хорошо, до тех пор, пока в мои сны не врывались произошедшие события, трансформировавшиеся в кошмары. Тогда приятная тяжесть руки Харда казалась мне неприподъёмной и придавливающей меня тяжестью тела Брэда. Я ерзала на месте, подсознательно помня, что рядом спит Томас и я не хочу разбудить его. Незаметно пыталась сбросить с себя его руку, принимая ее за своего врага. Щекочущее шею дыхание британца сквозь сон казалось мне мерзким и отвратительным сопением человека, который хотел воспользоваться мной. И я снова пыталась избавиться от присутствия неугодного мне человека, каждое слово и действие которого поднимали во мне волну ужасна и презрения. Вертела головой во сне, надеясь избавиться от непонятного пыхтения под ухом, стерев образ Брэда стоящий перед внутренним взором и преследующий меня даже во снах. Горячее и такое родное тело Харда, несколько часов назад послужившее мне успокоением и забытьем, словно принадлежало другому человеку и каждое незначительное соприкосновение его груди с моей спиной вызывало во мне дикое отвращение и неутолимое желание оттолкнуть этого чужака, вернув себе свободу. Я так боялась Брэда и события прошлой ночи еще были так свежи в моей памяти, что я принимала Харда за него. Горела желанием избавиться от его присутствия, лишь бы притупить этот клокочущий страх в груди и забыться крепким сном.
Иногда, когда мне удавалось заснуть, я бредила и металась по постели как в лихорадке, истекая потом на простынях от испытываемого страха и брыкаясь во сне, пыталась сбросить с себя невидимое существо, которое не давало мне дышать. Хард перекатился на другой бок и моя борьба с неосязаемым врагом его не коснулась. Мне совсем не хотелось просыпаться, смотреть в блестящие и полные тревоги глаза Томаса и объяснить причину своих кошмаров, просто потому что я не хотела говорить об этом. Пытаясь забыться сном, я повернулась на правый бок, обняла Тома за талию и прижалась к нему, дрожа всем телом. Зажмурила глаза как обычно делают маленькие дети, отгоняя свои страхи и задышала в такт дыханию британца.
На утро я проснулась разбитая с тупой головной болью. Отсутствующим взглядом осматриваю комнату и пытаюсь понять почему брюнета нигде нет. Взлохмачивая волосы, тру глаза и обернувшись в простыню лениво поднимаюсь с мягкой постели, заметив под ногами на полу свои разбросанные вещи, прикрытые футболкой Харда. Ее нахождение на полу наводит меня на мысль о том, что её хозяин до сих пор в пределах моего дома. Слышу доносившиеся звуки с кухни и улавливаю тонкие нотки ароматного кофе. Томас занимает положенное ему место на кухне только лишь потому что сам хочет этого, а не по моей просьбе. Он стоит спиной ко мне и кажется даже не замечает моего появления, но только легким движением головы в мою сторону выдает себя. Том выглядит бодро и спокойно для человека чья девушка прошлой ночью едва не подверглась насилию. Глядя на него, такого хозяйственного и заботливого, почти забываю, что я не его девушка. Я лишь средство для достижения цели, которое приглянулось обладателю всего чего он только пожелает. Как любимая и привычная вещица под рукой я подзадержалась в жизни Харда. Эта мысль отрезвляет и заставляет мой недавний порыв обнять Томаса со спины и прижавшись щекой наблюдать, как мой любимый готовит для меня завтрак, рассыпаться в пух и прах. Я молчаливо сажусь на стул и сверлю брюнета немигающим взглядом.
– Ты плохо спала. – Очень серьезно наблюдение, Хард! Особенно для человека, который ни разу не проснулся и не поинтересовался, что именно тревожит его спутницу по постели. Вот подходящее мне описание в жизни британца – всего лишь спутница, с которой он коротает дни и ночи. Раньше мы никогда не спали в одной постели просто так. Если и засыпали бок о бок только от усталости приправленного удовольствием, которое накрывало нас в моменты нашей близости. Вчерашняя ночь была единственной, когда я почти обнаженная спала рядом с Хардом. Просто спала. И ему ничего не было нужно кроме как лежать рядом и обнимать меня. Шальная мысль, пропитанная надеждой, что-то шевелит в моей груди и тепло расползается по все телу как от алкоголя.
– Почему ты не сказал мне, что вернул Брэду машину? – слова ударяются о широкую и мускулистую спину Харда и кажется, что проникают под кожу и впитываются в кровь. Он замирает около плиты без движений.
– Мы об этом уже говорили! – сдержанный ответ Томаса вибрирует по моему телу, вознамерив сбить меня с намеченного пути, разбив мою уверенность.
– Ты сказал, что это неважно! Мне кажется подобное тяжело назвать разговором. – Хард остается неподвижен. Ему не хватает ни смелости, ни духу, чтобы повернуться и лицом к лицу столкнуться с моим гневом, болью и нанесенным оскорблением.
– Потому что это неважно, Майя! – Томас рявкает и разворачивается на пятках, пуская в меня убийственные молнии, которые нейтрализуется и теряют свои силу сталкиваясь с холодным блеском моих глаз.
– Брэд считает иначе. Как выразился твой друг, – рябь отвращения пробегает по лицу Томаса, – ты вернул ему автомобиль, потому что всё, что ранее принадлежало ему, так или иначе попадает обратно в законные руки владельца. – Встаю со стула, поддерживая простыню как подол свадебного платья. Такая глупая и одновременно прекрасная мысль уязвляет меня и лишь усилием огромной воли я сохраняю леденящее, почти безразличное спокойствие. – И все девушки, которые участвовали в споре не по своей воле, а таких было достаточно, – карие глаза британца округляются как у ослепленного оленёнка на трассе, который тупо таращится на водителя не в состоянии сдвинуться с места, – после развлечений с тобой переходили Брэду. Да, да, твой друг мне все рассказал, – мой голос звучит расчетливо и надменно, словно я рассказываю давно известную мне историю, которую позабыли, но сюжет которой все также ранит сердце и причиняет боль. Я хочу причинить боль Харду! Хочу, чтобы он хотя бы раз в жизни, по-настоящему испытал то ужасное чувство, которое как крыса без разрешения селится в тебе и грызет изнутри! Даже несмотря на то, что благодаря Томасу со мной не случилось самого страшного, я хочу нанести ему болезненный урон. Откровенно говоря, Хард спешил не мне на помощь и появился он в нужное время в нужном месте не потому что я перестала ему звонить, а потому что его съедала ревность, как бы то, что принадлежит ему не попало в чужие руки. Стечение обстоятельств сделало Харда героем!
– Когда теперь придет моя очередь перейти другому? – Томас до скрежета зубов сжимает челюсти и желваки пульсируют под
