— ЕТ", привезённый из Минска в восемьдесят седьмом году служил исправно. И работать с ним, от снимка до готовой фотографии, я умела. Попросила внучку встать на фоне цветастых штор и сделала пару снимков.
— Знала бы, что тебе так пойдут все эти гребни и шпильки, попросила бы привезти. — Улыбалась я, замечая что Лекс и Алька наблюдают за подвеской на шпильке с одинаковым выражением. — Напихала бы в пучок и носила бы.
— У тебя много было таких украшений? — спросила, присаживаясь перед Курико, Алька.
— Много. Но одновременно можно носить один гребень и шпильки. Одну или две. Украшения не должны отвлекать от изящества и совершенства женщины. — Улыбнулась Курико.
Утром после тренировки лисёнок спустилась к завтраку хитро улыбаясь.
— Ничего себе, — усмехнулась я. — Оказывается в твоём мужицком бауле есть платья и даже украшения?
— Это подарки дедушки и бабушки. И я не собиралась оставлять их дома. И так уже поймала мать за примеркой. Ей выйти на чей-то юбилей понадобилось. Это моё, — пожала плечами внучка.
— Тебе очень идёт, — похвалила внешний вид Али Курико.
Голубая водолазка под горло и прямое платье-сарафан на широких лямках тëмно-синего цвета действительно хорошо сидели. Волосы Алька просто распустила, сделав из шифонового шарфа полоску ободок. Ну, как удержать улыбку, если именно так любила ходить Дина. И внучка сейчас явно её копировала. Из украшений на ней были серьги и кольцо. Эту пару Дина привезла из тогда ещё Свердловска, в восемьдесят восьмом. Класическая корзиночка со вставленным в центр натуральным изумрудом, вокруг которого вилась дорожка бриллиантов на белом золоте и золотое плетение основа.
— Драгоценные камни с утра? — спросила я.
— Бриллианты свыше карата и крупные драгоценные камни носить днём дурной тон, — судя по вздëрнутому носу сейчас внучка цитировала. — А это изящная классика.
— Подожди, — произнесла Курико и поднялась в свою комнату.
Вернулась она с небольшой шкатулкой.
— Эту брошь мне подарил отец, когда я стала ученицей гейши. То немногое, что осталось от богатства нашей семьи. — Прикрепила она извивающегося азиатского дракона на платье Али. — Подойдёт под твой комплект.
— Курико, ты же с родины смогла привезти всего несколько вещей. Кольцо, которое не снимаешь. Эту брошь и моё кольцо. Наверное не стоило, — осторожно начала я.
— Камни и золото любят свет. И молодость. — Покачала головой Курико.
— А как же память камней? — приподняла бровь Алька. — Родовые оберëги и всё остальное?
— Возможно один из них на тебе. На старых старых доспехах, что хранились у нас дома было изображение именно этого дракона. А когда самураи моего дома шли на битвы, ведя за собой воинов, над ними развивались именно зелёные флаги. — Таинственно улыбнулась Курико. — А ты сегодня с чего это решила так одеться?
— Настоятельница Ксения обещала показать архив, собранный, как она сказала, хранителем этого места Нестором Кузьмичём. А разгуливать по монастырю в спортивных штанах не принято. — Ответила Аля, закрывая колени салфеткой.
— А ты так щепетильна в этих вопросах? — уточнила я.
— Нет, и когда мы всем классом были на восстановительных работах в Свято-Троицком монастыре, то дури припереться на стройку в юбке ни у кого не хватило. — Ответила внучка. — И искренне считаю, что то, в какой я одежде, не должно мешать моему обращению к богу или богам. И уж явно это не препятствие для веры. Но есть определённые принятые правила, и есть места, где их можно нарушать, а где это неуважение. А главное, я никогда не понимала, почему те, кто проявляет ко мне неуважение, ждут от меня чего-то хорошего? Соответственно, заявись я на территорию монастыря в штанах и берцах, я проявлю неуважение к правилам этого места и его хозяевам. Но буду ждать, что хозяйка монастыря, то есть настоятельница, будет тратить на меня своё время и показывать редкие документы и исторические артефакты этого места? Даже для меня это слишком самоуверенно.
Общение Альки и настоятельницы началось со спора. Мы с Курико услышали только уже окончание беседы.
— Многие моменты религии просто противоречат историческим фактам! — услышали мы как-то во время прогулки возмущённый голос Альки. — Вот первое, что приходит в голову. Князь Владимир, святой и вообще креститель Руси, так?
— Именно, — в голосе настоятельницы слышалась улыбка.
— Отлично. В девятьсот восемьдесят восьмом году, после взятия Херсона и угрозе напасть на Царьград, но это у русских вообще чуть ли не ежегодная народная забава была, Владимир добивается от Василия второго брака между Владимиром и сестрой Василия Анной. Однако, по другим источникам, обещали ему руку Анны за отряд в шесть тысяч воинов для борьбы с болгарами на южных границах и с мятежником Вардой. И еще на два года раньше. Но получив помощь не спешили выполнять условия, ссылаясь на то, что князь якобы был крещён без участия византийской церкви. — Похоже внучка решила устроить настоятельнице целую лекцию. — А вот уже после взятия Херсона с князя требуют обещания принять христианство. Так он вроде уже крещён? Или без византийского священника не считается? Далее Анну отправляют в Херсон, где якобы князь крестится, женится и едет домой. Но никаких упоминаний где и кем было совершено крещение нет. Зато есть свидетельство самих греков, что имущество церквей Херсона было вывезено, как военная добыча. Про судьбу корсунской княжны и её родителей наверное лучше не упоминать вообще. А ещё интересный факт, который отметил Яхъя Антиохийский, что Владимир говорил, что он князь, как отец своему народу, и крещение с первым причастием будет принимать со своим народом. Но в Киеве, во время крещения, Владимир стоял и встречал каждого новоокрестившегося. По крайней мере в первый день. И заявлял, что сам принял крещение в Византии. По-моему, товарищ запутался в показаниях.
— Возможно он был окрещëн своей бабушкой, княгиней Ольгой, — напомнила настоятельница.
— А, одна из первых русских святых. Та ещё мадам, баба местного авторитета, которая такое мочилово устроила, что и сейчас читаешь и мороз по коже. Как там… "Ибо не ведала в скорби, что творю". — Засмеялась Аля. — Эта скорбящая сначала резню устроила, а потом заживо сожгла целый город не разбирая правых и виноватых. И кстати, воспитала Святослава, но речь не о нём, а о его сыне. Интересен момент похорон князя. Греки очень дотошно описывали погребальное убранство. Особенно их внимание привлекла тяжёлая родовая нашейная гривна…
— С бычьей и медвежьей головой, что считались символами бога Велеса или Волоса, родовым богом Рюриковичей. — Закончила за неё настоятельница. — Что дало многим право утверждать, что сам Владимир крещения не принял. Ты ведь об этом хотела мне сказать?
— Именно. Разговоры о его крещении противоречат друг
