не может быть ни фиксированного центра, ни фиксированного края. В частности, он считал ошибкой утверждение о центральном положении Земли во Вселенной. Этим исчерпываются заявления относительно ее
места. Что касается ее
движения, то оно основывается на принципе относительности: положение чего бы то ни было зависит от положения наблюдателя. Следовательно, Землю можно считать подвижной. Заставив Землю покинуть ее традиционное место, он, как следует из его работ, переходит к рассуждениям о возможности существования других тел, населенных живыми существами.
Некоторые из этих идей имели долгую историю и разделялись, например, философами-герметиками – последователями мифического Гермеса Трисмегиста. Они обладали своей (хотя и небольшой) долей влияния и после Коперника, и даже после Джордано Бруно, то есть после конца XVI в. Именно тогда на Николая Кузанского стали ссылаться как на предшественника Коперника. Декарт цитировал его как автора идеи бесконечности мира, после чего его репутация прозорливого космолога стала укрепляться от столетия к столетию. Вряд ли у него были какие-то другие заслуги. Когда Николай писал на астрономические темы, он следовал традиционным представлениям о центральном положении Земли и порядке планетных сфер. Однако строительным материалом для истории служат репутация и известность, а не заслуги.
Николай действительно преуменьшил несовершенство Земли по сравнению с надлунными областями и фактически предпринял весьма неочевидный шаг в сторону принижения относительного совершенства Солнца. Он высказывал спекулятивные предположения, будто под его яркой оболочкой могут скрываться слои водянистых испарений и чистого воздуха, внутри которых, в свою очередь, может находиться центральная земля. С трудом верится, что такая точка зрения могла всерьез рассматриваться в XV в., а между тем и в XVIII в., и даже в XIX в. такие блестящие астрономы, как Александр Уилсон и Уильям Гершель, не смогли продвинуться дальше подобных соображений. Главное различие заключалось в том, что они избежали обвинений в ереси. Политические соперники Николая обвиняли его в пантеизме, и для защиты себя от этих обвинений он написал книгу «Apologia doctae ignorantia» (1449), где привел цитаты из святых отцов и христианских философов-неоплатоников, от которых он перенял часть своих воззрений. Как это ни странно, исходя из платоновских представлений о мире как о математической конструкции, он, похоже, пришел к совершенно противоположному выводу. Исходя из наблюдения, что в нашем опыте не встречается ничего математически точного – ни один объект не обладает правильной геометрической формой, Земля не является идеальной сферой и т. д., – он пришел к заключению о нереализуемости математической трактовки мироздания. Довольно сложно сделать из такого философа научного героя, хотя желающих было более чем достаточно.
ПУРБАХ, РЕГИОМОНТАН И ПЕЧАТНАЯ КНИГА
Бытует широко распространенное убеждение, что в середине XV в. астрономия претерпела внезапное возрождение, как будто бы только тогда, вместе с восстановлением многочисленных греческих текстов, астрономы сумели приумножить свое александрийское наследие. Эта иллюзия возникла благодаря изобретению книгопечатания, неожиданно превратившего копирование книг в относительно простую техническую операцию. Прямой результат этого заключался в следующем: репутация двух человек с удивительной быстротой затмила собой популярность тех ученых, пособия которых они переписывали. И Георг Пурбах, и Иоганн Мюллер сами являлись незаурядными учеными, входившими в это новое литературное движение, однако их собственные астрономические сочинения скорее продолжали, чем ниспровергали средневековую традицию.
Пурбах был австрийским ученым, унаследовавшим мантию почти столь же влиятельного астронома, первого профессора по этому предмету в Венском университете Иоганна Гмундена. Иоганн умер в 1442 г., до прибытия Пурбаха на место, но успел собрать большое количество бесценных манускриптов и инструментов, завещанных им университету. (Например, он самостоятельно отредактировал текст, посвященный альбиону, и у него был собственный экземпляр этого инструмента.) Пурбах получил в Венском университете степень магистра (в 1453 г.), однако и до, и после этого он много путешествовал и успел побывать во Франции, Германии и Италии. Он стал дворцовым астрологом сначала у короля Венгрии Ласло V, а затем у его дяди, императора Фридриха III. В Вене он преподавал античную литературу в новом гуманистическом стиле и там же завершил учебное пособие, благодаря которому стал известен целым поколениям студентов, – «Theoricae novae planetarum» («Новые теории планет»).
