то есть гуйфэй, — Алтаджин проигнорировал яростный вопль последней, — В прошлый раз все его спарринги закончились изгвазданной мерзкой дрянью площадкой, грязными оскорблениями, отъявленным богохульством, стремительным отупением, вероломным предательством и бесстыдным флиртом с достойными мужами в возрасте.
Две девушки посмотрели на него как на мерзкое насекомое.
— В каком еще возрасте, кайнозоя⁈ Какой еще достойный, причем здесь богохульство и причем тут, прости Богиня, гребаный флирт⁈ Все было совсем не так!!! — впервые с момента своего самого первого цикла ему хотелось зарыдать от выражений лиц окружающих.
— Да я блистал, как герои древности! Я сразил врагов одного за другим, пока они не убежали от меня в свои зловонные дыры! Ни один Вуконг так не обращался с по, эм, с копьем, как я! Откуда в твоих словах столько лжи и ненависти, шисюн! А всякая дрянь сама полезла, из-за твоего «достойного мужа»!!!
— То есть остальное ты не отрицаешь? Если соврешь, я расскажу, где ты нашел «зловонные дыры», чтобы загнать туда своих врагов.
Саргон открыл рот, потом закрыл, открыл еще раз, сжал губы и недовольно добавил:
— Не по сути, но по форме точно.
Ян ахнула. Вперила в него негодующий осуждающий, неприязненный взгляд котенка, которому решили померить температуру. А потом демонстративно обратилась к Алтаджину:
— Шисюн, почему э-э-этот так фамильярно к тебе обращается?
«Ох, она так старается меня оскорбить… но выглядит так по-детски. Где она вообще росла со своим незамутненным характером в таком возрасте? На вид вполне себе взрослая (ну почти) девушка, а опыта и хитрости меньше, чем у тринадцати-четырнадцатилетнего подростка. Хотя пубертат для нее в прошлом. А вот у меня — в тоскливом настоящем. Блин».
— Почему? Потому что он личный ученик Чжэнь сянь-шена, — осклабился Алтаджин.
— Что⁈ — Воскликнула Ян.
— Что⁈ — Выпучила глаза бесстрастная Цзэдун и сжала в пальцах свой цитатник.
— Что⁈ — Единодушно заорал Первый Отряд.
— Что⁈ — Вместе с ними возопил Саргон.
Глава 11
— "В покое следуют уровню,
В движении следуют отвесу.
Весной управляют при помощи циркуля.
Осенью управляют при помощи угольника.
Зимой управляют при помощи безмена.
Летом управляют при помощи весов.
Вот устройство Ясного Зала".
Дун Цзе тихонько напевала себе под нос какую-то чушь.
Ей, невиданное зрелище! подмемекивал фармацевт, которого достали постоянные расспросы остальных насчет артефакта и он семенил за единственной незаинтересованной ни в нем, ни в Саргоне незнакомкой, как на картине Серова поспешали за Петром Первым несчастные слуги.
На Саргона же он обиделся, так как тот сам оказался в центре нежелательного внимания.
— Яо-но.го. за.-а, — Юншэн на ходу покачивал головой, как покачивают попугаи, когда копируют хозяина или интересный им звук.
Старшая девушка из Старого Города да фармацевт — единственные, кто сохранял ровное, спокойное, даже созерцательное отношение в сей неприятной ситуации.
Алтаджин находился в лихорадочном, температурном веселье. Когда внутри все горит, снаружи — пылает, хочется идти и идти, силы берутся из ниоткуда, а затуманенный гормональным безумием мозг зацикливается на одной навязчивой идее.
Остальным происходящее нравилось все меньше и меньше.
Они угрюмо брели в подобие строя, пока Ян-гуйфэй выслеживала с помощью своей духовной техники: «Взор сиятельного цилиня» одной ей видимые и понятные следы темного практика.
Да, за нападением целых трех роев дилоу стоял именно он.
Их группа без особых сложностей расправилась почти с сотней змееподобных монстров. Не удивительно: бойцы Первого Отряда, со всеми своими проблемами, не уступали по индивидуальному мастерству опытным стражникам или смертным рангам Старого Города, а силы каждого из четырех культиваторов находились на уровень выше простого Сборщика Ци, не говоря уже о командире: Алтаджин имел ранг Закалки Тела.
Для простого каравана с расслабленными, разбросанными по всей длине охранниками, кучей помех в виде рабов и одним-единственным Сборщиком в лице караванщика (и, может быть, представителя вана провинции) такая засада могла оказаться фатальной.
— Он наблюдал за боем, — Объявила Дун Цзе, когда группа нашла замаскированную лежку.
Вышли на нее по чистой случайности: отнекивания Саргона по поводу своего «ученичества» только распалили любопытство присутствующих, Алтаджин самоустранился:делал туманные намеки ранга дна, кринжа или армейских шуток да многозначительно подмигивал своему визави, а Ян со всем пылом оскорбления в лучших чувствах, уязвленной гордости и самой банальной зависти коршуном наседала на несчастного культиватора.
Чем больше тот открещивался от сомнительной чести быть учеником местного элементаля мизантропии, тем сильнее она убеждалась в правдивости пущеной Алтаджином парфянской стрелы.
Потому, что обе девушки все же могли чувствовать его силу: зыбко, на запахе и интуиции, совершенно не похоже на четкую, объемную и предельно конкретную сенсорику Саргона с его Системой, долгой подготовкой, разнообразными видами Ци, открытыми меридианами.
Если сначала, из-за эфемерности ощущений, они не обратили внимания, проигнорировали, списали странности восприятия на чуждый им пурпур, то думать также про человека, которого хоть немного, в своей странной манере, уважал Алтаджин, хаотичный и мятежный по собственной природе, человека, который заставил САМОГО Чжэнь лао сянь-шена признать себя…
— Ты правда ученик? Почему ты до сих пор среди них⁈ — через несколько кэ, почти час, Ян остыла достаточно, чтобы сменить гнев на милость и чуть лучше оценить ситуацию.
Поэтому, когда он повернулся, уверенный в новой порции придуманных за такой срок обвинений или бурлящего негодования, то увидел в ее глазах неохотное уважение, почти восхищение.
А потом разгоряченная Ян взяла его за руку — весьма фривольный со стороны девушки жест, для местных (и Саргона теперь тоже) сравнимый с лапаньем задницы подруги в торговом центре. То есть некоторые так делают, однако публичное неодобрение практически гарантированно.
Вряд ли в Форте собрались исключительно ханжи, но все потливые подробности обстряпывались за закрытыми дверями. Или прикрытыми вуалью лицами.
На миг юный практик застыл на месте от подобной наглости.
Держать женскую руку было приятно: ощущать тепло красивой девушки, смотреть на ее раскрасневшиеся щеки, машинально перебирать в руке чужие пальцы как пианинные клавиши…
Перед глазами вдруг встало совсем другое лицо.
— М? Что? — Он очнулся, когда каштановая волна прошлась по его скуле, а уши обожгло горячее, исполненное жизненной силы дыхание.
— Пусти!!!
Она шептала криком, алела кончиками ушей из-под буйной, недостаточно ухоженной гривы.
— Как ты так тонко управляешь своей Ци? Почему она такая мощная, если в ней так мало материального? Где ты достал технику духовной защиты? Как она… Нет, не говори, ее мог дать тебе только наставник. Мой наставник ведь
