их со своего пути. Но были тут и те, кто мог сделать глупость, и своей собственной силой нарушить работу печати. А этого он не мог допустить.
Одного Да Доу Ши он выдернул из реальности, отправив в зеркальное повторение его собственных ритуалов… Другому – отнял звук, и тот растворился в судорожной тишине… Оставался один. Носитель канала. Дао-Хэ.
Он стоял на снегу, не двигаясь, но за его спиной уже вспыхивал ритуальный круг. Он собирался передать себя – позволить Пэкхо увидеть через его глаза.
Андрей стремительно сорвался с места. Но было уже поздно. Руна на лбу фанатика вспыхнула. И в небе над местом боя появился глаз. Потом небо… Взорвалось светом заката. Это был не огонь… Не молния… Это был… Суд…
Но именно в этот момент, Андрей бросил в воздух перьевую печать Джи-Лунь, написанную рогом Зверя. И не разрушил канал. Он обманул его. Глаз Пэкхо увидел не землю, а отражение. Фанатика – не как носителя, а как цель.
Дао-Хэ замер. Он понял. Он почувствовал Взгляд. А потом… Исчез. Без крика. Без огня. Без тела. После чего воцарилась тишина. И пошёл снег…
Закончив поединок, Андрей медленно опустился на колени. Усталость прожгла каждую кость. Он не позволил Судье пробудиться. Но Пэкхо теперь знал, что его зовут. И что кто-то слишком уж старательно мешает его пробуждению…
………
Андрей стоял на краю кратера, в центре которого, под многослойной структурой ритуальных печатей, спал Пэкхо. Не просто спал… Казалось, что этот монстр не дышал… Не двигался… Не снился… Это был запечатанный механизм, Божественного происхождения, оставшийся в тишине, как забытый приговор, так и не озвученный.
Но каждый день, когда он просыпался, Андрей знал, что пока этот монстр существует, его могут пробудить. И если Пэкхо когда-нибудь встанет, разрушив эти печати, то погибнут все.
Он сидел в своей долине, в хранилище, где собраны были фрагменты артефактов Джи-Лунь, перья, чернильные кристаллы, обломки ритуальных клинков, данные из сонаров и следы печатей. Всё было прямо перед ним. И в первую очередь перед ним лежала карта мира, но не территорий. А мест уязвимости… Центры запечатывания… Структуры жертвенной синхронизации… Скрытые линии ритуального перенаправления… Каналы памяти – где сама история поддерживала легенду о Пэкхо…
Пока Пэкхо вообще существует в этой реальности, он будет фокусом чьей-то веры. А пока есть вера – будет и попытка пробуждения. А значит, и появление самых разных фанатиков будет просто неизбежно.
“Ты можешь убить людей. Секты. Кланы. Но пока жива идея, пока есть объект поклонения… Ты просто убиваешь их медленно.”
Он пришёл не из этого мира. И потому мог задать вопрос, которого здесь не задавали:
"А зачем вообще держать чудовище взаперти?"
Он смотрел на проекцию центральной печати и вспомнил, какой страх чувствовал в тот момент, когда Пэкхо впервые почувствовал взгляд. Это была не сила… Неизбежность… Пэкхо не сражается. Он непредотвратим… Но сейчас он слаб. Он не совсем жив. Он может быть… Уязвим… А значит, его можно убить.
Но для этого нужен только один удар. Только одна возможность. Только один шанс – пока Пэкхо в своём коконе, связан понятием "ожидания", которое наложили на него Древние Боги. Но… Как можно так ударить по существу, которого боялись даже Боги?
Задумавшись над этим, он начал формировать четыре столпа концепции ликвидации. И первым было то, что это нужно делать не напрямую. Так как любая лобовая атака просто станет самоубийством. Этот монстр реагирует на "намерение". И поэтому, если его начнут атаковать напрямую, то он почувствует это. Даже спящий. И из этого следовал вполне закономерный вывод. Такой удар должен быть скрытым, замаскированным под иной процесс. И лучше всего сделать так, чтобы сама структура печати стала средством достижения целы, а не преградой.
“Ты не вскрываешь тюрьму. Ты делаешь так, чтобы она сама поглотила заключённого.”
Вторым столпом было решение действовать именно через ядро веры. Пэкхо жив не только своим телом. Он идея, воплощённая в сущность. Он пробуждается через веру, через страх, через ритуалы. И банально уничтожить его тело будет просто недостаточно. Для этого надо сломать его смысл. И из этого следовал вывод, что это существо нужно не просто убить. Нужно изменить саму суть того, чем он есть на самом деле. Переписать финальный момент, чтобы вместо Судьи остался только пепел недоразумения.
И именно это мог сделать Андрей. Ведь он мыслил, как человек из иного мира, где идея может быть переписана, если поймать её в момент обновления.
Третьим пунктом в этом плане было решение использовать как наживку самих фанатиков. Ведь именно сектанты приходят к месту удержания Пэкхо, чтобы открыть печати и выпустить это существо. Но если ничего уже нет, то они либо сойдут с ума… Либо станут проводниками ложной информации.
“Пусть они ищут. Пусть открывают. Но пусть находят именно то, что я хочу, чтобы они нашли.”
Так у него возникла идея создать ложную пустоту. Для этого нужно было сделать так, чтобы сама структура запирающих печатей осталась. Пусть будет фальшивая аура Пэкхо. Пусть работают магические "приманки", поддерживаемые иллюзиями или поддельным резонансом, на который отзываются фанатики. А тем временем – в настоящей глубине, Андрей уже готовил ловушку.
И основная проблема была в том, что Пэкхо нельзя уничтожить кусками. Его можно было уничтожили или полностью, с одного удала, или никак. Удар должен быть единым. Не по телу. Не по силе. А по самому фундаменту, из которого он соткан.
Для этого Андрей собрал карту понятий, которые легли в основу печати. Суд… Безмолвие… Последний взгляд… Страх… Неизбежность… Очищение через исчезновение…
Именно из-за всех этих выводов, он решил использовать артефакт, созданный на основе чернильного кристалла Джи-Лунь, в который будет вложена переписанная концепция смерти. Но не гибели, а исчезновения как рассуждения. Такое, что Пэкхо не увидит удара, потому что само его понятие "я" будет вычеркнуто до начала действия.
“Я не собираюсь сражаться с ним. Я заставлю вселенную забыть, что он существовал. Но пока это не сделано – пусть фанатики ползут. Пусть бьются об фальшивые замки. Пусть верят. Потому что когда придёт их час – они будут смотреть не на Судью. А в пустоту, где больше никто не отвечает.”
………
Ночь в горах была обманчиво тиха. Ветер скользил по каменным склонам, но не оставлял звука. Не было слышно ни птиц… Ни зверей… Ни вездесущих цикад или сверчков… Только снег, что хрустел на гранях ущелья, под лунным светом, был свидетелем происходящего.
Андрей уже стоял у
