и хочет до конца года довести численность своей армии с 200 до 400 тысяч. А к следующей весне до 600.
— У них после такого хоть что-то от страны останется?
— С деньгами, которые они потратят на закупку оружия у нас и у англичан? Конечно. Тем более это нам на руку. Чем дешевле иена, тем больше мы заберем за долги. А главное, русским предстоит неприятно удивиться, когда они увидят, сколько против них окажется японцев. После такого если царским генералам на что и рассчитывать, то только на чудо.
— Кстати, насчет чуда. Мой человек следит за ситуацией в Санкт-Петербурге… И, несмотря на все наши статьи, того удачливого русского генерала до сих пор не сняли.
— Рассматриваете это как личное оскорбление?
— Возможно… — Херст закурил.
— Тогда я вас еще обрадую. В знак нашей дружбы, — гость вытащил из кармана конверт. — Это копия, оригинал достать не получилось даже за деньги, но, думаю, вам стоит узнать заранее.
Херсту пришлось встать из-за стола, чтобы взять конверт и вытащить из него сложенный несколько раз лист бумаги и четыре фотокарточки. Развернул… Это оказался плакат, на котором необычным широким шрифтом была написана… инструкция по сдаче в японский плен. Для американцев! С фотографиями его журналиста! А еще сам текст: хлесткий, резкий, очень обидный.
— Медленно поднимите руки ладонями вниз. Сначала коснитесь лба, потом вытяните их вверх… — Херст рыкнул. — Это же почти салют Беллами. Они переделали жест верности флагу в символ сдачи! Когда народ на улицах прочитает это, русских порвут!
— Думаете, их? — спросил гость.
Херсту пришлось выдохнуть, взять себя в руки и подумать. И чем больше он представлял последствия этой бомбы, тем меньше они ему нравились.
— Не русских порвут, плевать на них. Нас порвут, меня. За Готорна, за японцев, которые наверняка не имеют об этом ни малейшего представления.
— Не имеют. Думаю, их дипломатов будет ждать сюрприз на следующей неделе.
— Значит, у меня есть всего неделя, чтобы нанести ответный удар, — Херсту хватило увиденного и одной минуты, чтобы понять, кто его враг. — Что ж, этот русский решил уничтожить мою репутацию, а я не оставлю и камня от его доброго имени.
На губах Уильяма мелькнула злая усмешка, и последнее, о чем он думал в этот момент, так это о том, что именно он и нанес первый удар в этой войне.
* * *
Вот уже две недели они ездили по китайским городам как напоминание о силе, что стоит за всеми русскими грузами. И вроде бы сработало. Железо, еда, ткани, какое-то угольное масло — все, как и раньше, продолжало ехать в Инкоу и меняться на твердые русские рубли. Вот только с каждым днем Казуэ все больше казалось, что ее просто отодвинули подальше от действительно серьезных дел.
— Как ты думаешь, разве можно найти хоть какие-то следы англичан или немцев, если мы в каждом городе задерживаемся дай бог на пару часов? — Казуэ с обидой посмотрела на брата, словно он тоже был виноват в том, что у нее пока ничего не получалось.
— Неа, — Сайго опять что-то жевал. С новыми нагрузками он стал есть раза в два больше, чем средний японец, но при этом не толстел. Все на беготню уходило. Нет чтобы читать или хотя бы просто головой работать побольше…
— А зачем тогда Макаров нас сюда отправил? — продолжила Казуэ.
— Корнилов вон что-то делает, — заметил Сайго.
— Он не ищет никого. Тоже понял, что бесполезно.
— А что тогда?
— Людей набирает. Гоняет их на скорость, картинки показывает, чтобы память проверить — в общем, ищет себе новых разведчиков.
— Китайцев прям в разведку возьмут?
— Макаров возьмет.
— Он возьмет, — сразу согласился Сайго, в генерала он всегда верил. И иногда слишком защищал. Вот и сейчас… Брат задумался, нахмурился, а потом выдал. — А вы что, поссорились?
— Нет.
— Ты сама сказала, что он тебя прогнал. Значит, есть повод так думать? — продолжил Сайго.
Иногда, словно назло ей, он становился на диво проницательным.
— Есть. Я отказалась вести два наших крейсера ему на убой.
— А он?
— Он разрешил.
— Макаров может, — Сайго и не подумал ничему удивляться. — И что теперь?
— Теперь либо я принесу ему что-то, что докажет ему пользу от рода Такамори, либо… Все потеряет смысл, и можно будет возвращаться в Японию. Правда, там нам тоже не обрадуются с пустыми руками.
— Там нам в принципе не обрадуются, — поправил сестру Сайго.
Они какое-то время сидели молча.
— О чем ты думаешь? — спросила наконец Казуэ.
— О том, что вам с генералом надо помириться. И ради вас, и ради того, чтобы нам было куда возвращаться, — Сайго ответил неожиданно серьезно. — А еще я видел у тебя статуэтку Пегаса. Это то, о чем я думаю?
— Да, князь Ито прислал приглашение на встречу, — Казуэ не стала отпираться.
И опять, когда не нужно, Сайго становится слишком умен. Или нужно?
— Почему ты спросил? — напряглась девушка.
— В прошлом городе, когда поднимали все записи на телеграфе, я заметил одну необычную расшифровку. Сообщение без адресата: из ниоткуда в никуда.
— Что там было?
— Двум лепесткам цветка-креста…
— Цветок-крест? Это символ Сацумы, — Казуэ сразу поняла, что заинтересовало Сайго. — Лепестки — мы. Что дальше?
— Дальше цифры. Я проверил: скорее всего, координаты и время.
— Где, когда?
— Через три дня в Пекине.
— Надо ехать! — Казуэ подскочила, но тут же замерла. — Вот только отпустят ли нас русские без сопровождения фактически в руки врага?..
— Макаров отпустит, — и опять Сайго не сомневался. В ней — да, иначе бы рассказал все сразу, а вот в нем ни капли.
Впрочем, Казуэ и сама была уверена, что этот странный русский генерал не станет их держать. Точно не когда появилась возможность выяснить, что же затеял один из японских князей и советников самого императора. Но в любом случае надо торопиться… 1-й конно-пехотный уже начал смещаться в сторону Кореи, а путь до столицы Китая неблизкий, не стоило тратить зря ни единой минуты.
Глава 20
Александр Александрович Хорунженков готовился к очередному переходу. Это веке в 14-м можно было махнуть
