чтобы девушка могла добраться до необходимого оборудования, когда очнётся. Точнее, остатки систем. Сеть выключила основные части сознания, снижая эмоциональную нагрузку до восстановления опасных для жизни повреждений.
39
Приходилось начинать с нуля. Впервые в сознательной жизни, Аня чувствовала неспособность двигаться дальше. У неё никогда не возникали проблемы с составлением плана дальнейших действий приемлемого качества. Но последним осмысленным пунктом оказался вездеход. В котором осталось слишком много места для одного человека. Его вызов, компоновка медицинского оборудования и разумные приказы также не составили особых трудов. Протоколы, выученные действия.
Но внутри всё время оставалась дыра. Ни от пришедших извне вопросов, ни от физической боли и ни от внезапного и непривычного одиночества ей не становилось хуже. Неверие и невозможность принять факт смерти близкого человека, вкупе с погребённым большинством знакомых ей хранителей, оставляли чёрную пустоту взамен части сознания. Это чувство разъедало любую возможность думать, оставляя место только механике жизни. Движения казались медленным плаванием в серой пелене. Ранее приятные и жизненно важные воспоминания стали токсичными и покрылись острыми гранями.
Аня сдалась. Она откинулась, закрыла глаза и провалилась в глубокий сон. Система взяла на себя восстановление сознания.
Спустя пару недель внутри ничего не изменилось. Или так казалось. По ту сторону глаз крутились сложные фигуры и шипы, острые грани которых не притупились. Прибыли люди, оставались на подходе ещё несколько спасательных групп. Очень быстро выяснилось, что спасать некого. Поэтому людей перевели на зачистку, адаптацию местных и запущенную миграцию. Теперь девушка стала частью команд и вскоре держала на руках официальный приказ. Стереть лицо планеты за счёт смены статуса решили большинством голосов, так что вывоз оставшихся людей, образцов животных, информации и объектов наследия производился оперативно, без оглядки на большие затраты, культурный слой и долгий срок окупаемости.
Принудительное переселение ждало всех живых высших существ. Функционально планета переходила из одного класса в другой. Статус природного и исторического памятника отменялся из-за высокой степени опасности и необратимой деформации. Официальные сообщения отличались подобной лаконичностью. Резервные системы подлежали сохранению при передаче остальной части суши и моря в сегмент инноваций и развлечений.
Планов развития ждать не стоило. Её работа внизу заканчивалась и сводилась к офисным наблюдениям за сбором и переносом биоматериала в общем центре, в котором жили прилетевшие. Прежний дом мог в любую минуту стать площадкой для моделирования, постановок, игровой зоной для симуляции охоты или сражений. С этим уже ничего нельзя было сделать. Аня это прекрасно понимала, но смириться и принять до конца не могла.
Поэтому девушка не прощалась ни с домом, ни с растениями, ни с собранными материалами. Их эвакуацией займутся профессионалы, а для неё эти предметы навсегда останутся такими, какими она в последний раз их увидела в лучах солнца. Прошлое приходилось считать полностью оставленным. Только один раз Аня изменила выбранному правилу забвения.
Тогда девушка нашла знакомое место и остановилась. Она знала, что Тесея придётся ждать достаточно долго. И на всё это время останутся раскиданные частицы воспоминаний, которые она сможет собирать вместе. С ним. Так и произошло, когда она забрала кота с собой. Самое важное из оставшегося она сохранила и унесла сама, чего бы не стоили такие усилия.
Работа с маленьким уютным домиком и все воспоминания прежнего уклада, как и события последних недель, прочно закрепились в памяти. Если исторического на планете и оставалось достаточно, то ценность несобранных руин теперь воспринималась ничтожной — Аня даже не думала о грусти по утраченному хобби. И прежнее ощущение потерянной жуткой тайны, возникшей в свете осколков и отголосков историй, сменило сожаление. Она похоронила в себе поиски памяти большинства обитателей планеты. Её затирали смешные движения и фразы вернувшихся на поверхность потомков.
Уничтожение знакомого и привычного оставалось только вопросом времени. Борьба с этой ненавистью, с тоской по украденному дому и укладку жизни, шла с переменным успехом. Идеи о виновности в произошедшем метались от пустоты до неприятия, дрожью пробегая по спине. Вырванные взрывом мысли умерли, ушли в ничто. Оставили пустоту. Нежелание успокаиваться.
Никого не обвинить за набор случайностей. Некому мстить. Аня почти убедила себя в этой идее, навязывая сознанию вязкую и противную оболочку. Она забивала прорехи внутри. Собирала полную картину для себя. Мысли становились паклей меж брёвен, сном короткого перелёта. Вероятность смерти всех знакомых за последние годы людей не просчитывалась в цифрах выше погрешности. Но утешать себя тем, что случившееся несчастье казалось почти невозможным, конечно, представлялось глупым вздором.
Аня старалась забыться в работе настолько, насколько было возможно. И пробовала небольшие хитрости. Яркое простое платье чуть ниже колен, увлечённость и энергичность. Приятная еда, глубокий сон. В плену будничных забот в ход шло всё. Она организовывала эвакуацию оставшихся поселений, поддерживала сбор образцов флоры и фауны, не привлекая внимания посторонних. Именно благодаря целеустремлённому и временному самообману, девушка смогла спокойно прекратить работу, когда уже не оставалось сил удерживать себя. Когда пришла последняя информация.
В тот день Аня быстрыми, но уверенными и не бегущими шагами спустилась на этаж парковки местного транспорта. Никто не принялся останавливать одного из работников закрытия планеты, пускай и прошедшего дополнительные тесты по профпригодности и психологической устойчивости. Минимальный комплект вооружения удалось захватить по дороге. Спустя десять минут сложенное оборудование в виде рюкзака лежало рядом с креслом водителя.
Пока покачивания робота спускали вездеход на землю, девушка выключала автопилот и системы взаимодействия. При желании, выследить её не составляло особого труда. Но пока никто не спешил проявить бдительность, Аня решила не привлекать к себе лишнее внимания.
В знакомой кабине, пускай и совершенно иной машины, предстояло прожить чуть больше недели. Учитывая, что девушке постоянно хотелось обернуться и произнести имя вслух, это ожидание новой панической атаки и последующей волны депривации становилось невыносимым. Подсознание изводило себя, наталкивало вещами и событиями на ассоциативные воспоминания. Призраки, навязанные желанием чувствовать хоть что-то, заставляли мечтать о забытье. Две противоположные идеи доводили до дрожи и потери самоконтроля. Потому поездку девушка оставила на автоматику и встроенные системы ориентирования. Даже без связи с внешней сетью возможности вездехода с подавляющей вероятностью позволяли доставить человека в заданную точку.
Кресло откинулось, разогнав амуницию к стенам, перемещая Аню и поддерживая тело в комфортном положении в центре кабины. Девушка чувствовала, как дыхание замирало и успокаивалось. Пульс медленно понижался, мысли дошли до собственного источника и затихли после череды вспышек. Камера в приглушённом свете утратила и размыла собственные очертания. Тело наполнилось лёгкостью и теплом, растворяясь в сумраке. Сознание проваливалось с каждым глубоким
