Сегодня у меня выходной, – сказала она, указывая на сумку-тележку.
– Я не знаю, насколько задержусь. Я…
– Можем поговорить по телефону, если так проще.
– Хорошо, – Флора кивнула, не зная, что делать дальше. Посмотрела на Мод, которая украдкой взглянула на часы. И решила выложить все: – Понимаете, я несколько недель назад узнала, что когда мы с Джулианом ходили к вам – во время семейной терапии и потом, – у него был роман, и ни вы, ни он не позаботились о том, чтобы сообщить мне об этой достаточно важной подробности, и я подумала… – Флора почувствовала, как закипает, как ее злость борется с печалью. – И я подумала, типичное ли это отношение к парам, проходящим терапию? Этично ли это?
Флора замолчала и судорожно вздохнула. Она надеялась, что лицо у нее не такое красное, каким было по ощущению. Мод была спокойна. Она взглянула в небо, в прекрасное безоблачное утреннее июльское небо, и вздохнула.
– Хорошо. – Мод развернула тележку двумя резкими движениями, обратив ее в противоположную сторону, давая понять, что приняла решение. – Я все равно ненавижу ходить за покупками. У меня есть несколько минут. Давайте зайдем в дом.
В кабинете Мод ничего не изменилось, кроме цвета кушетки, та же модель Crate & Barrel, обитая микрозамшей, только темно-синяя вместо бежевой. Флора вспомнила, как в первый раз села на диванчик, как восхитилась его упругостью, тем, как надежно он ее поддерживал, и еще на нем оставалось место для минимум двоих взрослых; Флора тогда задумалась, смогут ли они с Джулианом когда-нибудь купить что-то такое же удобное и красивое, избавившись от продавленного ужаса в цветочек, который достался ей от Марго, а той – от тетки в Коннектикуте, где набивной ситец сам лез из земли, как одуванчики.
Все остальное тоже было на месте. Конторка Мод – теперь Флора видела, что это дешевая копия, – низкий столик в углу, на котором для детей были разложены кубики лего и маленький сад песка. Флору этот столик так печалил, она представляла себя малышей, изображающих то, сказать о чем у них не было слов. Кремовое макраме, висевшее на стене с 1972 года. Флора ткнула в него пальцем.
– Знаете, такие сейчас у всех в Лос-Анджелесе. Наверное, вы бы могли продать его на eBay.
– Правда? – Мод оглянулась на стену. – Я его уже даже не замечаю. Мать связала его для моего первого кабинета. Крошечная комнатушка в большом здании дальше на запад.
Она снова повернулась к Флоре.
– Итак, Флора. Что я могу для вас сделать?
Флора на мгновение ощутила себя снаружи, за окном, будто смотрит на себя в кабинете Мод. Что она делает?
– Простите, – сказала она. – Вы, наверное, думаете, что я сошла с ума.
– Нет, – ответила Мод.
– Я очень зла.
– Это я поняла по тому, что вы спросили меня об этике, – мягко улыбнулась Мод.
Флора развела руками.
– Я немного потерялась, Мод.
– Должна вам сказать, Флора, я не уверена, что верно помню, о чем вы говорите. Про Джулиана. Много времени прошло.
Флора мгновенно вспыхнула. Прикусила изнутри губу, чтобы не закричать. Не помнит? Это Мод-то, которая никогда не делала заметок, ничего не записывала, но всегда помнила все на следующей неделе? Флора как-то спросила ее об этом, и Мод только пожала плечами.
– Мне не нужны заметки. Все как-то само прилипает.
Тогда это успокоило Флору, она почувствовала, что выбрала лучшего терапевта в Нью-Йорке, ту, чья связь с пациентами была так тонко настроена, а память так незыблема, что ей даже не нужны были записи.
– Вы помните, что мы с Джулианом ходили к вам вдвоем? – Флора регулировала голос, как на работе.
– Да, конечно. Я помню саму карусель. Сперва вы, потом вы с Джулианом, потом один Джулиан. – Мод снисходительно улыбнулась. – Вы завершили процесс.
– Не завершила! В том-то и дело. Вы мне сказали, что я справилась, что мне больше не нужна терапия. – Флора передернулась, услышав себя. Как будто говорила расстроенная Руби: не хватало только «мам!» в конце предложения. Она глубоко вдохнула. – Простите, – сказала она. – Я пришла не для того, чтобы на вас кричать.
– Даже если накричите, ничего, – сказала Мод. – Не вы первая. Рабочие риски. Что я могу для вас сделать, Флора? Что вам нужно?
Хороший вопрос, подумала Флора. Что могла сделать для нее Мод? Извиниться? Объяснить? Предложить какие-то новые сведения, которые сделают выбор яснее?
– Хотела бы я знать ответ, – сказала Флора. – Наверное, мне интересно, задумывались ли вы когда-нибудь о том, чтобы рассказать мне то, чего я не знала, – раз уж я пришла к вам, потому что была в подвешенном состоянии, не чувствовала связи с Джулианом. Мне было трудно. Нам было трудно.
Мод чуть выпрямилась на стуле, сложила руки.
– Если Джулиан рассказал мне что-то конфиденциальное, в рамках терапии, тогда нет, я бы не задумывалась, рассказывать ли вам. Так я работаю со всеми парами, и я бы удивилась, не проясни мы этот вопрос с самого начала.
– Хорошо, но тогда – насколько я понимаю, – после того, как Джулиан рассказал вам, что у него другие отношения, что он спит с кем-то еще, вы прекратили личную терапию со мной.
– Именно этого я не помню, и я не спорю с вашей историей событий, Флора, но я бы не предложила завершить терапию, если бы не думала, что это хорошая мысль, что бы там ни происходило с Джулианом.
– Ну, тем не менее, по-моему, именно это и произошло. По-моему, вы не смогли продолжать со мной, зная, что Джулиан мне врет, и…
– Так, – сказала Мод. – Давайте я помогу нам сэкономить немного времени. Я полагаю, вы подозреваете – и вы правы, – что я не могу говорить с вами о том, что мы с Джулианом обсуждали на его сессиях, даже если я помню подробности, и мне жаль признавать, что все запасы гинкго-билоба на 72-й улице, – а его там много – мне с этим не помогут. Так как я могу вам помочь, с учетом того, о чем я могу говорить?
– У вас возник конфликт из-за терапии со мной, когда вы узнали, что Джулиан меня обманывает? – Флора откинулась на спинку дивана с облегчением от того, что придумала, как сказать что-то разумное. Прямо и ясно.
– Нет, – ответила Мод.
– Нет?
– Нет, у меня нет. Если я оценила ситуацию и подумала, что могу помочь вам обоим? Нет.
– Но вы знали то, чего не знала я!
– Надеюсь, поэтому моя практика и процветает, – рассмеялась Мод. – Ценность семейной терапии в том, что я вижу историю не только с одной стороны. Весь смысл раздельной терапии для пар в том, что люди могут проработать со мной то, о чем боятся говорить с партнером. Иногда эти темы возникают на общих сессиях; иногда нет. Так оно работает! Я понимаю вашу обиду, Флора. Вам больно. Но моя
