почему ты спрашиваешь?
— Ну, думала, может он что-то тебе сказал. — Марина пожимает плечами и продолжает поглощать омлет со сверхзвуковой скоростью.
У меня немного отлегает от сердца.
— Грей о своих планах передо мной не отчитывается. Мы просто деловые партнеры.
— Ну да, — хихикает сестра. — Только ты об него глаза чуть не сломала.
— У кого-то слишком буйное воображение. — И чтобы сразу пресечь любые наивные попытки Марины состряпать с нас влюбленную парочку, переключаю тему. — Я помою посуду и мы подберем тебе школу.
Лицо сестры скисает за секунду.
Но как говорится, деваться. Подводной лодки ей все равно некуда. И даже всемогущий все разрешающий Влад не явится, чтобы спасти ее от злой сестры-дракона.
Весь следующий час мы с Мариной буквально воюем. Никогда не думала, что это такая проблема — найти общий знаменатель между тем, что хочу я и тем, что надо ей. А ведь я была уверена, что ей вообще все равно. Но нет же, нужно и чтобы из языков учили минимум три иностранных, и чтобы была спортивная секция, и кружки не абы какие, а театральный и музыкальный.
Я мысленно издаю еще один трубный стон, когда найти примирение у нас получается на гимназии имени Шевченко.
Той самой, которую предлагал Грей.
Может, я проспала явление в наш мир Дьявола в обличие Влада Грея?
Сам он приезжает только к двум, когда я занята поисками квартиры, а Марина вытребовала свой законный час на аниме.
Я знаю, что он пришел, потому что замечаю его фигуру в дверном проеме, когда Грей идет к лестнице. На кухню даже не заглядывает. Я прислушиваюсь — с Мариной здоровается, они недолго о чем-то разговаривают (кажется, делятся планами на игровечер), а потом он поднимается наверх.
Мне при этом не сказав ни слова.
Даже взглядом не удостоив.
Как будто вчерашней «победы» ему оказалось достаточно, чтобы потерять ко мне любой интерес.
Ну, что ж, наверное, это к лучшему? По крайней мере теперь он не будет высмеивать мою отвратительную невинность.
Но я была бы страшной лгуньей если бы не признала — его показательный игнор меня обижает. По непонятной причине задевать так глубоко, будто мы знакомы целую вечность. И этот огромный дом вдруг становится ужасно тесным до такой степени, что я сгребаю в охапку все свои записи и планшет, и галопом выбегаю на улицу. Сегодня уже не очень тепло и немного накрапывает дождь, но даже на веранде под навесом мне немного свободнее. Осмотревшись, занимаю место в ротанговом кресле, делаю маленькую дыхательную гимнастику, чтобы сосредоточиться и снова пытаюсь вернуться к делу.
Список квартир для съема пришлось сократить до ближайших с гимназией районов, чтобы Марине не пришлось добираться на перекладных. После сделки мне достанется приличная сумма, но все равно придется экономить каждую копейку — как только пройдет год, в течении которого мы с Владом будем обязаны сотрудничать, я планирую вернуться в Штаты, к своей налаженной жизни, своим старым привычкам и жизни, о которой мечтала, как только спустилась впервые переступила порог Международного аэропорта Сан-Франциско.
Мне снова приходится делать проклятую гимнастику, потому что одновременно с воспоминаниями о той моей жизни, приходит осознание, что за год изменится слишком чертовски много. И что та моя жизнь больше не будет ни «моей», ни «реальной». Я чувствую себя ужасно мерзко из-за того, что в такие моменты чувствую сильную злость на мать и на вот такие «результаты» ее неправильных, иррациональных решений, который приходится расхлебывать всем нам. А потом вспоминаю, что до сих пор ничего не знаю о судьбе Дениса — и злюсь уже на себя. Ему ведь тоже наверняка нужна помощь. Но где его искать? Как? Через кого? Он так давно выпал из семьи, что в последний раз мы виделись — страшно подумать — несколько лет назад и уже тогда мой брат выглядел чужаком среди нас. Я не то, что не знаю ни одного из его друзей — я в принципе не знаю, есть ли они у него вообще.
