гвардейцем караула на той самой церемонии:
– Как ты находишь все происходящее, солдат?
– Это совершенно потрясающе, грандиозно, необыкновенно, сир! Жаль только тех нескольких сотен тысяч французов, которые отдали свои жизни революции, чтобы этого никогда больше не было.
По-моему, близко к тексту. И вот чудо из чудес. Редчайший случай, когда новая мода начинается не с архитектуры, а с просто банальной живописи талантливого конформиста и хорошего художника Давида[123]. Империи нужен был имперский стиль. Его надо было немедленно создать и быстро внедрить. Для этого не хватало ни времени, ни вариантов. Вот таким образом и получился стиль ампир, который достаточно точно скопировал все, что можно было, современным языком говоря, «отксерить» из Римской империи. Как вода протекает везде, где ей предоставляется возможность, так и новая мода завладела всем. От мебели до архитектуры, от аксессуаров до дамской моды. Исключением стал лишь мужской костюм. И правда, появляться в туниках и тогах что на полях многочисленных сражений, что на балах или в повседневной жизни было как-то не очень удобно. Стиль быстро распространился по всей Европе, и граненые ножки столов и стульев, схваченные мелкими объятиями бронзовой отделки, быстро зашагали по дворцам, особнякам и квартирам. Мелкие вариации типа появления жуков в орнаментах изделий ампира первого десятилетия XIX века тоже способствовали прославлению как империи, так и ее стиля. Так провальный поход Наполеона в Африку был заретуширован вариантом все того же ампира под названием «Возвращение из Египта». Пока понятно? Теперь к вашему подарку. Во-первых, огромное спасибо. Я безумно тронут. Во-вторых, бумажник точно соответствует стилю эпохи. По всему полю кожи на равном удалении разбросаны тисненые золотом буквы N как безусловная прерогатива императора. Бумажник объемен и мог служить как для купюр, так и для небольших деловых записок или донесений. Отделений много, и они как бы подчеркнуты одинаковой материей разной цветовой гаммы для удобства хранения бумаг. Кожа в хорошем состоянии, лишь позолота с некоторых букв тиснения немного слетела. Изгибы морщинистые и довольно старые. Зачем вы положили туда сто долларов? На счастье? Как это мило. Спасибо еще раз. Вывод. Вещи, бесспорно, той эпохи. Подделка стоила бы невероятных денег в производстве и не имела бы никакого смысла. Практически со стопроцентной вероятностью бумажник принадлежал великому корсиканцу. А что это шуршит?
– Не знаю. Где шуршит?
– Сам не понимаю, – я залез глубоко внутрь портмоне и понял, что там что-то еще есть. – Подождите, подождите… Тут что-то есть, но я не могу понять, где это находится.
То, что глаза vis-a-vis смотрели на меня с большим интересом – это было понятно, а вот то, что официанты во время моего рассказа слегка притормаживали около нашего столика, забавляло. Теперь же они просто внаглую стояли рядом. Любопытство не порок. Или порок?
В конце концов, мне удалось обнаружить потайной карман. Он был спрятан в одном из глубоких отделений и как бы «направлялся» в другую сторону. Пришлось выгнуть портмоне трубочкой и кончиками пальцев (благо Создатель подарил мне два раза по пять карандашей, а не десять сарделек) аккуратно достать шуршащий предмет.
Это был старый, свернутый в два раза уже клочок бумаги, который страшно было разворачивать. Да и незачем. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что это. Положив его на тарелку, чтобы легче потом было с ним манипулировать, я пододвинул находку к удивленным глазам напротив.
– Перед вами так называемая «наполеоновка». Это поддельная сторублевая купюра, но, как ни странно, поддельная в хорошем смысле слова. Объясню, так как бумажку эту мало кто знает и еще меньше кто видел. Потрясающая история, скажу я вам. Начнем? Уже в десятом-одиннадцатом году, готовясь к войне с Россией, в условиях строжайшей секретности император пригласил троих людей для проведения задуманной операции: начальника отделения Министерства полиции (будущее Министерство внутренних дел) месье Шарля Демаре, лучшего гравера и надежного работника типографии. В чем была идея Бонапарта? Наполеон хотел выплачивать, а потом и выплачивал жалование своим офицерам на оккупированной территории России вот этим фуфлом. Ну и надо было у местного населения закупать для армии продовольствие и фураж. Придумано, конечно, хитро, но с самого начала после пересечения французами российской границы все пошло не так, как хотелось. Дело в том, что ни сам Бонапарт, ни работники, приглашенные для этого неблаговидного дела, не учитывали ни детали, ни русский характер при производстве. Ведь паскуднее русской бумаги на тот момент в Европе просто не было. Французская была слегка голубоватого оттенка и намного лучше качеством. Фальшивомонетчикам о бедности русского печатного станка было невдомек. В наличии у них имелось по одной-единственной ассигнации в сто, пятьдесят и двадцать пять рублей. Ошибка номер раз. Но этого мало. Подписи на оригинальных российских деньгах казначей делал от руки. Французам такой бред не мог прийти в голову даже в кошмарном сне после обильного марсельского стола. Это ляп номер два. Все трое этих месье были в русском языке, что называется, «ни ухом ни рылом». Букву «Д» они путали с буквой «Л», «Б» с «В», ну и так далее. В общем, получалась полная бредятина. И вот он, французский вариант «Горе от ума» – строчки на подделках были ровнее, водяные знаки лучше, а печать качественнее. Это четыре. Казалось бы, хватит. Все быстро пошло наперекосяк, как только французы первый раз разбили бивуаки. Да, армии выплачивалось «роскошное» жалование вышеобозначенным фуфлом. Только крестьяне денежных бумажек отродясь не видели и поэтому от них шарахались, а помещики и дворяне еще до прихода узурпатора из-под угрозы злобных галлов благополучно ушли в самом начале войны с насиженных мест. Грубо говоря, смылись в тыл. Фактически делать с купюрами было нечего. Итог операции: подорванная репутация великой армии. Положительных моментов – ноль. В результате всю вину свалили на дивизионного генерала, графа Огюста де Коленкура[124] (родственника известного дипломата Армана де Коленкура[125]), а его убили при Бородино, и ответить бедный граф за навет на ровном месте не мог. Был бы под рукой какой-нибудь еврей, свалили бы на него. Но эта идея в голову Наполеону так и не пришла. От позора император во время бегства по Старой Смоленской дороге и в разгар знаменитых русских морозов топил печку этими ненужными «деньгами». Прошли годы, вернее, столетия. На сегодняшний день настоящая сторублевая французская подделка стоит дорого. В хорошем состоянии коллекционеры могут заплатить за такую вещь пятнадцать-двадцать тысяч евро. Эта бумажка чуть потрепана. Должна стоить тысяч двенадцать. Может быть, больше. Я видел одну такую купюру в детстве, у друга дедушки. Он в свое