Иоганн Мюллер больше известен под именем Региомонтан, латинским названием Кенигсберга во Франконии – места, где он родился в 1436 г. Будучи не по годам развитым ребенком, он поступил в Лейпцигский университет в возрасте всего лишь одиннадцати лет. В 1450 г. Региомонтан переехал в Венский университет, где в январе 1454 г. получил степень бакалавра. В тот же самый год гораздо более взрослый Пурбах стал регент-магистром и начал читать лекции в Венском университете, а спустя два года к его исследованиям подключился и Региомонтан. Они совместно начали реализовывать свою программу наблюдений (планет, затмений и комет), тщательно отмечая астрологические значения увиденного. Их карьера получила новое развитие в 1460 г. после приезда в Вену кардинала Виссариона, посла папы в Священную Римскую империю, грека по происхождению, миссия которого заключалась в том, чтобы мирно разрешить спор, возникший у императора с его братом, и заручиться поддержкой в компании по освобождению Константинополя, захваченного турками в 1453 г. Помимо этого, он являлся горячим сторонником скорейшего развития западного интеллектуального движения посредством изучения греческой классической литературы и уговорил Пурбаха (не знавшего греческого языка) составить исправленное краткое изложение «Альмагеста». В 1451 г. Георгий Трапезундский перевел его с греческого на латынь, но этот перевод уступал по качеству латинскому переводу с арабского, сделанному в XII в. Герардом Кремонским. Пурбах опирался именно на эту версию перевода, которую он, по свидетельству Региомонтана, знал «почти наизусть», и успел написать примерно половину задуманного труда до своей смерти в 1461 г.
Региомонтан завершил эту работу в течение двух лет, хотя его труд, получивший название «Краткое изложение Альмагеста», оказался в печати только в 1496 г., двадцать лет спустя после его преждевременной смерти. Это сочинение имело много общего с широко используемой в Средние века версией под названием «Сокращенный Альмагест», но его качество оказалось значительно выше. Окончательная форма книги была, без преувеличения, лучшим из всех доступных комментариев к Птолемею и оставалась таковой вплоть до начала Нового времени. Забавно наблюдать, с каким удовольствием гуманисты поносили ранние средневековые компендиумы, полностью утратившие, по их мнению, чистоту оригинала.
В число работ Пурбаха входили небольшие трактаты, посвященные ранним инструментам, но, вне всяких сомнений, наиболее значительным его произведением стала «Theorica novae planetarum». В основу этой работы положена диссертация, представленная им для получения магистерской степени. Ее несомненная педагогическая ценность, выявившаяся в течение следующего столетия (или даже двух), привела многих исследователей к тому, чтобы приписать ей выдающуюся оригинальность. Она написана весьма складно, но ее правильнее было бы рассматривать как исправленную, уточненную и дополненную версию более ранней «Theorica planetarum» – типового текста, предназначавшегося для студентов факультета искусств. Строго говоря, существовало несколько очень близких по содержанию работ, распространяемых под этим общим названием, однако одна из них, написанная неизвестным автором начала XIII в., копировалась чаще, чем все остальные университетские учебные пособия по астрономии, за исключением «Трактата о сфере» Сакробоско. Существовало не менее четырех различных печатных редакций текста старой «Theorica», опубликованных до 1500 г., а позже появились и другие редакции, которые, очевидно, конкурировали с произведением Пурбаха за популярность, хотя в то время его работа считалась очевидным фаворитом. В течение первых двадцати лет этот трактат использовался в рукописных копиях, в 1474 г. его опубликовал Региомонтан, а затем его примерно шестьдесят раз редактировали, прежде чем он вышел из употребления в XVII в. Такова была сила печатного слова. На ил. 107 (в двух частях) показаны две типовые иллюстрации из новой
