Форма входа
Читем онлайн Странствия - Фернан Пинто
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
— Господу нашему Иисусу Христу и пресвятой его матери деве Марии, рабом коих я являюсь, известно, как настоятельно нужны мне сейчас покровительство и помощь христиан, ибо из-за того, что я стал христианином, четыре месяца тому назад один из моих мусульманских рабов довел меня до того состояния, в котором я сейчас нахожусь, будучи не в силах сделать ничего иного, как взывать к господу на небесах и с великой болью и малыми надеждами оплакивать мое несчастье. Клянусь тебе истинностью той новой святой веры, которую я сейчас исповедую, что меня проследуют самым безжалостным образом только за то, что я стал христианином и другом португальцев. Но так как ты здесь один и не можешь оказать мне поддержки, прошу тебя, сеньор, забери меня с собой, чтобы не погибла душа, которую вдохнул в меня господь, а я обещаю тебе, что всю жизнь буду тебе рабом.
Все речи свои несчастный сопровождал непрерывными слезами, так что больно было на него смотреть.
Наш некода, который по природе своей был человек мягкий и доброжелательный, очень разжалобился и дал ему немного рису и кусок ткани, чтобы прикрыть его наготу, ибо на царьке не было и тряпки. Порасспросив его кое о чем, что некоде было важно выяснить, последний захотел узнать, где находится враг Лансароте и какими силами он располагает. На это царек ответил, что он в соломенной хижине примерно в четверти легуа от этого берега и при нем тридцать рыбаков, из коих большая часть, если не все, безоружны. Некода посмотрел на меня и, видя мое грустное выражение, причиной которого было то, что я один и не могу ничего сделать для этого несчастного христианина, спросил меня:
— Если бы ты, сеньор, оказался капитаном такой вот джонки, как моя, как отнесся бы ты к слезам этого несчастного, которому, судя по твоим глазам, ты сочувствуешь?
Я ничего не ответил, ибо испытывал великую тоску и печаль, — иного в присутствии этого христианина я испытывать не мог. Сын некоды, который, как я говорил, был юноша храбрый и воспитанный среди португальцев, видя печальное и унизительное положение, в которое, поставила меня моя беспомощность, попросил отца дать ему двадцать матросов, чтобы выгнать разбойника с острова. На что капитан ответил, что, если об этом попрошу его я, он сделает это с великой охотой. Бросившись перед ним на колени, чтобы поцеловать ему ноги, что является у них самым униженным выражением благодарности, я воскликнул, обливаясь слезами, что, если только он согласится на это ради меня, я всю жизнь буду его рабом и буду питать как к нему, так и к его сыновьям такую любовь, какую только можно иметь, и в этом даю ему клятву. Он без всякого труда согласился.
После этого некода приказал стать на якорь у острова, спустил на воду три гребные шлюпки с одним фальконетом и пятью каморными трехфунтовыми пушками, а в команду отобрал шестьдесят яванцев и лузонцев с отличным оружием: тридцать человек имело мушкеты, а остальные — копья, стрелы и большое количество горшков с порохом и прочих пиротехнических штук, пригодных для нашей цели.
Глава CXLVI
О том, как сражались наши с врагами этого царька, и об одной большой победе, которую на этом побережье одержали португальцы над турками
Было уже около двух часов пополудни, когда мы высадились на берег и отправились к острову, в котором засел неприятель. Впереди всех шел сын капитана с сорока матросами, из коих двадцать было вооружено мушкетами, а остальные копьями и стрелами. Сам некода шел в арьергарде вместе с тридцатью людьми, неся знамя с крестом, которое, когда он уходил из Малакки, дал ему Перо де Фариа, чтобы все знали, что некода находится под защитой государя нашего короля Португалии, если в море ему случится встретить какое-либо наше судно.
Таким вот строем мы направились в глубь острова, используя злополучного царька в качестве проводника, и вскоре прибыли туда, где находился повстанец со своими людьми. Народ этот оглушительно кричал и вызывающим видом хотел показать, что он нас нисколько не боится. Их могло быть человек пятьдесят, и все, по внешности судя, были слабосильны, да и оружия для обороны, кроме палок, десяти или двенадцати копий и одного мушкета, у них не было.
