действительно не представляю, как бы я смогла покинуть его сейчас, если бы не было этой надежды увидеть его в сентябре. И слава Богу, что у Георгия тоже теперь есть эта надежда, его это так приободрило. Сегодня, когда я ему прочитала все, что ты написал об этом, он был так тронут и счастлив и сказал мне: «Это такое счастье, что поеду в Спалу! Я ужасно рад».
Сегодня утром в половине одиннадцатого мы уехали в коляске к Зекарскому перевалу. Погода была хмурая, но в пути облака рассеялись. И как будто бы поднялся занавес в театре, сразу же показались великолепные горные гряды со всех сторон. После этого вся дорога была прекрасной, особенно сейчас, когда все в цветах. Действительно, невозможно увидеть ничего более красивого. Твое дорогое письмо лежало у меня в кармане, и, сидя в коляске, я его перечитала. Георгий очень оценил фразы на русском языке от Аликс к Ники и смеялся до упаду. Приехав наверх, мы позавтракали, сидя в чем-то вроде открытой лодки, усыпанной рододендронами всех цветов. Трубецкой и Олсуфьев с его старой мачехой тоже ездили. Трубецкой блистал красноречием. После завтрака мы спустились по другой стороне и прошли шесть верст пешком по дороге, ведущей на Кутаис[590]. Там была совсем другая растительность и природа. Прекрасные буки, к которым я с радостью бросилась и поприветствовала их как своих дорогих компатриотов. Я посылаю тебе один листочек. Там мы набрали массу рододендронов, розовой и белой сирени с плотной листвой изумительного вида, окруженной необычайными цветами, коричневых красноватых тюльпанов с желтыми крапинками внутри, примул, первоцветов и незабудок цвета темно-голубой лазури, каких я никогда не видела. Чтобы опять подняться на перевал, мы сели на лошадей. Для меня это было счастье, потому что стало очень жарко, и вообще я не создана для того, чтобы лазать по горам. При спуске наш кучер ехал с головокружительной скоростью. Даже я сочла это слишком быстрым, особенно на поворотах. В пять часов мы уже возвратились, было еще очень жарко, 18 градусов в 6 часов.
Суббота 4 июня. Я не стала отправлять мое письмо вчера, потому что сегодня вечером уезжает курьер и таким образом все равно с ним оно дойдет быстрее. Я так рада, что ты говоришь мне о том, что мои письма доставляют тебе много удовольствия, значит я достигла своей цели. Я только боюсь, что мои первые письма были слишком грустными, а другие совеем неинтересными. Я столько написала, что у меня закончилась серая бумага. Поэтому я теперь пишу на гатчинской бумаге, благо у меня случайно оказалось с собой несколько листков. Сегодня с утра невероятно жарко, и тем не менее дети потребовали устроить пикник в 11 часов на Георгиевской площадке, но в другом ее месте, а не там, где мы были в прошлый раз. Итак, мы сейчас должны ехать, поэтому я закончу мое письмо позднее.
Мы только что вернулись, сейчас 5 часов. День был великолепным, и наверху было не так жарко, как здесь. Место выбрали чудесное. Перед нами большой луг, а мы сидели в тени огромного дерева, и все расселись вокруг нас. Сначала была приготовлена обычная для пикника пища, картошка, шашлык и глазунья. Из Тифлиса приехал хор певчих Шереметева. Они прекрасно пели и танцевали лезгинку. А еще двое устроили маленькое представление, как помнишь, было в Казани[591]. Ник. Н. Ломен тоже приехал верхом, но в синих очках, потому что вчера у него очень болели глаза от пыли. Мира туда ехала на лошади, сидя у меня на коленях, она совсем не боялась и спокойно лежала, глядя то направо, то налево. Но для меня это было не очень удобно, и на обратном пути я отдала ее Катрин[592], возвращавшейся пешком. Мы проехали по Георгиевской и Александровской площадкам по той чудесной дорожке, о которой я писала тебе в прошлый раз. Воронцов остался дома из предосторожности. А Трубецкой вчера повредил спину. Он упал, когда спускался пешком с горы, поэтому не смог сегодня поехать с нами.
Скорее всего, ты получишь это письмо 10-го числа, так что я могу тебя первой поздравить с 11 июня[593]. Я всегда вспоминаю об этом дорогом дне с волнением! Кажется совершенно невозможным, что с того дня прошло уже 28 лет!
Георгий только что говорил с Шереметевым о своем путешествии, которое он начнет примерно 20-го числа этого месяца и завершит в августе. Надеюсь, что оно принесет ему такое же благо, как и прошлогоднее в Дагестан. Только я упросила Георгия по возвращении сюда не вести больше такого веселого образа жизни со всем этим обществом, как раньше, когда пить начинали с утра и вели совершенно невозможную жизнь, которая нанесла ему столько вреда. Он мне это пообещал, и я уверена, что сдержит свое слово, особенно сейчас, когда он делает все возможное, чтобы поехать в Спалу и потому что сам чувствует, что должен так сделать ради своего здоровья.
Теперь надо заканчивать. Я обнимаю тебя от всей моей души, мой ангел Саша, и говорю тебе «до скорого свидания». Да благословит тебя Господь и да пребудет всегда с тобой и дорогими детьми!
Твоя на всю жизнь, Твой верный друг Минни.
Воскресенье. 5 июня 1894. Абас-Туман.
Мой дорогой и любимый душка Саша, радость моего сердца!
Мои мысли постоянно с тобой, и я себя спрашиваю, что ты сейчас делаешь? Здесь у нас 9 часов, значит, у вас 8. Ты готовишься идти ужинать. Так как сегодня воскресенье, может быть, будет семейный ужин, братья, во всяком случае Павел обязательно приедет провести с тобой воскресенье. И вот в точности твой ответ, который только что пришел: «Семейный обед у меня». Ну совершенно невероятно, что твоя депеша пришла именно в тот момент, когда я ждала твой ответ на мой вопрос. Сегодня у нас в церкви были певчие казаки. Слушать их было настоящим наслаждением, потому что бедные солдаты и дети, которые поют обычно, делают это так плохо, что просто режут нам слух. Священник обычно служит очень хорошо, но сегодня молитвы после обедни он прочитал совсем плохо, именно эти прекрасные молитвы, которые я так люблю. Он так спешил, что было почти невозможно ничего разобрать, поэтому было совсем нехорошо. Но, вероятно, ему сказали, чтобы он слишком не затягивал, и он решил, что будет лучше проглотить половину.
Я решила, что сегодня ты ездил в Красное[594], чтобы присутствовать на празднике
