2-я дивизия сыграет роль волнореза, который если и даст японцам пройти на юг, то лишь небольшими отрядами. Ну, а корейские войска… Даже если японское командование решится оставить тот фланг и все бросить на нас, то уже наша кавалерия должна их задержать. Хотя бы день, хотя бы полдня, и мы успеем снова собрать силы в кулак, чтобы справиться с любой угрозой.
— Что японцы? — спросил я вернувшегося Лосьева.
— Стоят… — просто ответил тот.
И вроде бы такая пассивность, неготовность осознать, что именно сейчас творится с фронтом, сейчас играет нам на руку, но… Как же хочется, чтобы они наконец-то все поняли и начали действовать. А то как будто даже неудобно: столько готовились, столько опасных ударов планировали отражать, и все зря.
— На левом фланге движение! — от телеграфа донесся крик Чернова, и вот…
Кажется, началось!
* * *
Хикару Иноуэ был в ярости.
Сначала свои! Почти половину месяца половина офицеров 4-й армии Нодзу, которая и держала вход в Ляодун, заглядывала к нему, чтобы посмеяться над любовью Хикару к русской тактике. Всего несколько десятков немецких советников и инженеров в кратчайшие сроки построили такую линию укреплений, с которой их враги просто ничего не могли поделать.
И плевать всем было, что против них действует не Макаров, что Иноуэ просил их сохранять бдительность… 4-я армия после Ляояне и Сяошахэ была фактически переформирована заново, и молодые неопытные офицеры убедили себя, что так будет всегда. А тут еще и постоянные потоки подкреплений, каждый день идущие из метрополии, слабость русских — все это привело к самому настоящему головокружению от успехов.
А потом были новости о падении Инкоу, о целом отряде броненосных крейсеров, что Макаров потопил, лично наводя пушки… Здесь, конечно, не обошлось без преувеличений, но сам факт. Проклятый русский генерал снова побеждал и скоро он должен был подойти к Ляодуну. И чем ближе было это время, тем злее становились шутки над Иноуэ, а потом…
Не было долгих недель, как под Сяошахэ, когда русские прокладывали железные дороги для обстрела японских позиций. 2-й Сибирский просто пришел, просто ударил в лоб, и хваленые германские окопы и фестунги ничем не смогли помочь. Дивизию Иноуэ это наступление зацепило только краем, но и они… Несмотря на все тренировки, несмотря на постоянную бдительность тоже никого не остановили.
Немного помогли пушки. Наплевав на модные тренды про бетон и пулеметы, Иноуэ продолжал, как и раньше, верить в большие стволы и тяжелые фугасы. Сохранив несколько батарей до самого конца, 12-я дивизия встретила русские броневики почти в лоб, но… Те выдержали. Потом начали отвечать и… Возможно, еще неизвестно, как бы все сложилось, но меньше чем через минуту к небольшим пушкам новых машин, гранатам и винтовочному огню пехоты присоединились еще и русские гаубицы.
4-й армии, а вместе с ней и 12-й дивизии пришлось откатываться назад, а потом… Нашлись идиоты, которые, несмотря на то что видели, как около десятка полков 2-го Сибирского ушло им в тыл, все равно хотели окопаться и держать новые позиции. Разве не очевидно, что русские взломают выкопанную наспех оборону еще быстрее, чем то, что готовили почти месяц? К счастью, генерал Нодзу внял голосу разума, и отступление началось.
Солдаты Иноуэ, как самые опытные и лучше всех себя показавшие, шли в арьергарде, чтобы сдержать подгоняющих их русских. В чем-то так было даже проще: главные силы Макарова были впереди, а остальные русские генералы не особо и напирали. Хикару даже поверил, что они смогут сохранить свои основные силы, особенно когда флот подогнал к берегу старый китайский броненосец «Чин-Иен». Захваченный еще в 1895-м из-за небольшой скорости и устаревших медленных пушек, он не мог особо помочь на море, но вот против сухопутных армий его 12-дюймовые орудия были до сих пор страшны.
Именно под его прикрытием основные силы 4-й армии попытались прорвать правый фланг взявших их в клещи русских. Не получилось! Уж больно крепко те окопались, но… Оставалась небольшая полоса вдоль берега, которую прикрывал «Чин-Иен» и по которой небольшими отрядами вполне можно было просачиваться дальше на юг. И это было последнее, что привело Иноуэ в ярость. Выведя потрепанные остатки своей дивизии на сопку повыше, он как раз увидел такой «прорыв».
Целый полк быстрыми перебежками стелился по берегу. Со стороны моря изредка грохотали тяжелые орудия, но русским, разбившимся на множество мелких групп, как будто и не было до них дела. Они лежали и деловито стреляли из винтовок по проходящим японцам. А те даже не думали отвечать!
— Сколько там русских? — выдохнул Иноуэ, стараясь не сорваться.
— Около роты, — доложил так же сжавший от ярости зубы разведчик. — В тылу еще достаточно наших, что не смогли отступить вместе со всеми, поэтому их главные силы продолжают держать укрепления на линии Чшаньданьпу — Куньтудзы. А тут… Они словно специально поставили немного солдат, чтобы мы могли прорываться, но…
— Чтобы убивать при этом нашу гордость, — Иноуэ набычился.
Целый полк шел с опущенными головами, они даже не пытались отстреливаться, они были живы, но их души уже были мертвы. И это было, наверно, самое страшное, что Хикару видел на этой войне.
— Подготовьте пушки и пулеметы, сметем эту роту, — приказал он.
Увы, несмотря на довольно быстрые действия 12-й дивизии, дерзкая рота, увидев, что на них нацелились всерьез, просто откатилась назад под прикрытие уже своей артиллерии. Пришлось отступиться… И пусть этот рывок стоил его солдатам почти всех оставшихся сил, Иноуэ знал — только так и было правильно. Они отступали, они не могли победить, но они еще были армией, они еще могли сражаться.
Глава 22
Столица Российской империи никогда не спала. Даже в самое темное время суток горели фонари, маленькие окна модных салонов добавляли света на центральные улицы, а огромные окна заводов — на окраины. Впрочем, больше всего света давал Зимний дворец, и сегодня тут тоже кипела жизнь.
Николай Александрович очень устал, но в его жизни были те, кому он был рад в любое время суток.
— Знаешь, что мне сегодня рассказала Сюзанна? — Аликс специально дождалась, когда он закончит с бумагами, и тут же заглянула в кабинет.
— Сюзанна?
— Ты забыл? Зинаида Николаевна Юсупова, но Сюзанна звучит гораздо утонченнее, ты не находишь?
— Кажется, была французская принцесса Зенаида Бонапарт. Разве так уж плохо это имя?
— А ты не помнишь,
