вернешься?
– Если там будет салат из вяленой свеклы, то точно вернусь, – он попытался улыбнуться, но вышла только покореженная гримаса.
– Будет тебе свекла, хоть таз. Приезжай, давно не виделись. Кира была бы рада твоему присутствию на дне рождении мамы, – на эти словах по лицу Макса пробежала тень, а мое сердце сжалось. Зачем дядя Женя вспомнил про Киру?!
– Я буду. Со свеклой или без.
Он ушел, не оборачиваясь, а дядя Женя повел меня к выходу без единого вопроса.
Глава 12
Аделина
– Главное, что ты решилась, Кира, остальное пустяки. Ты мне скажи, чего хочешь ты? Сказать правду и смыться? Или идти до конца, вместе с Максом разбираться со всеми последствиями твоего неожиданного воскрешения? – Дядя Женя дает мне выплакаться в такси и удовлетворенно слушает краткую версию событий последних дней, в которых мой муж, настоящий, наследил по полной программе. – Чего хочешь ты, Кира? И заметь, ты меня не поправляешь на Аделину уже дважды.
– Я не знаю. Зачем думать о будущем, если с настоящим разобраться не получается, – ответ прост: в него заглянуть еще страшнее.
– Знаешь. И будь Игорь рядом, он сказал бы тебе тоже самое, при упоминании о папе на глаза снова наворачиваются слезы.
– Все зависит не только от меня. У него ребенок. Своя жизнь. А тут я, как снег на голову. Привет, я жива. И, кажется, я все еще люблю тебя, но как дура бегала от тебя пять лет, скрывая дочь. Я ищу в голове слова, которые скажу ему… И не могу найти. Ты знал, что он каждый день ходит ко мне на могилу? Апельсины таскает, какой с цветами? Что кафе назвал в мою честь? Что носит обручальное кольцо на правом безымянном пальце?
– Кира, вот тебе и доказательства, что он все еще любит тебя. Знаешь, если бы у меня был хоть один шанс, что моя Катюха и Аришка могли остаться в живых, я бы его выгрыз у жизни. Любой ценой. В моем случае чуда не будет. А в твоем оно уже есть. И пять лет разлуки не самая страшная плата за такую возможность. Слава богу, что теперь ты готова все это увидеть. Как бы не было с сыном, он полюбит Оливку. Ее невозможно не любить. Соскучился по ней, жуть как.
– У них уже любовь, он даже читал ей сказки перед сном. А она хочет на нем жениться, – улыбаюсь этим воспоминаниям.
– Мы с ней созванивались, она мне все уши про Макса прожужжала, но про женитьбу ни слова, хитрая жопка, а, – дядя Женя хитро улыбается, но я замечаю легкую грусть в его взгляде. – Соскучился по ней. До вечера с вами побуду, потом заселяюсь в гостиницу.
– Ты всегда будешь для нее папой, она тебя обожает, – я хочу его успокоить, ведь он вырастил Оливку, был с нами рядом все это время.
– Знаю, Кир, но у нее есть родной отец. Рано или поздно Максим появился бы в ее жизни. И я не буду воевать с ним за место в сердце дочери. Мне достаточно того, что я просто буду в вашей жизни.
– Всегда будешь. Ты так говоришь, как будто мы прощаемся, – у меня внутри разрастается тревога вместе с ожиданием неизбежных перемен.
– Не думай, что и как будет, когда расскажешь ему правду. Что бы ни было, у вас ребенок и вам придется как-то договариваться. Наталья говорила, что Темыч сегодня прилетает, расскажешь и ему?
– Расскажу. Дядь Женя, мне так страшно, что они не простят меня. Я бы такое, наверное, не простила. Что если они ответят мне на моем же языке и вышвырнут меня из своей жизни, будто меня никогда и не было?
– Я понимаю, что ты девочка и все такое, но давай уже прекращай ныть, – он обнимает меня за плечи и целует в лоб. – Кто тут у нас генерал, я или ты? Давай, включай генерала, ты справишься, девочка моя, ты сделала так, как могла в тех обстоятельствах. Только ты знаешь, через что ты прошла, – после моего ответного “угу” остаток дороги мы едем молча.
Подъезжая к дому мамы, мы видим белый микроавтобус и рядом – белоснежную малышку-ауди, наверное, это машина мамы Максима. Я бегло рассказываю дядь Жене, что мама ездила с Оливкой и подругой выбирать себе наряд на юбилей. Прежде чем зайти в дом, мой названый муж достает из чемодана коробку в упаковочной бумаге, я даже не сомневаюсь, для кого он позаботился о подарке.
– Папа-а-а-а, – Лив повисает у него на шее, как только мы заходим в дом. – Ты привез мне сюрприз?
– А ты как думаешь? – Он вручает дочке коробку, и та начинает весело рвать бумагу, достает из нее капсулу с любимой куклой и еще какую-то мелочевку.
– Женя, привет, да ну не стойте вы в дверях, проходите, у нас уже и обед готов, покормим тебя нормальной домашней едой, – рядом с маминой коляской стоит Марина, мама Макса, она все такая же красивая, как я ее помню, только очень бледная. Она как-то натянуто нам улыбается.
Мой крестный подходит к маме, целует ее в щеку, смотрит на Марину, говоря ей короткое “привет”.
– Здравствуй, Евгений, – она отвечает ему вскользь, практически не смотря на него, и на какие-то секунды я физически ощущаю гнетущую, странную тишину в доме, прерываемую только восторгами Оливки. – Аделина, рада тебя видеть, ты помнишь меня? Мы случайно познакомились в самолете.
– Помню. Я рада вас видеть, Марина. Выросла Оливка, да, с тех пор? – Если честно, я не знаю, о чем с ней говорить, смущаюсь и трою в речи. Все мы так и стоим в коридоре, как заторможенные, пока мама не начинает настойчиво звать нас на кухню.
– Очень, у вас чудесная малышка, – теперь она смотрит на дядю Женю и, возможно, мне это кажется, но в ее взгляде много недосказанности. – Ну, мне пора.
– Марина, ты уже уезжаешь? А как же поздний обед? Мы же так и не успели поесть, – мама не хочет отпускать свою гостью.
– Да, Наташ, мне нужно по делам. Встречай спокойно гостей, а я уже и машину завела. У тебя сегодня слишком волнительный день, сын приезжает, тебе бы отдохнуть, мне, правда, пора.
– Я провожу, – вызывается дядя Женя, но Марина очень поспешно отказывается, быстро надевает обувь и чуть ли не пулей выбегает из дома. Несмотря на отказ, крестный все же выходит за ней, а мы с мамой идем на кухню. Точнее, мама
