поставили под удар все наше дело! Меня! А если на нас нападут джинны, пока мы находимся в замке?
Но Теорат взглянул так, что Арушит сразу притих. А потом, взвешивая каждое слово, как привык, барон принялся объяснять сухим голосом:
– В 1213 году, после завершения Кровавой войны, клан Сир’Eс собрался в пещерах под замком, хотя самого замка, как и города, еще не было. Чтобы избежать новой войны и править Севером, решили принести клятву. Поначалу Летэ требовал одной, но большой клятвы – полного подчинения ему во всем. Это значило бы не условное равенство, а служение. А слугой, Арушит, быть не хочет никто. Все хотят власти и своих слуг. Конечно, никто не согласился, так что после долгих обсуждений были принесены другие клятвы, не столь притесняющие. Во-первых, мы не могли общаться с другими старейшинами, с которыми не связаны клятвой. Об этом сразу узнает Летэ. Согласно второй клятве, мы не могли общаться с остальными демонами или людьми, желающими зла нашему клану. В-третьих, глава нашего клана – наш сюзерен, способный отдавать нам приказы. В-четвертых, есть права памяти, скорби, передачи дара, в отношении которых приказы не действуют. В остальном требуется суд. Пятая клятва позволила нам убивать друг друга лишь по итогу этого суда, после чего пришлось придумать много дополнительных законов о наследовании даров, дележе земель и так далее.
Теорат продолжил:
– Клятва не позволяла общаться с Теух. Однако кое-что не учли… Перед войной некоторые из наших уже принесли клятвы твоему отцу Сигмунду, военачальнику Теух, чья кровь теперь течет и в тебе. Благодаря этому мы смогли обойти первую клятву и продолжить переписку, пусть и разделенные расстоянием. А поскольку вторая клятва не относилась к старейшинам, мы не попадали и под нее.
– Так вы связаны с моим отцом клятвой? – удивился Арушит.
– Да, об этом никто не знал. Мы с Шауни и Эннио даровали бы Теух победу. Правда, Эннио… Он… – Шауни качнул головой, показав чувства сквозь маску отрешенности. – Перед тем как мы должны были победить, он отказался от заговора и покинул нас. Он примкнул к северянам, решив, что они ему ближе и он умрет за них. Но нашей победы не случилось. Нас опередили. Мариэльд раньше предала Теух, чем мы Сир’Eс, и я успел лишь предупредить твоего отца о готовящемся нападении.
– Значит, это вы спасли его?
– Само собой. Но он уже не успевал помочь клану, – заметил Теорат. – Поражение было предрешено, и вместе с несколькими своими соратниками, вроде Баммона, твой отец покинул тот злополучный зал, где всех убили, и бежал на Юг. А когда Летэ получил в ходе обмена с джиннами соратников твоего отца – Баммона и еще нескольких старейшин, скрывающихся в Сатрий-Арайе, – нас с Шауни не раскрыли, потому что о нас и не знали. Но, имея возможность общаться с твоим отцом, я не мог связываться с велисиалами – мешала вторая клятва. Летэ сразу бы узнал о моем поступке.
– Почему вы не пошли к ним сейчас, когда Летэ уже в темнице?
– А зачем? – Теорат подпер висок длинным пальцем. – Велисиалы уже всё знают, ведь богатейшие люди и вампиры, которым ты предлагал купить дары, служат им. Велисиалы – крупнейшие игроки в игре, в которой мы все участвуем и делаем ставки, поэтому их невмешательство объясняется лишь тем, что их устраивает такой расклад. Мы с тобой не переходили им дорогу, так что они позволят нам уйти с золотом, когда мы разорвем клятву и продадим дары. Перво-наперво осушим Летэ, чтобы он не звучал в головах всех вокруг, и Пайтрис. Причем убить их нужно полностью, без передачи дара другому.
– Пайтрис – это его жена?
– Да, – барон едва прикрыл веки, подтверждая. – После этого я проведу торги.
– Но зачем убивать ее, если можно продать? – не понял Арушит, который был не рад потере еще одного дара на продажу.
– У Пайтрис особенный дар, отчего клятвы через ее кровь вышли крепкими, как канаты, а не как у меня с твоим отцом – тонкая нить. Благодаря ей Летэ правил Севером от своего лица и всегда знал, где находятся его соклановцы. Он не позволял Пайтрис умирать, потому что боялся, что при передаче дара клятвы пропадут.
