проверила, и мы написали еще пятьдесят, начинавшихся с нуля. Мы начали набирать, но без особого успеха, получая одно и то же – «номер не существует». Закончив с этими пятьюдесятью, мы написали еще пятьдесят, затем прозвонили их. Это все, чем мы занимались следующих два часа, пока я не сделал перерыв, чтобы приготовить нам глинистый латте, и мы сидели, медленно попивая его, обсуждая шансы Джейн на победу в мотогонке на Ярмарке, которые она считала незначительными при таком противнике.
– Я была бы дурой, если бы считала, что могу победить Бешеную Суку Можжевелли без боя, – сказала она. – Она не просто бесстрашна, она беспринципна. На отборочном турнире Синего Сектора два года назад Лиззи Лазурро погибла, когда ей в спицы колеса угодила рукоятка метлы, и ее выбросило в толпу. Никто не знал, откуда взялась эта палка, но все мы сочли, что это сделала Бешеная Сука. Что это?
Это был телефон. Нам кто-то звонил.
Мобильная связь
Существовала тридцать одна фамилия Пурпурных, но только де Мальва, Маджента и ван Пурпур обладали властью. Остальные не были Главными префектами даже близко. Сирениа, Фанданго и Лаванди не возглавляли Совета большую часть столетия, и некоторые фамилии даже вымерли. Фамилия Фиолет теперь осталась только в виде личного имени, а фамилию Сливоу никто не носил уже много десятилетий.
Тед Серый: «Двадцать лет среди хроматийцев»
Мы растерянно переглянулись, и я протянул телефон Джейн, но она настояла, чтобы ответил я.
– Здравствуйте? – сказал я, но он продолжал названивать, так что я нажимал разные кнопки, пока он не успокоился.
– Здравствуйте? – осторожно повторил я. Джейн подставила ухо поближе, держа в руке блокнот.
– Найджел? – послышался мужской голос.
– Нет, – ответил я. – Я не знаю никакого Найджела.
– Тогда кто это?
– Эдвард.
– Ты на какой станции?
– У нас в городе есть станция, – сказал я, – и хотя я вижу ее из окна, на самом деле я не там.
– Ерунда какая-то. Где ты?
– Восточный Кармин, Красный Западный Сектор.
Возникла пауза.
– Выеживаешься?
Я посмотрел на Джейн, которая пожала плечами и очертила пальцем кружок, обозначающий «продолжай».
– Нет, сэр, – ответил я вежливо, поскольку только важные люди осмеливались употреблять такую речь, как он, – ни в коем разе.
– Тогда откуда ты взял мобилу Найджела?
Я посмотрел на беспроводной телефон и понял, что он говорит о нем.
– Бандит дал.
– Кто?
– Это вид дикого человека.
– А, Дигенетик. Понятно, Найджел выслеживал парочку возле… где ты там?
– Возле Восточного Кармина, где-то в миле к северо-востоку.
– У вас другая система названий. Ты знаешь настоящее имя Восточного Кармина?
В стену переработочного цеха была вмонтирована ненужная эмалированная табличка «добро пожаловать в…», но никто город так никогда не называл.
– Он мог называться Рейадар[37].
– Я знаю, где это. Он навещает в окрестностях женщину по имени Мина. Высокая и симпатичная, с ожерельем с большой морской раковиной.
– Да, она. У нее был ребенок.
– Хмм, – протянул мужчина на том конце, – он пропал уже восемь месяцев как, его мобила всплывает у Мины, у которой есть ребенок. Я поищу его, но звучит не очень.
– Кто вы? – спросил я. – И вы на нашем острове или нет?
– О, я Резервист, – сказал он, – милях в тридцати к западу от вас, на побережье – меня вынесли из нашей Резервации еще во младенчестве, так что я как вы – только не материал. Больше не материал.
Джейн написала вопрос и показала мне, чтобы я задал его ему.
– Вы Утопиакорп?
Мужчина на том конце расхохотался:
– Слава богу, нет. Я инженер на станции по разгону облаков у залива Кардиган. Работа нудная, но платят хорошо. График шесть на шесть месяцев. У Найджела была такая же работа, только в пяти милях к северу. Он любил исследования, и ему нравились Дигенетики. Я считал, что это не стоило риска. Ты знаешь, что модифицированные твари и деревья Резервации могут тебя сожрать?
– Их легко обойти.
Джейн написала еще один вопрос в блокноте. Это был самый глубокий и важный вопрос, какой я только мог задать.