Наши, увидев их, дали залп из фальконета, трехфунтовиков и двадцати мушкетов и бросились в атаку. Противники, к этому времени уже по большей части раненные, стали разбегаться, мы преследовали их по пятам и нагнали на вершине небольшого холма, где меньше чем за минуту все они были уложены, за исключением трех, которым была дарована жизнь, потому что они крикнули, что они христиане. Наши дошли до маленькой деревушки в двадцать хижин, крытых соломой, в которых оказалось: только шестьдесят четыре женщины и малые дети. Все они, плача, кричали: «Христианка, христианка, Иисус, Иисус, Иисус, святая Мария!» А другие восклицали: «Отче наш, иже еси на небесах, да святится имя твое», — и ничего больше. И так как мне показалось, что они и в самом деле могут оказаться христианами, за которых они себя выдавали, я попросил некоду, чтобы он приказал своему сыну отступить, и не разрешил кого бы то ни было убивать, что он и выполнил. Но бедные лачуги все же были разграблены, хоть в них вместе взятых не было и на пять крузадо добра, ибо народ этот настолько беден, что и на реал имущества у него не найдется, а питается он одной рыбой, которую ловит на удочку, печет на угольях и ест без соли. Несмотря на это, они так надменны и самонадеянны и столь высокого о себе мнения, что нет среди них ни одного, который бы не именовал себя королем какого-либо клочка земли, где стоит всего-навсего его соломенная лачуга, и ни у женщин, ни у мужчин нет ничего, чем бы прикрыть свою наготу.
После того как с бунтовщиком-мусульманином и его товарищами было покончено, а бедному христианскому царьку были возвращены жена и дети, которых бунтовщик обратил в рабство вместе с шестьюдесятью тремя христианскими душами, и ему было наказано построить церковь, для того чтобы просвещать новообращенных христиан, мы вернулись на джонку, отдали паруса и продолжали наш путь на Танаусарин, где надеялись застать Лансароте Геррейро и его товарищей, чтобы переговорить с ними об уже упоминавшемся мною деле. Но так как в письме, которое написали этому царьку португальцы, упоминается об одной победе, которую угодно было господу нашему даровать им над турками и ашенцами, живущими на этом берегу {256}, я решил рассказать, как она была одержана, как потому, что, по-моему, рассказ этот доставит удовольствие читателю, так и для того, чтобы все знали, что нет таких препятствий, которых бы не преодолел хороший солдат, оказавшись в безвыходном положении, — вот почему ласкали и баловали этих доблестных людей. Наши уже восемь с половиной месяцев действовали у Танаусаринского побережья на четырех фустах с хорошей командой и за это время захватили двадцать три очень богатых корабля и множество более мелких судов. Народ, имевший обыкновение плавать вдоль этих берегов, был так напуган португальцами, что перестал совершенно вывозить свои товары и вытянул суда на берег. Вследствие этого таможни таких портов, как Танаусарин, Жунсалан, Мергин, Вагару и Тавай {257}, лишились значительной части своих доходов, и поселки эти вынуждены были сообщить об этом императору Сорнау, королю сиамскому, являющемуся верховным властелином этих земель, дабы он положил конец злу, на которое все единодушно жаловались. Император немедленно принял соответственные меры: находясь в городе Одиа, он вытребовал с границы Лаоса одного своего турецкого военачальника по имени Хередин Магомет, который еще в 1538 году прибыл из Суэца на армаде Солеймана-паши, вице-короля Каира, когда Великий Турок послал последнего в Индию. Хередин Магомет по пути туда сбился с курса, отстал от армады и оказался у побережья Танаусарина, где согласился служить у Сорнау, короля Сиама, и стал у него верховным начальником пограничной охраны на границе Лаоса, причем жалованья ему было положено двенадцать тысяч крузадо в год.
Император Сорнау считал турецких военачальников непобедимыми и превосходящими всех местных военачальников, а так как Хередин Магомет был турок, император был уверен и в его непобедимости. Вот почему он избрал именно его, отозвал с границы, где он находился с тремястами янычар, щедро одарил, произвел в генералы, отдал в его ведение все танаусаринское побережье с полномочиями самодержавного властителя над всеми ойя {258}, являющимися чем-то вроде наших герцогов, дабы избавить прибрежные поселения от притеснений, которые чинили им португальцы, и посулил ему целую провинцию, если только он принесет ему головы четырех португальских капитанов.
Надменный турок, от этих милостей и данного ему обещания совершенно возгордившийся и возомнивший о себе сверх всякой меры, поспешил отплыть в Танаусарин и, прибыв туда, снарядил армаду в десять судов, чтобы сразиться с нами. Он был настолько уверен в своей победе, что на письмо, которое послал ему Сорнау из Одиа, ответил следующим письмом:
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Странствия - Фернан Пинто бесплатно.
Похожие на Странствия - Фернан Пинто книги
- Письма - Екатерина Сиенская - Европейская старинная литература / Прочая религиозная литература
- Мемуары - Гасьен де Куртиль - Европейская старинная литература
- Гаргантюа и Пантагрюэль - Франсуа Рабле - Европейская старинная литература
- Кентерберийские рассказы. Переложение поэмы Джеффри Чосера - Питер Акройд - Европейская старинная литература
- Хроники длинноволосых королей - Сборник - Европейская старинная литература
- Избранное - Франсиско де Кеведо - Европейская старинная литература
- Комедия ошибок - Шекспир Уильям - Европейская старинная литература
- Эдип в Колоне - Софокл - Европейская старинная литература
- Песнь о Роланде - Средневековая литература - Европейская старинная литература
- Тристан и Изольда - Жозеф Бедье - Европейская старинная литература
