все провалил. Призовые баллы, что мы получим на Ярмарке, пригодятся, но этого недостаточно. Городу нужны наличные, Эдди. У тебя есть идеи?
– Ни одной. Но если ты хочешь прибегнуть к схеме быстрого обогащения, то есть человек, которого ты можешь попытаться задействовать.
– Хорошая мысль, – сказала Виолетта, – я поговорю с ним. Мне действительно очень приятно, когда мы работаем в команде.
Она открыла дверь в особняк де Мальва, но вместо того, чтобы провести меня на кухню, где, как я думал, буду жить, она стала показывать мне дом. Ее брат был на месте, и он неохотно поздоровался со мной как с новым родственником, в то время как Виолетта объясняла, какой из де Мальва на каком портрете на стене.
– Где твои родители? – спросил я.
– Я их выселила, – ответила она, – поскольку новый префект теперь я. Таня останется здесь, поскольку присутствие детей смягчает резкое поведение, которое я намерена искоренить, и милая Таня прекрасна как служанка: усердная, не требует платы и прежде всего не обижается по каждому поводу. Я так рада, что вы сумели выпечь лишнего ребенка прошлой ночью – они с братом смогут объявить его своим, и это в конечном счете пойдет на пользу.
– Так она едет на Ярмарку Бесправилья?
– Конечно.
Она позвонила в колокольчик, вызывая Таню, и плюхнулась на софу.
– Эдди, ты не желаешь назелениться? У меня где-то есть гордон[32], уникальный оттенок лайма, от которого ты словно выплываешь из тела, и это чудесно для снятия тормозов. Как говорится: «У префектов лучший лайм».
– Нет, спасибо, – ответил я, поскольку назелениться с Виолеттой – не то, чего я хотел.
– Тогда, может, посмотрим стереографические виды древнего погибшего мира? У меня есть картинки Необъяснимо Большой Пирамиды, окруженной пылью и горбатыми песчаными лошадьми.
Мы сели смотреть, пока Таня отцветовалась легким оттенком Пахельбеля[33] из «Оттеночной книги клавишника» и сыграла канон[34] на меллотроне[35] не хуже любого исполнителя, которых я слышал. После исполнения брат Виолетты пожелал нам спокойной ночи и ушел вместе с Таней, которая, как я заметил, удалилась в другую сторону, к бельевой комнате.
– Пора в постельку, милый, – сказала Виолетта.
– Расскажи мне о… мм… «Пурпур-Реджисе», – предложил я.
– Он на побережье Южного Зеленого Сектора, – сказала Виолетта, положив голову мне на плечо, – до Явления назывался «Лайм-Реджис»[36]. Это место, где в камнях застыли давно мертвые спиральные животные и морские твари, место отдыха тех, кто удостоен высшего титула Главного префекта.
– Ты когда-нибудь плавала в море?
– Нет, это слишком опасно из-за Кракена, Кальмароида и Глубинной Жабы, и всего такого. А ты знал, что море соленое?
– Нет. Насколько соленое?
– Где-то между неприятно соленым и отвратительно соленым. На лодке плавать безопасно и на берегу приятно, но мы в целом ездили туда для встречи с прочими Пурпурными. После Ярмарки ты сможешь поехать туда вместе со мной и встретиться с другими супругами, с которыми сможешь поговорить о детях, мягкой мебели и колористике, пока де Мальвы будут обсуждать хроматическую политику.
– И ты позволишь мне ехать в Пурпур-Реджис с тобой?
– Конечно – пока ты будешь демонстрировать, что у нас с тобой приличный брак, а не какое-то тупое притворство.
– То есть делать все, что ты говоришь?
Она посмотрела на меня и вздохнула:
– Нет, глупенький, ты все не так понял. Я не хочу, чтобы ты что-то делал просто потому, что я тебе приказала, я хочу, чтобы ты поступал так, поскольку так будет лучше всего.
– Я рад, что мы прояснили этот вопрос.
– Я тоже, – сказала она и нажала мне пальчиком на кончик носа, считая это очаровательным, или ласковым, или и тем, и другим. Пробил колокол – полчаса до того, как погасят свет. Виолетта взяла меня за руку и повела наверх, в хозяйскую спальню. Моя одежда уже лежала в комоде, и большая постель уже была перестелена и принадлежала нам.