– Что происходит в Резервации и почему мы материал?
Звонивший, кто бы он ни был, внезапно сменил тон. Мы зашли слишком далеко.
– Я сказал больше, чем стоило, – его голос звучал приглушенно, – даже экс-подопытным строго запрещено контактировать с материалом, и меня могут отозвать. Забудь все, о чем мы говорили, и если хочешь совета, закопай эту мобилу. Я не говорю, что они отслеживают или подслушивают, но могут.
– Мне нужны ответы.
– И ты их заслуживаешь. Но не от меня. Хочешь ответа – иди к вашему Творцу. Поговори с ним открыто, они по закону обязаны тебе ответить. Но субъектам, которые выбираются, никогда не дозволяется вернуться. Ты можешь получить ответы, но и только. Задумайся прежде, чем спросить.
– Значит, есть высшая сила, которая присматривает за нами и руководит нашей судьбой?
– Всегда была, но осталось недолго. Когда пройдет двадцать пять поколений, все переменится. Мне пора. Не делай глупостей, и еще раз – выброси мобилу.
Беспроводной телефон замолк. Я мгновение смотрел на него, затем повернулся к Джейн:
– Ты все поняла?
– Большую часть, но кроме «станции разгона облаков» на берегу, нового мало: мы и так знали, что мы материал, подопытные, субъекты, живущие в Резервации, за нами наблюдает и нас контролирует Утопиакорп, наш Создатель.
– Верно, но он еще сказал, что тех, кто выбрался, назад не пускают. Это «выбрался» значит – с острова?
– Не знаю, – ответила она, – он сказал, что мы можем получить ответы, но не сумеем ничего с ними сделать.
– Это эвфемизм для смерти? – спросил я. – Хансон тоже говорил, что всем, что мы узнаем, воспользоваться не сможем.
Джейн пожала плечами.
– Есть еще кое-что, – добавил я. – Мне показалось, что он простой работник, а если так, то все, что он знает о нас, должно быть простыми, общеизвестными фактами. И что истина является секретом только в Хроматации, а Где-то-там для Кого-то-там это вовсе не секрет. Мы можем быть вполне обыденным знанием.
Мы несколько мгновений молчали.
– Он сказал, что все изменится через двадцать пять поколений, а Ангел Хансон сказал, что мы двадцать четвертое. Соображения есть?
– Если поколение считается по Ожиданию Первого Ребенка в двадцать лет, то куда заводит нас обратный отсчет?
Поскольку никто из нас не был виртуозом в сложной математике, нам пришлось взять листок бумаги и подсчитать. Точка «двадцать четыре поколения назад» была, по сути, скрыта во мраке пяти сотен лет, прямо с начала Эры Манселла. Следующее поколение, двадцать пятое – это будет наш с Виолеттой ребенок, и все, у кого насчитается столько же предков. Но это лишь порождало новые вопросы, не давая ответов.
Я поделился с Джейн своими мыслями, та поджала губы и согласилась, что найти Вестника на Ярмарке – по-прежнему наш лучший шанс. Она спросила, не хочу ли я поискать Ангелов.
– Каких именно?
– Тех, которые называют себя Хансонами.
– Возможно, – сказал я. – Каков план?
– Сбрось своего Желтого с хвоста завтра и встреться со мной у северных ворот за двадцать минут до утреннего лебедя.
– И что будет? – спросил я.
– Кто знает? – ответила она. – Но у меня есть ощущение, что мы сможем кое-что узнать.
В тот день я Джейн больше не видел. Мне опять пришлось сидеть рядом с Виолеттой за Высоким столом и помалкивать. После обеда меня снова отправили в головоломную комнату, где за мной присматривал личный дежурный Желтый, на сей раз Пенелопа Гуммигут. Я подумал – не сказать ли ей, чтобы она спасалась от Контролера-Заместителя Цветоподборщика, но не стал.
Первым зашел Томмо.
– Привет, Эдди. Твоя жена хочет поговорить со мной с глазу на глаз завтра в Палате Совета. Как думаешь, о чем?
Я предположил, что о гигантской сумме долга наличными за городской молниеотвод.
– О, – и я прямо увидел, как у него в голове вращаются шестеренки, прикидывая какую-то схему, – санкционированная префектом афера может стать моим лучшим моментом. Я мог бы поставить большую сумму на победу Джейн в мотогонке.
– Ты ставишь наличными? – спросил я. Любая игра, где что-то ценное ставится
