нам нужно зачистить остатки демонов. Их немного осталось тут, на Ольхоне. Ну и, конечно, главное, их необходимо выбить из Усть-Баргузина.
— О, крутяк, — проговорил Михаил Инеев, которого в прошлой моей жизни все знали исключительно как Белоснежку.
Прозвище у него это появилось из-за довольно специфического дара. Но сейчас это было не важно.
— Командуй, как в старые добрые времена! — Инеев встал и расправил свои широкие плечи. — А мы под твоим чутким руководством совершим ещё один подвиг. Командуй, Пепел!
Все остальные переглянулись, с непониманием глядя то на меня, то на Белоснежку, то задумчиво потирая переносицу. Одним словом, никто ничего не понимал. Признаться, и я был в этом числе.
Да, раньше мне казалось, что только я могу помнить прошлую жизнь. А вот вышло, что ничего подобного, есть и другие люди, которые хотя бы в курсе о той ветке происходящего.
Затем я собрал вокруг себя всех своих. Это слово уже не ограничивалось одной пятеркой. Тут были Тагай, которому больше не надо было следить за защитной сетью, Белоснежка, Гризли, был Костя, был Артём, были отец с Адой и Кемизов. Кроме них были ещё люди, но я не акцентировал сейчас ни на ком внимание.
Главное, перед нами стояла одна конкретная задача: зачистить Ольхон и выбить демонов из Усть-Баргузина. Больше на данный момент от нас ничего не требовалось.
Ольхон мы вычистили до конца дня. Демонов здесь оставалось не так много, да и в округе целых ретивых уже практически не было. За последующую ночь мы вычистили Усть-Баргузин.
А вот дальше пришлось с помощью менталистов и с помощью родовых гвардий, которые не участвовали в сражении за Ольхон, зачищать те самые пять крепостей, с которых и начался прорыв. До этого там уничтожили ту дрянь, которая опутывала стелы, так называемый энергетический накопитель. Теперь нужно было до конца выбить оттуда оставшихся демонов. Это делали малыми силами, и за дело уже взялись родовые дружины, там работали в основном Вулкановы, а также смежные с ними роды, но все под прикрытием менталистов — на всякий случай.
Все остальные временно вернулись на Ольхон, чтобы перевести дух и, в конце концов, понять, что делать дальше.
* * *
Когда уже стало совершенно очевидно, что угроза миновала, главы кланов, участвовавшие в битве за Байкал, собрались на разговор. Тут присутствовали Иосиф Светозаров, Ветран Вихрев, Лан Вулканов, Креслав Рарогов и ещё различные главы младших кланов. Особое место среди всех занимал Скородум Полуночник.
— Надо бы назначить дату для прощания с павшими, — устало проговорил Иосиф Дмитриевич.
— Пусть сперва Усть-Баргузин до конца зачистят, — сказал ему Рарогов, — а тогда назначим прощание, чтобы все смогли прийти почтить память.
— И то правда, — кивнул на это Светозаров и обвёл всех тяжёлым взглядом. Не было в нём эйфории победы, лишь смертельная усталость. — А теперь, господа, я хочу с вами поговорить более предметно. Тема, как вы понимаете, весьма животрепещущая. Демонов из империи мы с вами выбили. Но надо понимать, какой ценой это стало возможным. Оплата за это — тела наших ребят, которые будут гореть на погребальных кострах. Да, они будут сгорать в пламени нашей победы, став для неё не только топливом, но и символом верности долгу и сплочения всех родовичей пред лицом опасности.
Иосиф Дмитриевич стоял немного ссутулившись, но взгляд его был ясен, а голос твёрд.
— Вы должны понимать: жертвы, принесённые в этой битве, не должны быть бессмысленными. Мы с вами обязаны продолжать бороться и в итоге сделать так, чтобы никто никогда не посмел покушаться на нашу землю и нашу свободу.
Он перевёл дух, оглядывая всех собравшихся, но те молчали. Слишком уж близко оказалось всё то, что он говорил, каждому из присутствующих. Каждый клан в этой битве потерял кого-то.
Но тут Иосиф Дмитриевич Светозаров выпрямился, расправил плечи и будто бы озарился внутренним светом силы и уверенности в своих словах. В его голосе появилась мощь, и он как будто сбросил с плеч десяток других лет.
— Посл самой тёмной ночи, которую мы с вами с честью пережили, приходит рассвет. Нам снова придётся разбираться с вопросом престолонаследия. И вы понимаете, что нельзя допустить, чтобы такая великая империя, как наша, оставалась без правителя — будь он хоть и молодой, хоть юный, хоть ребёнок. Во главе империи всегда должен быть символ власти, чтобы народ знал: всё будет спокойно. А поэтому в скором времени нам с вами придётся заново собрать ещё один Совет. Но теперь он будет совсем не тот, что прежде.
Это, как раз, все понимали.
Креслав Рарогов окинул взглядом лица собравшихся и увидел в них твёрдую, какую-то холодную и даже отчаянную решимость. Все уже понимали, что это будет за Совет, как и что именно на нём будет решаться.
— Да! — поднялся со своего места Креслав Рарогов. — Каждый, прошу вас, подумайте хорошо над своей позицией, прежде чем мы соберёмся. У каждого она должна быть чёткой и ясной.
Тут голоса, попросил Вадим Енисеев, глава одного из крупных сибирских кланов водников, проживающих вдоль русла Енисея.
— А чего тут думать-то? — проговорил Енисеев глубоким басом. Он был огромным, коренастым мужчиной с выпирающими по всему телу мышцами. — Когда мы все вот тут стояли бок о бок — я, Рарогов, Вихрев, Светозаров, даже Вулканов, фон Адены… Перечислять можно долго. Даже Морозов прислал свою молодую поросль, причём соответствующей силы. А не просто для отписки, мол, участвовали. Практически все, кто вообще в здравом уме, присутствовали на этой битве. И что мы можем увидеть? Проще сказать, кого здесь не было. А не было здесь Болотовых. По крайней мере, я их тут почему-то не заметил. Ярче этой демонстрации их отношения к империи придумать просто нереально. Поэтому полагаю, каждый из нас сделает свои конкретные и окончательные выводы. Единственное, о чём прошу, — дайте время. Нет нужды созывать повторный Совет кланов сразу.
— Для чего время? — спросил его Светозаров.
Вадим Енисеев лишь склонил голову набок, и в глазах его загорелась хитринка.
— Полагаю, наш достопочтенный Вадим, — вместо него слово взял Креслав, — считает, что необходимо время для того, чтобы слухи о том, кто участвовал в битве, а кто — нет, успели разойтись по империи.
— Именно, — кивнул на это Вадим. — Надо немного разогнать общественное мнение.
— Это всё понятно, — проговорил Рарогов, а затем
