class="p1">– Очень разумно с твоей стороны, – сказала принцесса, и они взяли по печенью в каждую руку. После этого они стали оглядываться по сторонам, но дракона нигде не было видно.
– Вот же его следы, – сказал принц, указав на рытвины и царапины в скале, ведущие к входу в темную пещеру. Они напоминали колею от телеги на дороге в Сассексе вперемежку со следами чаек на морском песке. – Видишь, здесь волочился его медный хвост, а здесь впивались стальные когти.
– Не будем думать о крепких когтях и тяжелом хвосте, – возразила принцесса, – или я могу испугаться. А разве можно приручить кого-то, даже добротой, если ты его боишься? Ну, давай же. Теперь или никогда.
Она схватила принца за руку, и они бросились бегом по тропинке ко входу в темную пещеру. Но внутрь они заходить не стали. Там действительно было очень темно.
Поэтому они остались снаружи, и принц выкрикнул:
– Эгегей! Дракон! Эй там, внутри!
И из пещеры до них донесся ответный возглас, и громкое цоканье, и скрип. Звучало так, будто большая ткацкая фабрика потягивалась и пробуждалась ото сна.
Принц и принцесса задрожали, но не отступили ни на шаг.
– Дракон, слышишь меня? Дракон! – крикнула принцесса. – Выходи, поговори с нами. У нас для тебя есть подарок.
– Знаю я ваши подарки, – прорычал дракон с громким урчанием. – Небось, одна из этих драгоценных принцесс? А я должен выйти и сразиться за нее. Так вот, скажу вам прямо: делать этого я не буду. Я бы не отказался от честной схватки, честной – без дураков, но к чему эти подстроенные бои, где мне никогда не победить? Так и знайте. Если бы мне потребовалась принцесса, я сам бы ее захватил в подходящее время, но мне она ни к чему. Ну сами посудите, что мне делать с принцессой, ежели она у меня окажется?
– Ты ее съешь, наверное? – спросила принцесса слегка дрогнувшим голосом.
– Еще чего, – грубо отвечал дракон. – Я и не притронусь к этой гадости.
Голос принцессы заметно окреп.
– Ты любишь печенье? – спросила она.
– Нет, – прорычал дракон.
– Даже дорогие маленькие печенюшки с сахарной глазурью?
– Нет, – снова прорычал дракон.
– А что ты любишь? – спросил принц.
– Уходите и не тревожьте меня, – рыкнул дракон, и они услышали, как он разворачивается в пещере: стук и звон от его движений эхом разнесся по пещере подобно грохоту парового молота в арсенале в Вулвиче[212].
Принц и принцесса взглянули друг на друга. Что же им делать? Не было смысла идти домой и говорить королю, что дракон не клюнул на принцессу, ведь его величество придерживался старых взглядов и вряд ли поверил бы, что новомодный дракон так отличается от старомодного. Не могли же они проникнуть в пещеру и убить дракона? Раз он не напал на принцессу, то убивать его было просто несправедливо.
– Должен же он хоть что-то любить, – прошептала принцесса и окликнула дракона сладким голосом, слаще меда и тростникового сахара: – Дракон! Милый дракон!
– ЧТО? – заорал дракон. – Повтори, что ты сказала! – И во мраке пещеры они услышали шаги приближающегося дракона. Принцесса содрогнулась и повторила тоненьким голоском:
– Дракон, милый дракон!
И тогда дракон вылез наружу. Принц выхватил свой меч, а принцесса – свой великолепный меч с серебряной рукояткой, который принц привез в своем автомобиле. Но они не стали нападать. Они очень медленно попятились назад при виде дракона, который растянулся вдоль скалы всем своим длинным чешуйчатым телом с полураспростертыми огромными крыльями, сияя на солнце зеленоватым блеском, подобно алмазу. И вот им стало некуда отступать: они уперлись спинами в темную скалу позади себя и стояли так с мечами наготове.
Уорвик Гобл. Иллюстрация к сборнику сказок «Книга фей» (1863).
Wikimedia Commons
Дракон был все ближе и ближе, и тут они заметили, что он вовсе не дышит огнем и дымом – он медленно подползает, слегка извиваясь туловищем, как игривый щенок, который опасается, что хозяин на него сердится.
И еще они увидели, что по его медным щекам катятся крупные слезы.
– Что с тобой? – спросил принц.
