class="p1">
Что? Он настороженно посмотрел на меня.
Я окончательно запуталась. Я была в недоумении, напугана, раздражена и подозревала всех вокруг. И все же я провела пять лет в окружении мерзавцев, людей, которым нельзя доверять, людей, от которых сердце уходило в пятки, и научилась распознавать их. Тот еще навык. Я сразу понимала, можно ли доверять человеку, и прямо сейчас ни капли не сомневалась: сидящий рядом со мной мужчина негодяем не был.
Ему можно было доверить.
И я всем своим существом надеялась, что не ошибаюсь.
Глава 42
Кристиан
– В котором часу они приедут? – Олли балансировал на столе, пытаясь прикрепить фиолетовый серпантин к потолку. Школьная рубашка выбилась из брюк, верхние пуговицы он давно расстегнул.
– С минуты на минуту, так что поторопись.
Он скривился в ответ.
В полночь Хейли исполнялось восемнадцать, и я знал, что момент важный, пусть она и не хотела это признавать. Восемнадцатилетие означало для нее свободу. Формально она могла в любой момент уехать от Пита с Джилл и до колледжа пожить где-то еще – где угодно. Я бы с радостью опустошил свой счет и купил ей квартиру с первоклассной системой безопасности, а потом затащил ее туда, не желая слышать отказ, но знал, что она только разозлится и все равно откажется, так что начать я решил с небольшой вечеринки в честь ее дня рождения.
Сегодня мы отмечали не только восемнадцатый, но и последние пять дней рождения Хейли. Мы выделили по комнате под каждый день рождения, который ей не удалось отпраздновать в приемных семьях, и на каждую комнату полагался час. Потом предстояло переходить в следующую и отмечать следующую дату там.
Я неделю все это планировал. Чего я никак не ожидал, так это ее поездки с Эриком, которая для меня стала настоящим ударом под дых. И все же я не собирался кипятиться из-за этого. Я пообещал, что мы об этом еще поговорим, и собирался сдержать слово, но сейчас Хейли заслуживала праздника.
– Это еще что такое? – раздался позади голос отца. Он стоял на пороге кухни с кейсом в руке.
Сказать, что я был ошеломлен, значило ничего не сказать.
– Ты что здесь делаешь?
С низким смешком он положил чемодан на стол.
– Я здесь живу и оплачиваю счета.
Я фыркнул.
– Тебя здесь почти не бывает.
– Ну что ж, я собираюсь это исправить.
Я уставился на него. Последний наш разговор ни к чему не привел, мы так ни о чем и не договорились, а с тех пор едва ли перебросились парой фраз.
Избегать его было несложно. Я целыми днями был в школе и на тренировках. А остаток вечера проводил у Хейли. Иногда забегал поболтать с Олли.
– Так к чему все это? Зачем столько черного и фиолетового?
Ответил ему Олли.
– У Хейли день рождения. Мы устраиваем ей вечеринку.
– Вы знаете, что я не разрешаю здесь вечеринки закатывать.
– И как бы ты о них узнал? – Я стиснул зубы. Чем дольше я смотрел на него, тем больше злился. И это не совсем вечеринка. Всего несколько человек.
Отец пялился на меня через стол. Потом лицо его слегка смягчилось. Я будто смотрел на собственное отражение. Мы были ужасно похожи, и меня это беспокоило, потому что меньше всего мне хотелось становиться таким, как отец. У меня остался всего один из родителей, но между нами была такая пропасть, что я ничего о нем не знал. Отчасти я ожидал, что он снова начнет читать мне нотацию насчет Хейли, но он не успел ничего сказать – у меня зазвонил телефон.
На экране появилось имя Пайпер, и я тут же ответил.
– Вы едете?
– Кристиан.
От того, как она произнесла мое имя, в груди все сжалось.
Черный серпантин выпал у меня из рук.
– Что случилось?
Она торопливо заговорила:
– Дело в Хейли. Что-то… что-то не так. Пит… – Она с трудом перевела дух, а я, казалось, и вовсе не могу дышать. – Пит ранен. Думаю, они забрали ее. – Пайпер заплакала, а я вцепился в стол, отчаянно сжимая телефон.
– Что там происходит? – с трудом выдавил я. В горле стоял комок, сердце оборвалось.
Пайпер всхлипнула.
– Не знаю. Пит весь в крови и никак не просыпается. – Послышался шорох, а потом ее голос. – Очнись! Пожалуйста, очнись!
Я выронил телефон. Грудь моя тяжело вздымалась, я не мог дышать. Олли с отцом что-то говорили, но я не слышал ни слова. Ничего не слышал, кроме заполошного биения собственного сердца. Олли поднял телефон, заговорил – я видел, как шевелятся его губы. А потом зеленые глаза округлились, и он уставился на меня. Я крепко зажмурился.
Черта с два вы заберете от меня Хейли. Мою Хейли. В голове проносились сценарии того, что они с ней сделают – один хуже другого. Я представлял себе этот день каждую ночь с тех самых пор, как на нее напали во время матча, и вдруг ощутил себя совершенно беспомощным. Хейли была сильной. Мало кто в моем окружении мог сравниться с ней силой духа и упрямством, но я знал, что в глубине души ей страшно. В ней всегда жила прежняя Хейли – умная, радостная, наивная девочка, мечтательница. За последние годы она обзавелась толстой кожей, но не стала неуязвимой.
Я проклял себя за то, что не принял дополнительных мер безопасности. Она убедила меня, что дома у Пита с Джилл с ней все будет в порядке. В конце концов, мы каждый вечер расставались на несколько часов – я шел на тренировку, а она делала уроки. «Ты не сможешь быть рядом ежесекундно, Кристиан», – сказала она. К черту футбол. К черту школу. Нельзя было выпускать ее из вида.
– Сынок! – Уверенная рука крепко схватила меня за подбородок, и я вздрогнул. Сжав зубы, я наконец сделал вдох и воззрился на встревоженного отца. – Сделай-ка вдох.
– Я… я не могу. – Слова едва слетали с губ, легкие сдавило. Знакомое было чувство. Перед глазами замелькали воспоминания о безжизненном мамином теле, и я понял, что должен сдержаться во что бы то ни стало. Нет. Не сейчас. Отец обхватил меня рукой за затылок.
– Сможешь. Просто смотри на меня и дыши. Мы во всем разберемся. С ней все будет в порядке.
С ней все будет в порядке. С Хейли.
С трудом я сделал еще один вдох, не сводя глаз с испещренного морщинами отцовского лба. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Комок в груди мало-помалу ослабевал.
– Олли, позвони