– Что ж, тогда мы убьем и ее, и Летэ!
Вошедший в зал слуга принес на подносе два кубка. Арушит снял их и, присев на край стола, передал один барону.
Барона такая выходка явно не устроила, но он проявил недовольство лишь подрагиванием век, из-под которых почти обсидиановые, черные как ночь глаза пристально следили за тем, как его собеседник поднял руку с кубком к потолку.
– Давайте выпьем за прекрасный праздник Сир’Eс! – воскликнул Арушит. – За праздник, вернувший все на свои места. Клятва разорвется. Старейшины будут проданы, как кони на рынке. Замок займет какой-нибудь расторопный аристократ, а само имя клана сотрется из людской памяти! Выпьем! – И южанин посмотрел, как барон уставился на колыхающуюся поверхность напитка. – Там нет яда, не переживайте. Я учтивый сын своего… отца, поэтому почитаю и вас как его близкого друга! – он лукаво улыбнулся.
– Как скажешь, Арушит. За клан. За его падение, – по губам Теората на миг проскользнула улыбка, такая же неоднозначная, какая бывает у опытных торговцев, заключающих сделки.
Выпив из кубка, барон поставил его, опустевший, со стекающей по внешней стороне каплей крови, затем поднялся из кресла, закончив разговор. Тем более в этот момент из коридора показались веномансеры, которые поглядывали на бессмертных и ждали, пока их примут с отчетом. Заложив руки за спину, Теорат двинулся к выходу. Веномансеры отхлынули от него, точно змеи от неуязвимого к их яду опасного хищника, и барон уже почти пропал в полумраке замковых лабиринтов, когда его окликнул Арушит, который получил ответы не на все вопросы:
– Подождите! Стойте!
Барон обернулся.
– Хотел спросить еще кое-что, – южанин соскочил со стола и продолжил на Хор’Афе, чтобы его не поняли другие вампиры: – Так Мариэльд де Лилле Адан нашли? Что с ней стало после неудавшегося обмена на карту?
– Ее не нашли, – ответил барон.
Он двинулся дальше медленным шагом.
– А Юлиана де Лилле Адана? – снова спросил вслед Арушит.
Барон обернулся в раздражении, что его отвлекают по пустякам. Но южанин был непреклонен, настырно требовал ответа, не зная пределов приличия из-за своей молодости, жаждущей знать все и сразу.
– Тоже нет. Как и Генри, Юлиана прибрали к рукам велисиалы. Для чего конкретно, никому не известно. Но присутствия мозгов ни у первого, ни у второго, судя по всему, не требовалось. Оба были простыми, глупыми и неприспособленными к жизни юношами, которые не могли дать сдачи даже комару, не то что вампирам. Ты хотел отомстить и Юлиану, и Мариэльд за предательство Теух? Оставь намерения. Это из тех долгов, которые не вернуть, потому что они перешли к более крупным игрокам, нежели мы… Да и не стоит оно того… – Теорат пропал в коридорах бесшумной тенью, воплощающей в себе всех торговцев мира.
Почти сразу Арушит обратил взгляд на пустой кубок, капля крови с которого сползла и растеклась по дубовой поверхности. Затем всколыхнул напиток в своем кубке и, принюхавшись, допил до конца.
* * *
Веномансеров Арушит принял в своих покоях, некогда принадлежавших Мариэльд де Лилле Адан, когда та приезжала в замок. Обойдя покои из угла в угол, он провел пальцами по низким столикам, за которыми некогда сидели служанки, по обитому тканью креслу, будто еще хранившему тепло графини, хотя миновало много лет, раскрошил пару почерневших лепестков цветов, стоящих в вазе. Полы отдавали холодом. Эта мерзлая просторная роскошь ему, по-южному сухому, претила, хотя вместе с тем и гневила: он ощущал чуждость. Арушиту вспоминалось то, чего он не застал, но о чем прочел в письмах Теората – Кровавую войну. И без того разгоряченный жарким южным солнцем, выжигающим склоны гор до состояния кирпича, он распалялся еще сильнее, когда в его голове зарождались мысли, что клан Теух был бы велик, победив в войне. Поражение он полностью приписывал себе, принимая его с уязвленной гордостью. Так бы и думал Арушит, и сравнивал свой Юг с Севером, но один из веномансеров прокашлялся, чтобы