– Никто, – всхлипнул дракон, – никто и никогда не звал меня милым!
– Не плачь, милый дракон, – сказала принцесса. – Мы будем звать тебя милым, когда ты захочешь. Мы не прочь тебя приручить.
– Я и так ручной, – произнес дракон, – вот так-то. Правда, никто кроме вас этого не понял. Я такой ручной, что вы можете кормить меня с рук.
– Чем кормить, милый дракон? – спросила принцесса. – Ты же не ешь печенье?
Дракон медленно покачал тяжелой головой.
– Печенье ты не ешь, – ласково повторила принцесса. – Чем же тебя кормить, милый дракон?
– Вы меня покорили! Можно сказать, ваша доброта совершенно меня раздраконила, – ответил дракон. – Никто и никогда не спрашивает нас, что бы мы хотели съесть. Вечно нам суют принцесс, а потом начинают их спасать, и никто ни разу нам не предложил: «А не выпить ли нам чего-нибудь за здоровье короля?» Я бы назвал это проявлением крайней жестокости. – И дракон снова разрыдался.
– А что бы ты выпил за наше здоровье? – спросил принц. – У нас сегодня свадьба, верно, принцесса?
Принцесса согласилась.
– Чего бы я выпил за ваше здоровье? – переспросил дракон. – Да вы истинный джентльмен, сэр. Сочту за счастье выпить за ваше здоровье и здоровье вашей невесты, – голос его прервался. – Подумать только, вы так любезны со мной, – добавил он. – Да, сэр, я бы выпил… капельку бе-бе-бе-бе-бензина – драконам бензин идет на пользу…
– У меня в машине полно бензина, – воскликнул принц и кинулся вниз к автомобилю. Он неплохо разбирался в людях и знал, что принцесса будет в полной безопасности с этим драконом.
– Не сочтите за дерзость, – сказал дракон, – но, пока мы ожидаем джентльмена, просто чтобы скоротать время, не могли бы вы снова назвать меня милым? И не откажитесь пожать когти бедному старому дракону, который никому не причинил вреда, кроме как самому себе. Короче говоря, вы можете осчастливить самого последнего дракона, ведь подобной чести не удостаивался ни один на свете дракон – от первого до последнего.
Он протянул огромную лапу, и длинные стальные крючья его когтей нежно сомкнулись на руке принцессы, как когти гималайского медведя, когда он осторожно берет у вас булочку сквозь прутья клетки в зоопарке.
Итак, принц с принцессой, торжествуя, возвратились во дворец, а дракон следовал за ними подобно домашней собачонке. И во время свадебного пира никто из гостей не пил с такой искренностью за счастье жениха и невесты, как домашний дракон принцессы, которого она тут же окрестила Фидо.
А когда счастливая чета обосновалась в собственном королевстве, Фидо явился к ним и умолял оставить его при дворце, чтобы он мог приносить пользу.
– Должно же быть хоть что-то, что я могу для вас сделать, – сказал он, хлопая крыльями и разминая когти. – Мои крылья, и когти, и все остальное, не говоря уже о благодарном сердце, – все должно служить вам и быть полезным.
Поэтому принц распорядился изготовить для дракона специальное седло, похожее на очень длинный паланкин, – длиннее, чем несколько трамваев, собранных вместе. В паланкине устроили сто пятьдесят сидений, и дракон, который полюбил доставлять радость другим, с огромным удовольствием катал группы детей к морю. Он легко переносился по воздуху со ста пятьюдесятью маленькими пассажирами на спине, а потом терпеливо лежал на пляже, пока не подходило время возвращаться домой. Дети обожали дракона и называли его милым, и он платил за их ласку слезами привязанности и благодарности. Так он и жил, принося пользу и в окружении всеобщего уважения, пока совсем недавно кто-то в его присутствии не сказал достаточно громко, что драконы устарели и что им на смену приходят разные новые механизмы. Дракон очень расстроился и попросил короля превратить его во что-то более современное, а добрый монарх тут же переоборудовал его в механическое устройство. Так из дракона получился первый аэроплан.
Мои благодарности
Этой книгой я завершаю трилогию исторических антологий о границах воображения досовременной эпохи. Я начал с «Книги о живых мертвецах» и продолжил сборником «Ад: история идеи и ее земные воплощения». Содержание и сюжеты этих книг родились в результате бесед
