и в ближайших районах. Мы наконец-то доберемся до него. – Он на мгновение зажмурился. Вид у него был усталый. – Наконец-то, черт возьми. Ты – верхушка айсберга, Хейли. И теперь мы потопим Франко.
К «Эскалейду» подъехало несколько полицейских машин и скорая. Мужчина с татуировками на мгновение загородил меня от них и произнес:
– Я пообещал твоему отцу, что, если с ним однажды что-то случится, я позабочусь о тебе. И я искренне рад, что наконец-то сумел сдержать свое слово.
Меня обуревали чувства. Я и сама не могла сказать, что именно ощущала в тот момент. Казалось, все эмоции обострились. На глазах навернулись слезы, потекли по щекам. Я наконец-то позволила себе осознать случившееся и заплакала прямо там, перед двумя мужчинами, которых никогда не встречала прежде, перед десятком полицейских и работников скорой помощи. Я так долго боялась чувствовать. Боялась надеяться. Боялась опустить щиты, которыми загородилась от всего мира. Боялась подумать о прошлом, где остался любящий отец. В ночь, когда он умер, все изменилось. Я всегда купалась в его любви, и вдруг ее уничтожили. Он подверг меня опасности, а моя мать отказалась от реальности, как и от материнства. Меня предали, и я привыкла чувствовать себя нелюбимой. А потом, несколько недель назад, Кристиан снова показал мне, что такое любовь, и теперь, когда я узнала, что хотя бы один из моих родителей все же заботился обо мне, я ступила на путь исцеления.
Глава 44
Кристиан
Я молча сидел в приемной полицейского участка. На рыже-серых креслах теснились родственники преступников, а я ждал Хейли. Девушку, которая каким-то образом помогла одолеть гангстера одного из крупнейших картелей.
Я не знал всех деталей, хотя Джим подробно все объяснил, пока мы сидели в кухне и ждали новостей. Явилась даже Энн, соцработник Хейли, с которой я однажды уже пересекался. Пит, видимо, наконец очнулся после удара и внезапно обзавелся совестью. Он позвонил в полицию и Энн и рассказал, что случилось с Хейли, надеясь разыскать ее.
Никогда прежде мое сердце не билось так отчаянно, как в те несколько часов, что мы провели в ожидании звонка, в ожидании подтверждения, что с ней все в порядке. Я с трудом сдерживал наплыв воспоминаний – мысленно я снова и снова возвращался к тому вечеру, когда мама попала в аварию. Я несколько часов ждал, пока Хейли перезвонит, но она так и не перезвонила. Сегодня все было точно так же, и от этого становилось жутко. Первой позвонили Энн. Сказали, что Хейли в безопасности. Мы с ней тут же прыгнули по машинам и помчались в полицейский участок. Просидели здесь уже целый час.
Казалось, сегодняшний вечер длился несколько лет. С той секунды, когда я узнал, что случилась беда, и до настоящего момента будто годы прошли.
Костяшки пальцев у меня были в синяках – я не удержался и выместил страх и злобу на стене коридора. Примечательно, что успокаивать меня пришел отец. Какая ирония, учитывая, что обычно как раз он выводил меня из себя. Олли за все время ожидания не проронил ни слова. Пайпер клубком свернулась на диване рядом с ним и положила голову ему на колени. Она то впадала в странную дрему, то снова просыпалась.
Вспоминая об этом, я покачал головой. Нога у меня непрерывно дергалась, и я не сводил глаз с двери, разделявшей меня и Хейли. Сказали, что ее выпустят только после того, как она даст показания – как будто она недостаточно пережила.
Я не мог избавиться от чувства вины. Мне казалось, я подвел ее. Ужасно поступил с ней, когда она только пришла в «Инглиш-Преп». Мучил, травил Хейли. А теперь, сумев снова пробиться к ее сердцу, позволил ей шагнуть прямо навстречу опасности.
Я был нужен ей пять лет назад, когда прямо на глазах у нее умер отец. Я был нужен ей сегодня, когда тень прошлого явилась к ней на порог, а меня снова не было рядом.
Несколько часов назад, устав метаться по гостиной, я поклялся, что, если верну ее, всю оставшуюся жизнь буду заглаживать свою вину.
Дверь в конце коридора распахнулась, я вскочил на ноги… и тут же мысленно зарычал от досады. Вместо Хейли оттуда вышел толстяк с косматой бородой. Его подружка – на девятидюймовых каблуках и в юбке, являющей миру ее обвисшую задницу во всей красе, – рванула ему навстречу и принялась слюняво его целовать.
Я был почти благодарен, что из двери вышел он, а не Хейли, потому что, если бы еще хоть минуту послушал, как его пассия со скоростью света болтает об их великой любви, я бы точно совершил преступление, лишь бы оказаться по другую сторону стальной двери, вдали от этого раздражающего голоса.
Кстати, неплохая идея. Вот только как попасть по ту сторону запертой двери?
Толстяк все еще стоял в проходе. Подружка запрыгнула на него, обвила его ногами. Она едва держалась – ножки у нее были слишком короткие, а живот у него – слишком большим. Зрелище было мерзкое, зато они прекрасно отвлекли остальных, и мне представился шанс проскользнуть мимо, так что спасибо им за это. Полицейский, сопровождавший толстяка, сморщился от отвращения и повернулся к парочке спиной, махнув, чтобы они следовали за ним. Я медленно встал.
– Ты что делаешь? – Энн склонилась вперед и убрала кошелек в сумочку.
Я только плечами пожал.
– Иду к Хейли.
Времени было мало, так что я поспешно сделал еще шажок.
– Сядь! – яростно зашептала Энн. – У тебя неприятности будут.
– Мне все равно, – бросил я, не сводя глаз с женщины за стеклом. Дверь медленно закрывалась. – Она здесь уже несколько часов. Я заберу ее.
– Кристиан. – Энн недовольно вздохнула и покосилась на закрывающуюся дверь. Я изогнул бровь. Прости, Энн. Тебе меня не остановить.
Энн, должно быть, заметила решимость на моем лице. Она перестала хмуриться.
– Не попадись. И если скажешь кому-нибудь, что я помогла тебе, я работу потеряю, так что не стоит.
Что ж, пожалуй, Энн мне нравится.
Я прошел к двери, проскользнул мимо мерзкой обнимающейся парочки, а Энн как раз в этот момент встала и подошла к окошечку. Я сунул ботинок в проем, чтобы дверь не закрылась. Совсем рядом Энн начала расспрашивать администратора о Хейли. Едва услышав ее голос, я проскользнул внутрь и тихо закрыл за собой дверь.
Если за восемнадцать лет своей жизни я чему и научился, так это изображать уверенность и делать вид, что ты на своем месте.
