не проникает в мои закоченевшие конечности.
– Майя… – голос Томаса звучит издалека, словно между нами бесконечная пропасть. – Ты в порядке? – Конечно, я в порядке, Том. Ничего особенного, просто твоему другу загорелось поиметь меня. Вопрос британца оставляю без ответа. Я даже не могу заставить себя посмотреть на него. И только когда машина останавливается около моего дома, я падаю голос:
– Нет, я не хочу домой, – Хард оборачивается и всматривается в мое лицо, освещенное уличными фонарями, ожидая вердикта. На телефоне Тома прокладываю новый маршрут и снова замыкаюсь в себе, разглядывая темноту за окном.
Маленький дом, принадлежавший моей бабушке в котором она провела свою молодость – мое пристанище. Дорога была тяжелой и бесконечной. Из-за сильного ливневого дождя Томас следил за спидометром, не превышая скорости на мокрой дороге. Уютный домишко не претерпел изменений и предстал передо мной в том же виде, что и сохранился в моей памяти. Выскакиваю под проливной дождь и быстрым шагом прячусь от промозглых капель на веранде. Нахожу ключ под ковриком, открываю дверь и ступаю внутрь. Сухую и спокойную обитель. Хард заходит следом и закрывает дверь. Шум дождя на улице тонет в тишине дома и на меня накатывает усталость, поддерживаемая моими верными друзьями – злостью и болью.
– Скажи мне как ты? – голос Томаса звучит непозволительно громко, ударяется о стены и бьется о мою спину.
– Что сказать, Том? – расстегиваю куртку, но не снимаю. Частичка меня чувствуют защиту и покой, находясь в одежде брюнета. Другая часть меня желает сорвать ее с плеч и затоптать, забить ногами как злейшего врага. – Ты втянул меня в это. Все это началось с того дня, как ты подсел ко мне в столовой! Ты втянул меня в это, Том! – он отшатывается назад как от пощечины и смотрит на меня своими испуганными глазами маленького ребенка, который боится. Неужели он боится потерять меня? – Ты вернул ему автомобиль! Когда придет моя очередь? – испуг на лице Харда сменяется злостью и оскорблением.
– Ты могла отказаться. Но тебя взволновала сама мысль о том, что ты можешь управлять мной и держать в своих руках. – Томас надвигается на меня как грузовые тучи, затянувшие небо за окном, поглотив чистый лунный свет. – Ты потешила свое самолюбие, вбив себе в голову, что можешь контролировать меня. И что я, – Хард вплотную прижимается к моему телу, выбивая дух, – могу принадлежать тебе. – Второй раз за вечер моя ладонь совершает рукоприкладство и бьет Харда по лицу, оставляя красный след на щеке.
– Убирайся! – толкаю его в грудь и радуюсь, что смогла сбить британца с ног. – Уходи! Уходи! – из глаз брызжут едкие слезы и сквозь набежавшую пелену вижу смутный силуэт уходящего Харда. Дверь захлопывается. Мое сердце застывает в груди и перестаёт биться, а я почем то продолжаю жить без биения и пульсации куска мышцы в груди. Тупо смотрю на закрытую дверь, и продажное сердце шевелится под ребрами, как запуганное животное, когда я думаю о том, что останусь одна в этом доме наедине со своей болью. Без Харда! Я срываюсь с места и распахиваю настежь дверь. Прохладный ветер бьет в лицо и прищурив глаза, выбегаю на улицу под проливной дождь. Босиком по мокрому асфальту.
– Том! – порывы ветра уносят мой крик прочь и впечатываются в спину Харда, заставляя его обернуться. – Том. – Этого он точно никогда не услышит. Зато он видит меня, стоящую под дождем, босиком на холодном и мокром асфальте, с влажным от слёз и капель дождя лицом, с потерянным взглядом и безнадежно нуждающаяся в нём…
Хард подрывается с места, сгребает меня в охапку и заталкивает обратно в сухой дом, на ходу шепча мне на ухо, отчитывая как маленькое дитя за то, что выбежала в дождь на улицу, да и еще босиком. Томас впечатывает меня в стену, стягивая тяжелую от влаги кожанку и поддерживает за талию, а я, обвивая его ногами, сцепив их за спиной. Горячие губы Харда изучают мою шею и дрожащую грудь, стирая своими прикосновениями запах Брэда.
– Майя… – задыхаясь от эмоций Хард с перебоями дышит и шепчет мое имя, прижимаясь мокрой щекой к моей щеке и позволяя своим рукам разгульный образ жизни по моему телу, которое так мечтало о его прикосновениях.
– Том… – перебираю его влажные кудряшки, пока британец в нетерпении покрывает поцелуями каждый участок моего тела, до которого может добраться. Он держит меня за талию, а я словно ношей, висну в его объятьях, и кладет на постель. Хард застывает на месте. Избавляется от футболки и ползет ко мне, утыкаясь носом мне в шею, а я жадно цепляюсь за его плечи и ноготками скребу его кожу, оставляя красные полосы. Томас стягивает с меня шорты, оставляя в одном нижнем белье. Я извиваюсь под ним, не желая ни секунду ощущать расстояние между нашими телами. Хард подсовывает ладонь под спину и расстегивает застёжку лифа. Отбрасывает его в сторону и уткнувшись в ложбинку между грудей шумно вздыхает, и волна мурашек как электрический ток пробегает по телу. Я прогибаюсь в спине и обнимаю Тома за шею, чувствую его горячее и влажное дыхание. Он поднимает голову и долгим взглядом смотрит прямо мне душу. Ложится рядом, укладывает меня на правый бок, обнимает за талию и прижимается своей широкой грудью к моей спине.
– Сегодня я хочу спать рядом с тобой, Майя, – он зарывается лицом в мои волосы и вдыхает их запах. Его тяжелая рука лежит на изгибе моей талии, а ладонь прижита к ладони, словно стремится замедлить и успокоить мое сердцебиение. Наши соприкасающиеся тела наэлектризованы, напряжены и на грани взрыва и распада на частицы. Ровное дыхание Харда щекочет кожу. Его спокойствие и уверенность передаются мне, и я начинаю дышать размереннее. Накрываю ладонь Томас и прижимаюсь к ней подбородком. Хард целует пряди моих волос и подвигается еще плотнее, хотя это уже невозможно. Я лежу в его объятьях охваченная налетевшим умиротворением. А потом Том заботливо укрывает меня мягким пледом и долгожданное тепло проникает в тело. Но греет меня не клочок ткани, а присутствие Харда…
Глава 36. Майя
Хард в моей постели, у меня под боком – лучшее снотворное; его тяжелая рука на изгибе моей талии – лучше любого одеяла. Даже несмотря на то, что перед сном Том укрыл меня пледом, основное тепло исходило от его тела, а мирное дыхание у меня под ухом служило убаюкивающей мелодий. Я спала почти
