работы. Она добавила популярности разновидности твердых сфер, введенной Птолемеем в его «Планетных гипотезах» и обоснованной у ал-Фергани, Ибн ал-Хайсама и других. Она включала материал по вопросам теории восхождения и нисхождения (осциллирующей прецессии), приписываемой Сабиту ибн Корре, и нечто очень сходное с Альфонсовой теорией. Она со всей очевидностью обнаруживала влияние, оказанное различными вариантами всех типов Альфонсовых таблиц, особенно тех (таблицы 1348 г. и таблицы Джованни Бьянкини), которые позволяли довольно легко рассчитывать планетные положения, а следовательно, быстро определять расхождения с наблюдениями.
В конце 1450‐х гг. Пурбах завершил работу, которая должна была потребовать от него наибольших усилий, «Таблицы затмений» (впервые опубликована в 1514 г.), первоначально рассчитанные для меридиана Вены, а в другой версии для города Орадя в Венгрии («Tabulae Waradienses»).
Первая встреча Региомонтана и Виссариона в Вене в 1460 г. не стала последней. По настоянию Пурбаха они совершили совместное путешествие в Рим, хотя уже после его смерти. К тому времени Виссарион уже получил пост папского посла в Венецианской республике, что объясняет, почему в июле 1463 г. он располагал возможностями убедить Региомонтана пожить какое-то время неподалеку от Венеции и Падуи. В Падуе находился статусный университет с прочными традициями в области астрономии, и молодой ученый много способствовал росту репутации этого места. В то же самое лето он начал свою переписку с Бьянкини, искушенным астрономом, основной обязанностью которого являлось оказание юридических услуг знатному роду Эсте в Ферраре. Как это часто бывало, такой обмен письмами стал чем-то вроде вежливой математической дуэли, и Региомонтан оказался гораздо сильнее своего значительно более старшего оппонента. Региомонтан сумел указать на множество недостатков Альфонсовых таблиц и сформулировать программу их изменения – математического, астрономического и астрологического. Однако вскоре он покинул Италию. В 1467 г. он прибыл в Венгрию, чтобы занять кафедру астрономии во вновь образованном университете Прессбурга в Братиславе. На самом деле Региомонтану было поручено выбрать благоприятный астрологический момент для фактического основания университета. (Это вполне обычная процедура; удивительно, что она не сохранилась до сих пор.) В Венгрии он сотрудничал с королевским астрономом Мартином Биликом и посвятил работу по тригонометрии королю Матьяшу I. Этот знаменитый покровитель ученых-гуманистов, возможно, более известный по своему прозвищу Корвин, учредил программу реформ устаревшего венгерского государственного устройства. Он видел в Региомонтане родственную душу и рассматривал его как потенциального реформатора астрономии.
Отсутствие политической стабильности в Венгрии или, может быть, заурядные материальные соображения понудили его покинуть Прессбург и переехать в Нюрнберг. В 1471 г. Нюрнберг был крупнейшим центром торговли в Центральной Европе, располагавшимся на пересечении торговых путей между Италией и землями Северной Германии. Его коммерчески выгодное местоположение сильно облегчало коммуникацию между учеными. Региомонтан мог приобретать там замечательные инструменты, и именно там он сумел обзавестись прекрасным печатным станком с особым типом латинской гарнитуры, отличающимся от германских готических форм не менее радикально, чем блестящие рассуждения его владельца. Его первой публикацией стала «Новая теория планет» Пурбаха, по которому он искренне скорбел. Он сопроводил ее проспектом из более чем сорока наименований произведений для последующих публикаций – от работ Евклида, Аполлония и Архимеда до своих собственных сочинений. Обстоятельства сложились таким образом, что при его жизни было издано всего лишь несколько произведений из этого списка, однако некоторые из них вышли после его смерти от его имени. В 1474 г. он напечатал календарь, опубликовав его как на латыни, так и на немецком языке, с простыми бумажными круговыми диаграммами затмений и другими астрономическими данными, основанными на его собственных вычислениях. До конца столетия из-под нюрнбергского станка вышло девять изданий его «Calendarium». Важную роль в истории книгопечатания сыграли Венеция и Аугсбург, где в одном из изданий Ратдольта было введено в употребление представление о титульном листе, вместо прежней традиции размещения выходных данных на последней странице. Кроме того, в 1474 г. Региомонтан опубликовал собственные планетные эфемериды (альманах) на период 1475–1506 гг. (См. типовой образец разворота на ил. 108.) Безусловно, это не первый альманах, но это первая печатная работа, использующая огромный потенциал астрологического рынка в вопросах, касающихся предвычисления планетных положений. О его популярности можно заключить из того факта, что он переиздавался по меньшей мере тринадцать раз до того времени, когда потерял свою актуальность.
