сказал, чтобы я впустил тебя.
Майлз не повел и бровью.
– Все в порядке, – заверил его Рид. – Я Терри, я друг.
Майлз по-прежнему не шевелился. Вместо того чтобы войти, он схватился за дверную ручку и закрыл дверь перед носом у Рида. «Это было чистое мозгоебство, – вспоминал Рид. – Я снова выглянул в глазок, и он стоял в коридоре». Рид еще раз открыл дверь и пригласил Майлза войти. Майлз оставался неподвижен.
– Я хочу, чтобы гребаную дверь в квартиру Джими Хендрикса открыл гребаный Джими Хендрикс, – сказал он.
Рид пошел за Джими, который настраивал свою гитару в другой комнате.
– Майлз Дэвис у двери, – ввел его в курс дела Рид.
– Ты впустил его? – спросил Джими.
– Я пытался, но он захлопнул дверь у меня перед носом. Он не войдет, пока ты сам ему не откроешь.
– Да уж, в его духе, – рассмеялся Джими. Похоже, это был не первый раз, когда Майлз так поступал.
Джими открыл ему дверь, Майлз вошел, не проронив ни слова, и они с Хендриксом прошли в спальню. Рид, все еще находившийся в гостиной, не знал, употребляли ли они наркотики в тот вечер – такая возможность всегда существовала – или делали что-то другое. Но его терпеливое ожидание в другой комнате было вознаграждено, когда он услышал звуки приглушенной трубы Майлза, доносящиеся из-под двери в сопровождении гитары Хендрикса без усилителя. «Это было по-настоящему красиво, – вспоминал Рид. – Они играли сдержанно и со вкусом, не было ничего показного или чрезмерного. Джими раздвигал границы дозволенного в джазе, поэтому джазмены уважали его больше, чем все рокеры вместе взятые.
В том году Майлз Дэвис посетил один из четырех новогодних концертов группы The Gypsys в Филлмор-Ист. Выступления, начинавшиеся госпел-хором Voices of East Harlem, стали для Джими музыкальным прорывом: он исполнил ряд новых песен, основанных на блюзе, отражавших его стремление отойти от рока. Кроме того, это был первый раз со времен Кертиса Найта и The Squires, когда Джими играл в полностью черной группе. Музыканты исполнили песни Джими, но также и кое-что из сочинений Бадди, включая хит “Them Changes”, который спел сам Бадди. Отзывы о шоу были неоднозначными. The New York Times назвала первый концерт посредственным. Майк Джан написал: «[Джими], похоже, больше озабочен созданием атмосферы интенсивного звучания и личной ярости, чем созданием конкретной композиции». Крис Альбертсон из Downbeat оказался добрее: «Хендрикс идет по правильному пути и вполне может стать величайшим блюзовым гитаристом в новейшей истории». Однако, вероятно, самое большое впечатление на Джими произвело событие, с которым он не сталкивался в течение некоторого времени: в середине шоу многие зрители покинули концерт.
Даже Билл Грэм на вопрос пришедшему к нему в офис Джими высказался отрицательно. Джими разозлился и проклял Грэма, но позже спросил, останется ли импресарио на второе шоу. Грэм сказал, что да, и этот концерт прошел гораздо лучше. «Никто, за исключением Отиса Реддинга, никогда не смог повторить это шоу, – писал он в книге “Bill Graham Presents”. – За весь сет он сделал буквально три шага по сцене. Он просто играл. Он просто пел. Он двигал телом, но только в такт музыке. Он был Фредом Астером. Не Харпо Марксом. В нем была грация и никакого дерьма». В середине сета Джими зашел за кулисы и подшутил над Грэмом: «Достаточно хорош для тебя, Джек?» Грэм сказал, что это было здорово. Джими вернулся на сцену и начал играть “Wild Thing”, сопровождая песню всеми теми трюками, что критиковал Грэм. «Он делал [с гитарой] все, – написал Грэм. – Поджигал. Бросал. Пинал. Трахал. Дрочил. Но то, что он показал зрителям, было искренним».
Шоу закончилось в 3 ночи, и Джими дал короткое интервью Элу Ароновицу из The New York Post. На вопрос журналиста о причине созданиях новой группы Джими ответил: «Я хочу заземлиться. Хочу вернуться к блюзу, потому что это то, кто я есть». Он сказал, что хочет, чтобы большую часть песен исполнял Бадди: «Я бы предпочел просто играть. В Англии меня заставили петь, но у Бадди правильно поставленный голос, и теперь он будет петь самостоятельно». У Бадди действительно был отличный блюзовый голос, но фанаты хотели слушать Джими, а не барабанщика.
Четыре недели спустя The Gypsys провели свое следующее (и последнее) выступление – на двенадцатиактном «Зимнем фестивале во имя мира» в Мэдисон-сквер-гарден. Хотя концерт пошел не по плану, решение принять участие в благотворительном фестивале было самым ярким протестом против войны во Вьетнаме, когда-либо предпринятым Джими. Проблемой стало то, что The Gypsys вышли на сцену только в 3 часа ночи, когда он уже был не в форме для игры. После его неудачной попытки исполнить “Who Knows” молодая женщина выкрикнула просьбу сыграть “Foxy Lady”. «Леди Лиса сидит вон там, – прокричал в ответ Джими своей сценической скороговоркой, – вон она, в желтом нижнем белье, в пятнах, грязи и в крови». В середине второй песни он прекратил играть и сказал в микрофон: «Вот что происходит, когда Земля трахается с Космосом. Никогда не забывайте этого». Затем он молча сел на сцену перед усилителями. Никто из зрителей никогда прежде не видел беззвучного Джими, и эта сцена сбивала с толку как фанатов, так и других присутствовавших в тот вечер музыкантов. «Это пугало, – вспоминал Джонни Винтер. – Его пришлось увести со сцены». Бадди Майлз сказал, что причиной, по которой Джими стало плохо, было то, что менеджер Майкл Джеффри дал ему слишком много ЛСД, чтобы сорвать выступление и разрушить группу. «Он дал Джими Хендриксу две таблетки Owsley Purple, – сказал Бадди. – Я видел это своими глазами, и моя сестра тоже». Есть и другая версия: по воспоминаниям Джонни Винтера, Джими уже был пьян, когда пришел в зал, а сам он сказал друзьям, что это Девон Уилсон подсыпала ему наркотик в напиток. В том году Девон несколько раз делала это незаметно для Джими – в их странных отношениях контроль был даже более могущественной силой, чем наркотики.
Несколько дней спустя Джеффри уволил Бадди, и группа The Gypsys перестала существовать. «Бадди выгнали, думаю, меня тоже собирались выгнать» – рассказывал Билли Кокс. Менее конфликтный, чем Бадди, Билли сам покинул город и вернулся в Нашвилл.
В начале февраля Джеффри объявил, что The Experience воссоединяется в изначальном составе, и для собеседования с Хендриксом из США привезли Ноэля и Митча. Однако вскоре после того, как в прессе посыпались статьи, а в продажу поступили билеты на масштабный «Тур воссоединения The Experience», Джими решил, что не хочет видеть Ноэля в группе.
