много говорили в Афинах в конце Пелопоннесской войны; это выражение служило как бы общим девизом и могло объединить всех. Но каждая партия под πάτριος πολιτεία подразумевала разное и понимала эту политию по-своему. Демократы пытались спасти демократию, а из аристократов одни, именно те, кто принадлежал к политическим обществам, или гетериям, и возвратившиеся изгнанники желали олигархии; они для лучшего достижения цели организовали комитет из 5 «эфоров», в числе которых был Критий; другие – не принадлежавшие к кружкам, умеренные – стремились действительно к «древнему строю». Главным вождем их был Ферамен, и эта партия казалась наиболее сильной. Некоторые демократы – стратеги, таксиархи и триерархи, со стратегом Стромбихидом и Никиевым братом Евкратом во главе – составили заговор в защиту демократии, против надвигавшейся олигархии; но об этом заговоре донесли, и совет, враждебно настроенный против демократов, арестовал его зачинщиков. А олигархи для поддержки призвали Лисандра. Народ, собравшись в театре в Мунихии, под давлением страха принял предложение Драконтида и подал голос за олигархию – за установление комиссии Тридцати, которые должны были выработать новую конституцию, а до тех пор править государством. Есть известие, что из них 10 были избраны по указанию Ферамена, 10 – упомянутым олигархическим комитетом, а 10 – самим собранием (по крайней мере, номинально).

Так в архонтство Пифодора, в 404 г., при непосредственном содействии Лисандра, установилось в Афинах владычество Тридцати[337], которых со времени Цицерона принято называть Тридцатью тиранами. Среди них выдавались Ферамен, Критий, Харикл и др. Некоторые из числа Тридцати раньше входили в состав олигархии Четырехсот.

Получив власть над государством, Тридцать о выработке новой конституции не думали, а постарались упрочить свое положение, назначив 500 членов совета и других должностных лиц из предварительно избранных кандидатов; главными же их помощниками являлись 10 начальников Пирея, 11 стражей тюрьмы и 300 служителей-«биченосцев». Гелиэя прекратила свою деятельность; ареопаг оказался еще более стеснен, чем при демократии; уголовный суд передан совету, в котором председательствовали сами Тридцать и подача голосов была открытой. Верфи, символ морского могущества Афин, теперь пустые, проданы на слом: Тридцать старались уничтожить все, что напоминало господство на море, основу ненавистной им демократии. Упомянутые выше заговорщики-демократы казнены.

Но все же Тридцать сначала обнаруживали умеренность и делали вид, будто стремятся к «древней политии». Они, говорит Аристотель, убрали из ареопага таблицы Эфиальтовых и Архестратовых законов, касавшихся ареопагитов; отменили те из Солоновых законов, которые давали повод к недоразумениям и к сикофантству, например, оговорки относительно права завещать состояние, и этим уничтожили власть народных судов и пр.; они преследовали сперва сикофантов, людей, угодничавших перед демосом во вред последнему, злодеев и негодяев. Такие меры встречены были с радостью, так как граждане полагали, что Тридцать это делают ради общего блага. Но когда их власть утвердилась, Тридцать уж не останавливались ни перед кем из граждан и убивали людей, выдающихся по своему состоянию, происхождению и авторитету, частью из опасения, частью из желания захватить имущество, так как они нуждались в средствах. В течение короткого времени они истребили не менее 1500 человек, или, как говорится у Ксенофонта, они за восемь месяцев убили афинян больше, чем лакедемоняне за 10 лет войны. Казнен был даже такой умеренный человек, как сын Никия, Никерат. Но особенно много было казнено состоятельных метеков. Чтобы пополнить свою казну, Тридцать порешили, что каждый из них должен схватить по одному богатому метеку и казнить, а имущество его забрать. Об этом мы имеем свидетельство оратора Лисия, который сам был метеком и который чрезвычайно живо и рельефно описывает, что испытали тогда он и семья его брата: образ действий Тридцати обрисовывается здесь со всем его произволом, насилием, жестокостью.