Виолетта разделась, не мешкая и без преамбулы, отказавшись от всех трех вариантов Ночного Наряда, и голой нырнула под одеяла, приглашая меня присоединиться к ней. Чувство ловушки, что преследовало меня весь вечер, теперь вылилось в ощущение пересохшей глотки и глухое сердцебиение. Я переоделся в стандартизированную пижаму в ванной за закрытой дверью и жестко вытянулся в постели. Придвинувшись поближе, Виолетта положила руку на мою штучку, и я инстинктивно выскочил из кровати, что показалось ей забавным. Она громко рассмеялась – прежде я такого от нее не слышал. Любопытно, что ее смех не был неприятным. Он был мягким и жизнерадостным и, скорее всего, показался бы мне даже чуточку милым – если бы принадлежал кому-нибудь другому.
– Ладно, ладно, – сказала она, – я буду терпелива, но мы ведь уже проделывали такое.
– Ситуация была другая, к тому же ты принудила меня.
– Принудила? Чушь, – фыркнула она, – ты отлично справился, так что не похоже, что ты был против.
Я снова лег, и мы некоторое время прислушивались к болтовне по радиатору, в основном это были слухи о сегодняшних происшествиях и обсуждения Виолетты как Главного префекта. В целом говорили хорошее, или, скорее, как только началось плохое, Банти, как всегда бывшая наготове, заглушала комментарии своей деревянной ложкой. Через некоторое время Виолетта встала и накрыла полотенцем радиатор, чтобы приглушить звуки, а также вручную перезапустила гелиостат, который по заданной программе перенаправлялся от уличного фонаря на место, где он поймает рассветные лучи поутру. Я ощутил, как Виолетта приткнулась мне под бок, и старательно отполз от нее.
– Не стану врать, – прошептал я в темноте, – ты не очень мне нравишься, Виолетта.
– Я мало кому нравлюсь, милый, – прошептала она мне прямо в ухо, – и по мне, ты до жалкого пресен и скучен, а твоя привычка якшаться с Серыми и низшими Зелеными просто отвратительна. Правда в том, милый, что не будь у тебя промеж ног столько Красного, я бы даже не удосужилась запомнить твое имя. Итак, ты хочешь должным образом в традиционной манере консуммировать наш брак? Я не буду притворяться, я люблю хорошее сам-знаешь-что как любая девушка, так что, если ты сделаешь что-то неправильно, я буду тебя направлять.
– Не сегодня.
– Я поняла, тыковка, – ответила она, поцеловала меня в плечо и поудобнее прижалась ко мне, на сей раз не распуская рук. Но я ощущал притворство. Я тут только до тех пор, пока полезен. Избавиться от меня будет не такой уж проблемой, как только я буду далеко от влияния Джейн.
– О, кстати, супруг, – зевнула она, – ты так и не поздравил меня с постом Главного префекта.
– Поздравляю, – сказал я, – и не называй меня тыковкой.
Все меняется
Производство и потребление промышленной продукции в Коллективе определялось Главным Управлением. Что и где производилось, было тайной, а качество и доступность были, мягко говоря, нестабильными. Десять лет изготавливались только правые ботинки, а очередь на новый чайник тянулась на восемнадцать лет вперед. Один префект как-то заказал фаянсовый сервиз, будучи двадцать вторым в очереди, а доставили его, когда тот уже умер.
Тед Серый: «Двадцать лет среди хроматийцев»
Следующее утро в городе выдалось странным. Было холодно для сухого сезона, но влажность ощущалась сильнее, и облака тянулись над городом правильным строем: пухлые дырчатые колечки вытягивались, скручивались и рвались, направляясь на восток. С учетом того, что над нами их очертания еще сохранялись, Люси Охристая, которую всегда увлекали подобные вещи, предположила, что они формируются где-то недалеко, возможно, милях в тридцати от нас.
Виолетта встала, не будя меня, и рано ушла из дома, предположительно в Палату Совета, чтобы поштудировать Книгу Гармонии и разобраться в сотнях бюрократических мелочей, которые сваливаются на голову Главному префекту.
Я принял ванну, спустился вниз, поздоровался с Таней и спросил, нет ли свободной комнаты на первом этаже – она ответила, что там есть студия, которую можно переоборудовать, и она этим займется.
– Я бы отдала тебе бельевую, – сказала она, – но ее я присвоила.
– Клифтон приходил, да?
– Да, – улыбнулась она, – и оставался до рассвета. Приятный парень. Спасибо, что все устроил. Я ведь должна тебе?
– Вовсе нет.
– Должно быть что-то, что я смогла бы для тебя сделать.
