посёлке мастеров остались единицы, да и те свои работы отвозили на рынки. Так и выживали. Мы ходили к местному лестничему, жившему на краю посёлка. И общались хорошо, и в город он ездил часто. Отвозил почту, забирал почту, раздавал. То есть добровольно совмещал обязанности лесника и почтальона.
До посёлка неспешным шагом было всего часа два. И я думала, что этого времени должно хватить.
— А мы семейных скелетов по дороге туда будем проветривать, или когда обратно пойдём? — хмыкнула Алька, когда мы отошли от монастыря.
— Начать не просто. Я привыкла обходить этот шкаф стороной, — в том же тоне ответила я.
— Так как есть, так и начинай, — пожала плечами Алька.
— Некоторые поступки спустя годы кажутся ужасными ошибками. А некоторые, что изначально ничем кроме как ошибкой и быть не могли, становятся решающими в жизни. — Через силу улыбнулась я. — Вот только говорить о них не легко.
— Ну допустим, я знаю о том, почему бабушка и дедушка долгое время жили врозь. И о дяде Мише знаю, хоть он и не общается после смерти дедушки ни с кем из семьи, кроме меня и дяди Игоря. — Удивила меня внучка. — Но меньше любить дедушку и бабушку не стала.
Помолчав ещё немного, собраться с мыслями и решимостью было не просто, я начала рассказывать. Не пытаясь выгородить себя или что-то утаить.
— И это всё? — удивилась внучка, когда я закончила.
— Всё. А тебе мало? — удивилась я.
— Нет, я понимаю, почему тогда никак, — развела руками внучка. — Но потом-то? Был бы у меня дядя или тётя. Может я б тогда вообще дома тренироваться начала.
— Тебе родни мало? — засмеялась я, чувствуя облегчение.
Глава 17.
Лето, наполнившись непривычной суетой и общением, пролетело быстро. Я уже и не понимала, кому больше нужна была эта отправка Альки подальше от дома. И часто ловя взгляд Курико, отгоняла от себя мысли о том, как мы будем снова привыкать жить только втроём: я, она и Лекс.
Звонок с новостью об Анне словно выбил землю из под ног. Как будто все мои года разом обрели немалый вес и навалились на плечи. И понимание… Что скоро уйду и я, и похороны сестры возможно последняя возможность увидеть всех, кто дорог.
— Пойдём, Кость, прогуляемся. И поговорим, — позвала я младшего племянника, пока Алька была занята вознëй с подаренным щенком.
Отойдя в тенистую аллею, где по словам соседской девчонки, Анна любила гулять со своим котом, я решила, что место для беседы подходящее, и без лишних ушей.
— Наклонись-ка, кое-что важное скажу, — остановилась и попросила я.
— Тёть Тось! — попытался вырваться племянник, потому что я, как только он наклонился, схватила его за ухо. — Ты чего, как маленького?
— А если ты по-другому не понимаешь? Перетянуть бы тебя поперёк спины чем-нибудь поувесистей! — выплеснула я накопившуюся злость. — Девка у него видите-ли от рук отбилась! Мозги у тебя отбились! Ты чего творишь?
— Тёть Тось… — начал он.
— Не смей меня перебивать! — врезала я кулаком по его плечу. — И будь любезен выслушать!
— Не буду, тёть. Потому что знаю, всё что ты скажешь. Потому что нравится тебе Алька, в ней ваша порода издалека видна. Даже отец говорил, что у неё от него только фамилия, а так Сдобнова чистой воды. — Огрызнулся племянник. — И упряма как все вы. И прямолинейна донельзя. И всё должно по её быть.
— А тебя это не устраивает. Точнее, жёнушку твою. — Прищурилась я.
— Противостояние Ольги и Али уже не закончится никогда. Они слишком разные и одновременно одинаковые. Да и… Хотим мы или нет, но старшая дочь сплошное напоминание о наших неудачах и ошибках. — Нахмурился Костя.
— И надо, чтобы девочка не напоминала о себе? Или что? — спросила я. — Ты кажется не понимаешь. Гена и Дина не просто забрали из больницы безнадëжного ребёнка и смогли её вырастить. Они её воспитали личностью!
— Ага, — кивнул мрачно усмехнувшись племянник. — Отец с матерью сделали всё правильно. Вот только… Тёть Тось, страшно за неё. Она выросла в другом мире, она чётко делит всё на хорошо и недопустимо. А так нельзя. Понимаешь? Она выросла уверенная в том, что за её спиной всегда стоит почти всесильный дедушка и всё знающая бабушка. Она выросла с чётким пониманием, что если она слушается, относится с уважением и соблюдает правила, то ничего плохого в её жизни не произойдёт. Но это не так. Того мира, в котором она выросла, уже нет. Как и отца. И мать уже не влиятельный партработник, а обычная пенсионерка. Да что говорить! Той страны уже не существует! А та, что есть… Здесь ни в чëм нельзя быть уверенным. Здесь и сейчас нет ничего надёжного! В этой стране нет ни армии, которой мелкая гордится, ни правительства, ни законов. Каждый сам по себе и за свой кусок. Она со своим воспитанием не выживет. Вот мой сын, да. Приспособится ко всему, везде свой. Где надо прогнётся, где надо смолчит. А Аля… У неё свои правила, когда для всех кругом действует только одно, чтобы самому было хорошо. В этой стране ей просто не выжить с такими взглядами и таким характером.
— Плохая страна, да, Кость? — посмотрела я в сторону, пряча улыбку, я думала всё намного хуже, а тут попытка вытряхнуть птенца из защищающей скорлупы. — А я тебе секрет открою. Она всегда такой была, страна эта. Разрушалась до основания, перекраивалась, росла, перестраивалась. И всегда находились те, кто объявлял себя элитой, особенными, лучше других. И рвались к власти, наверх. Вся эта… Перхоть человечества, рано или поздно исчезала, многих уже и не помнят. А тех, кто хорошо и быстро усваивал изменяющиеся правила меняющегося мира, смывало волной, во время очередного изменения. Потому что устойчивости не хватало, понимания себя и свой роли в мире. И вывозят страну каждый раз вот такие Альки или воспитанные этими Альками ребята. Простые, не такие, как сейчас стало модно говорить "деловые". А не приспособленцы с девизом, что они никому не должны.
— А я не хочу, чтобы она была той, кто будет вывозить! Или чтобы воспитывала тех, кто будет тянуть эту лямку! Вот такой я эгоист! — зло высказал Костя.
— Хм, так чего легче? Оставь её здесь. Ей пятнадцать, через год уже можно будет оформить разрешение на брак. Лесоруб вон тайгу готов под пашню пустить, лишь бы угодить. Взрослый матёрый мужик, а от малолетки поплыл. Зато любой каприз выполнит. А уж если Алька проснётся, с её то спортивным настоящим и