«Феогнис и Писон в собрании Тридцати, – рассказывает Лисий в речи против Эратосфена, одного из этих Тридцати[338], – говорили о метеках, что есть между ними такие, которые не довольны существующим государственным порядком, что есть поэтому прекраснейший повод под видом наказания добывать деньги и что государство нищенствует и правительство нуждается в деньгах. Убедить слушателей было нетрудно, потому что убивать людей они ставили ни во что, а приобретать деньги считали делом большой важности. И вот они решили схватить тридцать человек и в числе их двух бедных, чтобы иметь оправдание в глазах других, что это сделано не ради денег, а совершено на пользу государства… Распределив между собой дома, они отправились. Меня застали за угощением гостей. Прогнав последних, они взяли и передали меня Писону; остальные же, явившись на нашу фабрику, стали переписывать рабов. Я спросил Писона, не согласится ли он спасти меня за деньги. Он изъявил согласие при условии, чтобы денег было много. Я сказал, что готов дать талант серебра, и он согласился… После того как он, накликая гибель на себя и своих детей, в случае нарушения клятвы, поклялся спасти меня по получении условленного таланта, я, войдя в спальню, открываю ларец; Писон, заметив это, последовал за мной и, увидев, что находится в ларце, позвал двух своих слуг и приказал им забрать все. Я попросил его дать мне хотя бы денег на дорогу, но он ответил, что я должен быть доволен, если спасу свою жизнь. Когда я выходил с Писоном, нам навстречу попадаются Мелобий и Мнесифид, выходившие из фабрики, и, повстречавшись с нами у самой двери, спрашивают, куда мы идем. Писон сказал, что идем к моему брату, чтобы посмотреть, что и в том доме находится; и вот они ему приказали идти, а мне – следовать за ними в дом Дамниппа. Писон подошел ко мне и советовал молчать и не падать духом, так как он придет туда. Там мы застаем Феогниса стерегущим других. Передав ему меня, они опять ушли. Находясь в таком положении, я решил, что нужно рискнуть, так как смерть была уже неизбежна. Подозвав Дамниппа, я говорю ему: «Ты ко мне расположен, я в твоем доме, я ни в чем не виновен, я гибну из-за денег, так употреби ж благосклонно свое влияние в пользу меня, терпящего это, для моего спасения». Он пообещал исполнить мою просьбу, но ему казалось лучше сообщить Феогнису, так как думал, что тот сделает все, если согласятся дать ему денег». В то время как Дамнипп разговаривал с Феогнисом, Лисий, воспользовавшись моментом и зная, что в доме два выхода, скрылся и на следующую ночь переправился морем в Мегары. Перед этим Лисий узнал о гибели своего брата Полемарха: его заставили выпить яд, не сообщив предварительно даже вины, за которую он должен был умереть; о суде и защите не было и помину… Забрав множество вещей и даже рабов, о чем мы уже упоминали по другому поводу, Тридцать, дошли до того, что один из них, именно Мелобий, как только вошел в дом, вырвал из ушей Полемарховой жены золотые серьги, которые были на ней.

В Афинах царил террор. Устрашенный народ безмолвно сносил тиранию; многие же бежали или были изгнаны. Тогда раздался протест из среды самих Тридцати. Он исходил от Ферамена.

Ферамен играл выдающуюся роль в событиях последнего времени, начиная с переворота 411 г. Мы видели, что он участвовал в олигархии Четырехсот и он же содействовал ее низвержению. Введенная после этого умеренная демократия Пяти тысяч была осуществлением его программы, и он был тогда главным лицом в Афинах. В течение нескольких лет подряд Ферамена избирали в стратеги; как стратег он участвовал в победе при Кизике, как триерарх –

1 ... 80 81 82 83 84 85 86 87 88 ... 109

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу История афинской демократии - Владислав Петрович Бузескул бесплатно.

Похожие на История афинской демократии - Владислав Петрович Бузескул книги

Парадоксы новейшей истории. Сборник статей о новейшей истории, экологии, экономике, социуме - Рамиль Булатов - История
Война: ускоренная жизнь - Константин Сомов - История
Новейшая история еврейского народа. От французской революции до наших дней. Том 2 - Семен Маркович Дубнов - История
ЦИЛИНДРЫ ФАРАОНА - ВЛАДИМИР КОВТУН - История
Динозавры России. Прошлое, настоящее, будущее - Антон Евгеньевич Нелихов - Биология / История / Прочая научная литература
Античность: история и культура - Александр Иосифович Немировский - Исторические приключения / История
Русь Мiровеева (опыт «исправления имен») - В.И. Карпец - История
Маневренные танки СССР Т-12, Т-24, ТГ, Д-4 и др. - Максим Коломиец - История
Древний Китай. Том 1. Предыстория, Шан-Инь, Западное Чжоу (до VIII в. до н. э.) - Леонид Васильев - История
До Библии. Общая предыстория греческой и еврейской культуры - Сайрус Герцль Гордон - История / Культурология

Оставить комментарий