пересекся с ним в «Олимпийском», на одной из музыкальных тусовок: я пришел кого-то послушать и в зале встретился с Векштейном – он там был, потому что на этом концерте выступала и Антонина Жмакова со своей группой. И я думал, что наша встреча окажется враждебной, в духе «я тебя знать не знаю», однако, конечно, поздоровался.
– О, привет, Виталик! – ответил он. – Как дела, все хорошо?
– Да, все нормально…
– Ну, счастливо!
Германия, 1990 г.
Дальше диалог не пошел, но никакой враждебности я не ощутил. Запомнилось, что Векштейн был с бородой – я его впервые увидел в таком образе. И я после этой встречи почувствовал радость, что повидался с ним и что мы не стали врагами, несмотря на все произошедшее.
И вдруг, в январе – такое известие… Просто как обухом по голове. А буквально через день после того, как я об этом узнал, мы должны были выступать в ДС «Лужники» на фестивале программы «Музыкальный лифт». И мы думали: ну и как же сейчас выступать? А организаторы нам сказали, что, раз мы заявлены в афишах, придется все же отыграть.
Я с кем-то из «арийцев» (был Кипелов и кто-то еще) с утра в день выступления (и он же – день похорон) поехал в церковь в Хамовниках на отпевание Виктора Яковлевича. А потом мы приехали в «Лужники» и предупредили организаторов, что выступать все же не будем – нет настроения, и вообще, это неправильно в таких обстоятельствах. Организаторы согласились с нашим решением, и ведущий в перерыве между выступлениями групп объявил публике и произошедшей трагедии, упомянул о том, что Векштейн – бывший руководитель группы «Ария», а потому она сейчас находится на его похоронах и выступить не сможет. Да, на самом деле мы стояли тут же, за сценой, но, по сути, так все и было – мы прощались с ним в этот день и ни о чем другом думать не могли. В зале после слов ведущего стояла гробовая тишина.
А потом Гришин позвал нас на нашу бывшую базу – все там же, на Саввинской набережной. Маврин, Кипелов и я приехали туда; там же были музыканты из «Круиза», из группы «Спрут» – это тот коллектив, который пришел на смену ушедшему от Векштейна «Раунду». И там, в узком кругу, мы его помянули.
Сегодня я хорошо понимаю, что вклад Виктора Яковлевича в появление и становление группы «Ария» сильно недооценен. С высоты прожитых лет я могу сказать, что, если бы не Векштейн – не было бы никакой группы «Ария». Несмотря на талант музыкантов, на то, какие классные песни они писали, ничего бы у них не получилось в том виде, в каком оно получилось в итоге. Чтобы записать альбом, где один гитарист играет за двоих, нужно делать многоканальные наложения звука. Вряд ли Володя с Аликом могли найти такую студию, а если бы и нашли, то это стоило бы фантастических денег! А ведь запись первого альбома «Арии» сделана очень профессионально, она многодорожечная, и создавали они его долго – Володя говорил, что на запись вокала, например, ушло около полугода, порой тратили несколько дней на одну песню. Тепличные условия! Конечно, не будь Виктора Яковлевича и его студии, ничего подобного бы не вышло. Также, если бы не было места для репетиций, то пришлось бы самим все это искать и организовывать, и это отнюдь не простое дело, необходим незаурядный талант организатора – а этим талантом обладают далеко не все, и он, безусловно, был у Векштейна.
А кроме того, сами музыканты, без Виктора Яковлевича, никогда бы не увидели Кипелова в солистах группы. Ведь Холстинин и Грановский пришли работать в ВИА для того, чтобы записать альбом и, может быть, даже на этом и остановиться («Записать и забыть», как говорил Володя). А Кипелов пришел к Векштейну из ВИА «Лейся, песня», который к тому моменту закрыли, и просто искал себе работу. То есть он пришел не в рок-группу, а прежде всего в гастролирующий коллектив, куда как раз Векштейн искал музыкантов. И, я уверен, что не пошел бы Кипелов, условно говоря, в подвал писать там полгода металлический альбом.
Поэтому я могу сказать точно, что такого уровня, такого звучания без поддержки Векштейна (вернее, без использования имеющегося у него оборудования) и в помине бы не было. Плюс, конечно, играл большую роль и его статус в Москонцерте, связи и многолетние наработки. То, что «Ария», не имея еще утвержденного названия и не сдав программу, уже поехала на гастроли по городам, и ее все увидели и услышали живьем, – все это тоже заслуга именно Векштейна, его умения договариваться и пробивать то, что ему было нужно. Поэтому его следует с полным правом считать и основателем «Арии», и человеком, внесшим неоценимый вклад в ее становление и продвижение.
В феврале 1990 года мы снова поехали на гастроли – также вместе с «Автографом», и играли в том же установленном режиме, через день. И на этих гастролях группа «Автограф» приняла решение об окончании своей деятельности. Я потом спрашивал у ребят, почему так произошло.
– Общая ситуация такая, что все сложнее и сложнее давать концерты,– ответили они.– Наша, да и вообще живая музыка уже, в общем-то, никому не нужна, наш слушатель уходит, сейчас на концерты ходят либо металлисты, либо попсовики… (хочу напомнить, что «Автограф» – это не металл, а арт-прогрессив-рок).
Конечно, и на наших концертах публики, как я уже говорил, значительно поубавилось, то есть такие сложности были далеко не у одного «Автографа».
Нас очень расстроила новость от «Автографа», потому что мы не только дорожили ими как друзьями – нет, мы любили именно их музыку. Я и многие мои знакомые ходили на их концерты с самого начала существования группы; и в некоторых моментах – в плане менеджмента, внутренней организации – я, например, вообще считал их образцом для подражания. Кроме того, нас объединяло и то, что техническими вопросами и у нас, и в «Автографе» занимался Юрий Фишкин, мы как бы все были одной большой командой.
– А что вы теперь будете делать? – поинтересовались мы тогда.
– Наверное, поедем на запад, – ответили они.
Еще раз отмечу, что в 80-е годы группа «Автограф», по сути, являлась представителем нашей рок-музыки за рубежом. Они постоянно гастролировали на Западе, побывали во многих странах Европы, в США, Канаде, и у них, конечно, уже существовали связи в западном музыкальном мире. И они решили попробовать сделать карьеру
