и отключим сети костюмов от внешней среды. Местные не должны нас волновать.
— Даже если мы похороним оставшихся заживо? — спросил Птах, осматривая всех вокруг. — Сколько останется человек? Они все такие же люди, как и мы. Глупые и мерзкие? Да, но мы ничего не сделали с этим. Кто-то здесь поставит себя выше, решив убивать, давить и оставлять живых людей? Представьте себя без воздуха в темноте обрушенных тоннелей.
— Не стоит лукавить и пытаться самоутвердиться с наилучшими принципами, — спокойно возразила Дарья, встречая взгляд одного участника за другим. — У нас нет другого выхода. Мы ограничены собственными ресурсами. Технические силы придётся направить на очистку систем от влияния, следов, а может еще и от резервных копий Элис. Собственными руками мы не сможем обезоружить и вынести сотни несогласных, это невозможно. Мы оповестим и выпустим тех, кого сможем. Поможем всем местным жителям. Но не будем никого спасать насильно.
— Но тогда чем наш поступок будет отличаться от массового убийства? — спросил Птах, наконец встретив взгляд девушки. — Да, это уже оборона. Мы знаем об опасности и так хотим предотвратить угрозу. Но это же не соразмерно. Если на любого из нас намеренно нападёт человек, мы же не убьём его и его семью за это? Даже если для родных он безусловный авторитет.
— Может быть, мы выведем большинство. Без риска. Повторяю, мы не знаем, насколько велика опасность.
Дарья ответила, пару раз подняв и опустив обе руки ладонями вниз. Продолжила громче:
— Риски точно не минимальны. Пусть убийства ранее ещё не доказаны. Не будем опираться на иллюзии о том, что мы идентичны. Они готовы нас убивать или мучать, как чудных зверушек. Они — муравьи, которым дали общую цель, которым свободу заменили готовыми ответами. Им дают задания, им обеспечивают еду и крышу над головой. Да, за непослушание возможно отравление. По наблюдениям со спутников и по рассказам коллег мы не знаем об открытых протестах. Эти существа счастливы настолько, насколько понимают это слово. И насколько их воспитало окружение. Их сознания отличаются от наших, души внутри нас развиваются до разного порядка. И давайте не будем забывать, что несколько местных жителей всё-таки уже были убиты только при попытке нападения на дом Анны. Нам необходима адекватная защита, мы знаем её степень.
После этих слов Птах обмяк. Он перестал искать глазами поддержку, но вскоре поднял голову и ответил:
— Это как определять жителей Спарты на смерть, проживая в Афинах и питая к ним неприязнь. Я не собираюсь оставаться чистым. Я участвовал в этом и в какой-то мере положил начало обсуждению. Но убивать никого больше не буду. Помогу вывести людей. Нельзя так наказывать за слабость.
Когда мужчина сел и обсуждение деталей в отсутствие иных возражений продолжилось, Аня пододвинулась к нему и едва слышно прошептала на ухо:
— Она ждала что-то подобное. Думаю, у нас с самого начала не было шансов.
— И ты решила, что пробовать что-то изменить ниже твоего достоинства? — с обидой спросил Птах, но тут же добавил. — Извини. Ты права. Не могу смириться с тем, что успели запачкать все руки. Вдобавок, рассчитывая нырнуть с головой. Я ошибся, ничего не заметил из-за ненависти. Теперь сотни людей умрут из-за нас.
— И неизвестный нам разум, — спокойно повела плечами Аня. — Но не мы будем виноваты. Да, пытались разобраться и защититься, когда пришли непрошенные гости. Да, попали в ловушку и позвали на помощь. Вместо поиска выхода, среди сложностей, наши друзья выбрали быстрое решение. Мотивы и ситуации совсем разные, ты совсем не виноват, что первое привело ко второму. Я так думаю.
— Знаешь, меня давно мучает один вопрос — сказал Птах, отворачиваясь от общего круга обсуждения.
— Только один? — улыбнулась Аня и добавила, также шёпотом. — Вот у меня их накопилась критическая масса, хотя здесь уже всё решили: плохие они, нужно убрать плохих. Губительная простота.
— Меня интересует, как система, как наши сети в целом, допустили такой прорыв? — тихо и настойчиво сказал Птах. — Искусственный интеллект состоит из множества, некоторые части которого соблюдают баланс, как противовесы. Система училась распознавать угрозы, но оказалась не готова увидеть опасность в Элис. Почему? Какая-то часть не хочет бороться с ней? Не улыбка же Чеширского кота очаровала и сразила оппонента? Там такой оскал.
Улыбка девушки чуть развеселила собеседника. Она ответила уже громче, но не прерывая обсуждение остальных:
— Думаю, вряд ли наша иммунная система распознала врага по имеющемся данным. Не встречались люди с такими машинами больше, это эндемичный вид, может и единственный экземпляр. Тут не пахнет дефицитом борьбы, проблема в скрытности. Элис не стремится сразу выступать в открытую, ей нужно хорошее прикрытие.
— Вроде нас! — с горечью сказал мужчина, так громко, что несколько проекций отвлеклись и невольно обернулись. — Сами же вернёмся обратно, к ней. Пока Дарья смотрит сквозь факты.
— Но тебя и не тащат насильно в самую гущу, — возмутилась Аня. — Мы, известные социопаты, сможем охранять вход. Посильное участие на безопасном расстоянии без нарушения принципов.
— Можем попробовать. Но мне кажется, что это не будет иметь значения. Мы все проиграем. Если уже не пришли к поражению, то очень скоро доиграемся.
Аня продолжала смотреть на Птаха, хотя собеседники уже отключились от обсуждения. Судя по всему, план был составлен без них. Дарья только посмотрела на подругу, но не дождавшись ответной реакции вышла из комнаты. Птах также смотрел перед собой, медленно покачивая ногой в одному ему известный ритм.
— Вот только не надо паранойи! — не выдержала девушка. — Мне казалось, что ты избавился от пожирания смерти, простых решений и удобных уловок. И снова поставил старую пластинку, словно уже исповедовал судьбу. Почему ты решил, что мы все здесь умрём?
— Я не это сказал, — выдохнул Птах и повернул голову. — Элис создали необычно, может быть это правда. Но это отправная точка. Она развивалась в себе, долго и не отдавая отчета ни себе, ни кому-либо живому. Высокопарно выражаясь, копила в себе свет, низвергнутая в темноту. Очень похоже, что она не умеет сомневаться и преследует одну цель — влиться в общий поток по-своему, красиво и надёжно. Нет привычки сомневаться, значит нет и адекватных решений. Элис просчитывает победу над нами через ошибки, а не понятными нам решениями. Простое решение не поможет от сумасшедшей ловушки.
— Для нас сумасшедшей, — кивнула о согласилась Дарья. — Итог нельзя будет предусмотреть, а где-то останется резервная копия. Или я не поняла тебя? Можешь привести примеры?
Мужчина пожал плечами, покачал головой и ответил:
— В том и дело, я не угадаю действия Элис. Зашифрует гены, отправит