107
Ксилографии, иллюстрирующие физическую модель сфер, движущих внешнюю планету (вверху) и ориентацию их осей и полюсов (внизу). Три перечисленных центра носят названия экванта, деферента и мирового центра. Ось сферы, несущей сферу эпицикла, проходит через центр деферента. Ксилографии взяты из наиболее удачного раннего печатного текста книги о планетной астрономии Птолемея, написанной Георгом Пурбахом «Theoricae novae planetarum» («Новые теории планет» [1473]; напечатана его бывшим учеником Региомонтаном). Работа содержит упрощенное, хотя и дополненное изложение «Альмагеста» Птолемея, и посредством введения (как показано на рисунке) квазифизической модели вложенных одна в другую твердых сфер из арабских источников Пурбах сам того не зная пропагандировал идеи, изложенные в «Планетных гипотезах» Птолемея.
108
Страницы на январь 1475 г. из «Эфемерид» (1474) Региомонтана. Он называет по именам только семь праздничных дней месяца. Помечая воскресные дни буквами A, он предполагает, что читатель сумеет самостоятельно определить остальные (сравните с ил. 93). Положения планет даны в пределах зодиакальных знаков (см. второй столбец и обратите внимание на отметки в таблице в том месте, где знак меняется). Порядок перечисления планет в самой верхней строке следующий: Солнце, Луна, Сатурн, Юпитер, Марс, Венера, Меркурий и, наконец, восходящий лунный узел («голова Дракона»). На правой странице столбцы с «аспектами Луны с Солнцем и планетами», сопровождаемые разнообразными аспектами Солнца и планет друг с другом. Эта информация представляла астрологический интерес как по метеорологическим, так и по человеческим соображениям. Например, лунные аспекты использовались в качестве руководства при кровопускании, очень распространенном в то время.
Региомонтан умер во время посещения Рима в 1467 г. Согласно одной из расхожих версий, его отравили сыновья Георгия Трапезундского – человека, с которым он никогда не общался лично, но чей перевод «Альмагеста» (а также комментарии к нему) он открыто критиковал, не стесняясь в выражениях. Некоторые утверждают, что Георгий Трапезундский учил его греческому языку, однако, похоже, этот язык (он владел им в достаточной мере для того, чтобы вносить поправки как в греческие тексты Архимеда, так и в их латинские переводы) он освоил в основном самостоятельно, хотя и не без помощи людей, входивших в окружение Виссариона. Программу астрономических наблюдений, начатую Региомонтаном, продолжил его талантливый коллега Бернхард Вальтер, производивший их с 1475 по 1504 г., – один из ранних примеров относительно непрерывной серии систематических наблюдений. Для осуществления многих из этих наблюдений использовалась латунная параллактическая линейка Птолемея (ил. 109). В итоге наблюдения Вальтера опубликовал Иоганн Шёнер в 1544 г. в прекрасно изданном сборнике, куда вошли работы и отчеты о наблюдениях Пурбаха и Региомонтана. Но до этого некоторые из наблюдений Вальтера взял Коперник для определения орбиты Меркурия; а позже Тихо Браге и Кеплер использовали многие другие наблюдательные данные, приведенные в упомянутом сборнике Шёнера.
Репутация Региомонтана ко времени его смерти была весьма значительна, и она подтверждалась не только его влиятельными связями и положением ученого с собственным печатным станком, но и неустанной заботой о поиске путей ясного изложения существующего астрономического знания, особенно в том, что касалось его математических основ. В 1460‐х гг. он приложил немало усилий к усовершенствованию изложения
