Олег — «на свободе». Конечно же, нам было нелегко, но ведь ему приходилось сталкиваться с более сложными проблемами, чем нам. Наши надзиратели и лагерное начальство не знали, как вести себя с нами, христианами. Ведь было явно видно, что мы не относились к категории криминальных элементов. К тому же свою работу мы выполняли добросовестно, проявляя не раболепие, а полное достоинства послушание, а также относясь с должным уважением к начальству. Нужно признаться, что по темпераменту я очень импульсивный, но даже со мной у лагерного начальства не было больших проблем, даже наоборот. Во всяком случае, я не был брошен на произвол чьей–то власти, а мог открывать своему Небесному Отцу все желания, получая от Него утешение. Это было очень необходимо, потому что, когда мы прибыли в лагерь, примерно две тысячи заключенных не производили никакой созидательной работы, а просто тратили силы на бессмысленное перекапывание земли. При этом обитателям исправительного лагеря не позволялось бездельничать на нарах. Мы молились о каких–либо переменах и, в конце концов, начальство нашло для нас, заключенных, другое занятие в сфере социалистического хозяйства. Это было строительство гигантского завода вблизи лагеря.
В своем пасторском служении дома Олег вынужден был обходиться без нашей поддержки, и в этом была одна из основных трудностей его служения. Что касается наших семей, лишенных отцов, то им не пришлось умирать с голоду. Церковь ежемесячно перечисляла им сумму, соответствовавшую зарплате арестованных. Кроме того, от христиан других регионов шли посылки, так что семьи были неплохо обеспечены. Случалось, что завистники говорили даже: «Дети без отцов в финансовом плане чувствуют себя лучше».
Подобные заявления и комментарии причиняли нашим женам необычайную боль. Жена Тихона, Лидия, рыдая, заявила на одном из собраний общины:
— Лучше бы я отказалась от всех денег и подарков, чем теперь выслушивать все это. Бог допустил, чтобы мой муж попал в лагерь. И вот теперь семья, к сожалению, вынуждена получать пособие…
— Поддержку от Господа! — уточнил Олег. — Нет ничего предосудительного в том, что некоторые верующие не оказывают семьям узников никакой помощи, ведь они не брали по отношению к этим людям никаких обязательств. У Господа есть другие каналы, чтобы помогать преданным Ему.
На этом разговоры на эту тему прекратились. Все же и этих людей можно было понять. Они пережили сталинские времена, преследования и войну, а тогда мало кому оказывалось содействие со стороны братьев и сестер. Лишь немногие христиане осмеливались во времена сталинизма помогать семье заключенного брата, то есть то, что в шестидесятые годы стало вполне естественным. Поэтому именно пожилые люди проводили такие сравнения.
Новым было также и то, что жены заключенных обращались во всевозможные инстанции с прошением об освобождении невинно заключенных, в том числе и Лидия, которая настойчиво писала об освобождении Тихона и других братьев. Ее девять ребятишек иной раз оставались одни со старенькой бабушкой, вверенные на попечение Небесному Отцу.
Как я потом выяснил, Олег, пытаясь привить детям, на время лишенным своих отцов, бережное отношение к деньгам и продуктам, справлялся с такими заботами как–то неумело.
Позже он согласился со мной, что заниматься такими вопросами, как воспитание детей, не входит в обязанности пастора, потому что некоторые дети мало что получали из таких наставлений. Это было дело семьи, матери.
Сознательно или нет, но мы допускали также ошибки и в пасторском служении. В результате последствия были тяжкими.
Очередная проблема, которую должен был решить Олег, исходила от брата Геллера. Он имел влияние на многих христиан немецкого происхождения и продолжал с ними свою «подпольную работу». Геллер по–прежнему оставался в стороне от собрания. Свое Библейское видение он мог излагать очень узкому кругу людей, в основном, женщин. Как уже упоминалось выше, он учил, что ни одна представительница женского пола, не покрывающая голову, не будет восхищена Господом нашим Иисусом Христом во время Его Второго пришествия. Эта геллеровская теология вызывала у многих девушек и женщин состояние, близкое к неврозу. Они не решались без головного убора помолиться, ведь написано: «Сказываю вам: в ту ночь будут двое на одной постели: один возьмется, а другой оставится» (Лк. 17:34). А кто из женщин желал оставаться в коммунистическом рае? Но ведь наши сестры от всего сердца любили Господа.
Геллер пользовался тем, что нагонял страх на своих приверженцев. В годы своей молодости он посетил одну библейскую школу со взглядами, соответствующими его нынешним, и, как он потом скромно заявлял, изучил там теологические вопросы.
Олег же не имел никакого теологического образования. В свободное время он часто пропадал в сельской библиотеке. Сначала он пытался постичь Гегеля и Канта и, ничего не поняв, отложил их в сторону. Вместо этого, он охотно читал произведения Лескова и других писателей–классиков, хотя из их произведений он почерпнул немного. Потом братья достали ему Библию. Он читал ее все ночи напролет и заучивал наизусть целые главы. Тем не менее он не мог знать принципов герменевтики, а также то, как излагать и толковать библейский текст, используя его основные положения. Но, благодаря глубокому исследованию и изучению Священного Писания, одно он знал наверняка: не наличие платка на голове женщины может стать условием перенесения ее в иной мир, а полная отдача Иисусу Христу, Который, в свою очередь, проявляет Себя через действие Святого Духа, через Его плоды. Эти взгляды он начал проповедовать во время богослужений. Брат Геллер через своих доверенных лиц услышал об этом и попытался помочь, как он выразился, «зеленому» юнцу. Он отправился к нему с целью вылечить его от подобного понимания Библии. А так как Олег не воспринял его аргументов, то Геллер очень скоро вынес свой заключительный приговор: — Еретик!
То, что Геллер впредь полностью избегал их, радовало и жену Олега Галину, потому что только так они могли избавиться от его неодобрительных заключений по поводу интернационального брака. Каждый раз, когда они получали подобные упреки, Галину охватывал ужас, что ее немец–супруг станет слепо повиноваться Библии и оставит ее с детьми.
Еще одной трудностью, свалившейся на Олега, было его взаимоотношение с тестем Юрьевым. Старик был глубоко убежден в том, что один из самых молодых братьев в церкви является осведомителем спецслужб. Этой навязчивой мыслью он прожужал Олегу все уши, который, впрочем, нес ответственность за спасение душ. И Олег никак не мог доказать, что его тесть глубоко ошибается.
Олег хорошо знал брата, о котором шла речь, и знал, что тот всегда был неисправимым мечтателем. Он мечтал о времени, когда партия признает, что без
