тоже впечатлился и решил немного сменить позицию. — Если бы у нас в запасе было две батареи осадных пушек, мы бы тоже этим японцам показали. За неделю вынесли бы всю их артиллерию… Нет, недели за 2–3, все-таки вряд ли японский генерал сдался бы без боя и не подтянул подкрепления.
— А мне почему-то кажется, что Макаров не будет столько ждать, — неожиданно возразил Тюрин.
Сначала он не мог понять, откуда такая уверенность, а потом вспомнил, как быстро подтягивал сюда силы 2-й Сибирский. И сразу стало понятно, что все эти старания были вовсе не для того, чтобы враг успел подготовиться. Вот только даже без прикрытия из тыла японские бетонные укрытия, колючая проволока, растянутые на километры минные поля… Все это не давало ни шанса на успех.
— Машины… Они пустили вперед те машины! — поручик заметил движение в рядах макаровцев и, не удержавшись, побежал к наблюдательной сопке.
— Стойте… — Тюрин хотел было предупредить офицера о японских стрелках, но потом понял, что тем сейчас точно не до того, чтобы открывать по ним огонь.
Фельдфебель оглянулся, чтобы никто из солдат не заметил, а потом и сам со всех ног бросился вслед за поручиком. Он как раз успел, чтобы увидеть проезжающую мимо них колонну. Причем те ехали не наугад: то тут, то там мелькали фигуры показывающих дорогу разведчиков. И когда только те успели тут появиться?
— Как черепахи… — молодой поручик совершенно забыл про свой недавний скептический настрой, и в нем проснулась почти забытая вера в чудо. — Или как ежи! А солдаты на них сидят, как грибы!
— Как вы думаете, ваше благородие, — спросил Тюрин, — а зачем солдаты? Сами-то машины с броней, как корабли на море, но зачем солдаты-то вокруг?
— А на море ведь так же, — ответил поручик, на мгновение задумавшись. — Броненосцы тоже без сопровождения не ходят. Пойдут, их даже отряд миноносцев подкараулит и подобьет! Так, наверно, и тут: машины защищают солдат, солдаты — машины. И вместе они — сила! Главное, чтобы с минами справились!
Тюрин отметил, что поручик больше не сомневается в том, что макаровцы прекрасно ориентируются на местности и в силах японцев. А потом он обратил внимание на стальные тележки, которые катили перед собой первые 12 машин. Чем-то они походили на бороны, словно кто-то собрал сразу несколько штук в ряд, поставил сверху груз и… Такая штука ведь на самом деле может расчистить дорогу.
— Доехали, — выдохнул поручик, когда машины-черепахи легко снесли сначала столбы с проволокой, а потом заехали на перепаханное взрывами поле.
Это они пытались подорвать мины издалека с помощью обстрела, но… помогало слабо. А вот бороны макаровских черепах… Одна из них зацепила первую мину. Взрыв! Волна земли ударила в морду машины, заставив ту покачнуться. Тюрин чуть не подпрыгнул, стараясь побыстрее разглядеть детали, и вот… Взрыв погнул часть зубьев бороны, но сама машина осталась цела и тут же поползла дальше. Еще взрыв, еще… Рядом ползли другие сухопутные тралы, расчищая проход для будущей атаки.
И в том, что она будет, теперь уже никто не сомневался.
— Фельдфебель, вернитесь к нашим и прикажите, чтобы готовились! Как только Макаров прорвет оборону японцев, мы должны его поддержать! — сам поручик при этом и не подумал уходить с наблюдательной позиции.
Тюрин бы тоже не отказался увидеть все детали будущего боя, но… Поручик прав. Если Макаров прорвется… Нет, когда Макаров прорвется, чтобы закрепить успех, ему потребуются все их силы.
— Есть! — фельдфебель сжал зубы, в последний раз бросил взгляд назад, отполз с наблюдательной позиции и побежал обратно к расположению роты.
* * *
Вот мы и прибыли к Ляодуну. И будущая операция была гораздо сложнее всего того, что мы планировали и делали раньше. Во-первых, потому что японцы успели окопаться, и теперь нужно было не сдержать их встречный удар, а выбивать из укреплений… Причем хороших укреплений! Ну, и во-вторых, до этого, несмотря на сопки, добавляющие перепадов высот в каждое поле боя, мы каждый раз сражались на равнине. А на Ляодунский полуостров прямо по его центру заглядывал край горного хребта Цяньшань.
Этакие Альпы, из-за которых японцам достаточно было удерживать только довольно узкие проходы вдоль моря. Около 30 километров с запада, со стороны Ляодунского залива, и примерно столько же на востоке, со стороны Корейского. В такой ситуации даже с нашими силами и возможностями упираться просто в лоб было бы опасно, но вот если добавить еще и обходной маневр, то… появлялись варианты.
Главное, чтобы Врангель с Буденным, которым предстояло повторить подвиг Александра Васильевича, справились со своей задачей.
Глава 21
Стою, смотрю… То на краешек поля боя, который можно разглядеть своими глазами, то на карту, где видно всю обстановку на десятки километров вокруг. И везде сегодня работает 2-й Сибирский. Уже сыграли свою роль аэростаты отвлечения внимания, уже артиллеристы подогнали бронепоезд и вывели из строя ближайшие японские батареи, уже двинулись вперед броневики разминирования, заодно прикрывая идущих за броней штурмовиков… И пока без сбоев.
— Сработало… — тихо прошептал Лосьев.
— Не накаркай, — тут же возразил ему Брюммер.
— Поздно уже каркать, — Лосьев только головой тряхнул. — Нет у них тут больше пушек, чтобы остановить наши броневики.
— Нет, — согласился я. — Теперь главное, чтобы ребята продержались!
Ребята — это Врангель с Буденным, которые повели две тысячи казаков через горы. Кажется, что такое две тысячи в современной войне, но это… только кажется. Японцы строили оборону с упором на рельеф: хорошие укрепления и много орудий на равнине, и чисто символические дозоры со стороны гор. Там и пары тысяч хватит для прорыва, а больше… Их и заметить проще, и накрыть огнем на узких горных тропах — тоже.
Две тысячи же — это то, что мы могли провести тайно. Что могли сосредоточить рядом с врагом и быстро ввести в бой. И именно они начали это сражение! Еще три часа назад.
* * *
— Петр Николаевич! — к Врангелю подбежал адъютант, прижимая к груди расшифровку с радиотелеграфа. — Семен Михайлович передает. 4-й батальон вышел на позиции и взял плацдарм.
— Потери? — спросил Врангель.
— Убитых — 12, раненых — 40. Сколько из них тяжелых, пока непонятно.
Врангель вздохнул: много, но… Ожидаемо. Они не могли взять с собой через горы тяжелое
