места недалеко от реки, где тоже могло встретиться золото. Когда эти запасы исчерпывались, то старатели шли дальше и искали драгоценный металл в расщелинах соседних скал. Но когда и это золото иссякло, тогда стали пробивать тоннели и шахтные стволы на склонах холмов.
Процесс добычи аллювиального золота был простейшим. Единственным инструментом был большой неглубокий, конической формы лоток, деревянный или металлический (батейя), который старатель держал обеими руками. Он заполнялся речным гравием с примесью кварца, в котором присутствовали частицы золота, и заливался с верхом водой. Затем лоток медленно вращали круговыми движениями, сливая понемногу воду с пустой породой, пока золото не осаждалось на дне и его можно было увидеть. Гравий редко залегал непосредственно на поверхности земли, его находили на различной глубине под слоем почвы, песка и глины. Повсюду в Минас-Жерайсе вся поверхность земли была испещрена оставшимися после добычи золота ямами, словно сотами.
По мере того как истощались запасы россыпного золота, в первой четверти XVIII в. методы добычи все более усложнялись. Начали применяться в основном желобы и гидравлические машины. В некоторых случаях воды реки запруживали или отводили в искусственное русло, чтобы облегчить добычу золота. В противоположность тому, что утверждается, в Минас-Жерайсе осуществлялась подземная добыча в шахтах, но это был особый случай. Дело было в том, что горные породы были рыхлыми и непрочными, но в первую очередь не хватало профессиональных специалистов. Португальцы значительно отставали от испанцев в горном деле, и подземные выработки в Минас-Жерайсе не идут ни в какое сравнение с шахтами Мехико и высокогорного Перу. Добытое золото изменялось по цвету от ярко-желтого до ржаво-серого и черного. Эта последняя разновидность называлась оуру-прету[9]. Золото, имевшее тусклый и грязный цвет, носило название ouro podre. Проба золота, добывавшегося в штате Минас-Жерайс, колебалась между 21,5 и 22,5 карата.
Когда известие об открытии богатейших месторождений золота в 1695–1696 гг. пришло в прибрежные поселения Бразилии, существовало только два пути в золотоносные районы Минас-Жерайса. Самый старый, по которому шли бандейрасы, вел из Сан-Паулу в верховья реки Сан-Франсиску. Его называли «главной дорогой сертана» (Caminho Geral do Sertao). Она шла вдоль реки Параиба, через горный массив Серра-да-Мантикейра и подходила к реке Риу-Гранди, а затем раздваивалась: в направлении реки Вельяс и Риу-Доси. Спустя несколько лет, самое позднее к 1700 г., появился дополнительный маршрут из небольшого порта Парати, в нескольких днях плавания от Рио-де-Жанейро. Его вскоре назвали «старой дорогой» (Caminho Velho), чтобы отличить от более прямой «новой дороги» (Caminho Novo), которая открылась несколькими годами позже. Она вела вглубь страны через труднопроходимую местность и после пяти дней продвижения соединялась у Пиндамонь-ангаба с первоначальным путем из Сан-Паулу. Эти две дороги вскоре слились в одну. Путешественнику требовалось 20 дней, чтобы добраться по ней до первых лагерей золотодобытчиков в регионе Риу-дас-Мортес. К слову сказать, старатели, отправлявшиеся из Сан-Паулу в районы добычи золота, не путешествовали от восхода солнца до заката – в полдень или в 2–3 часа пополудни они располагались на привал. Разбивали лагерь, охотились в буше и ловили рыбу в реке (если таковая была поблизости). Таким образом, в пути они проводили пару месяцев. Те, кто отправлялся из Парати, тратили на дорогу в среднем 3–4 недели.
Еще одна дорога, вскоре ставшая основной, проходила вдоль правого берега реки Сан-Франсиску, которая в то время служила границей между капитаниями Баия и Пернамбуку. К этой реке путь шел из небольшого порта Кашуэйра, центра района по выращиванию табака, поблизости от Салвадора. До реки Сан-Франсиску можно было добраться сухопутным путем из Пернамбуку и даже из Мараньяна. Все пути, проходившие по внутренним районам капитании Баия, сходились к реке Сан-Франсиску у лагеря Матиас-Кардозу. Затем дорога к местам добычи золота пролегала вдоль реки до впадения в нее на 160-й миле реки Вельяс. Здесь, в долине этой реки, располагались лагеря старателей, которые были связаны между собой густой сетью троп. В ближайшем горном массиве Серру-ду-Фриу и в долине реки Жекитиньонья были организованы, кроме того, аванпосты.
Несмотря на то что маршрут Кашуэйра – река Сан-Фран-сиску – река Вельяс был длиннее, чем путь из Парати и Сан-Паулу, он был довольно легким. По берегам Сан-Франсиску через каждые 5–6 миль встречались скотоводческие фермы. Местность уже не выглядела столь дикой, как прежде; имелись достаточные запасы воды. По этому маршруту могли перегонять скот и лошадей, в то время как по горным тропам из Парати и Сан-Паулу можно было передвигаться в основном пешком и редко на мулах.
В 1697 г. даже те, кто скептически воспринял новость о первых открытиях, наконец-то поняли, что запасы золота были несметными. Губернатор Рио-де-Жанейро Артур де Са в июне этого года в письме к королю сообщал, что прииски в Каэте «расположены во множестве вдоль подножия горного хребта, так что старатели склонны верить, что золота здесь хватит надолго». Почти каждый день начинали разрабатывать все новые и новые богатые месторождения на большой территории, где, казалось, в каждой речке, в каждом горном ручье можно было найти золото. Случилось то, что и должно было случиться: первопроходцам из Сан-Паулу был брошен вызов со стороны авантюристов и безработных, съехавшихся сюда со всей страны.
«Бродяги и подлые люди, в большинстве своем вышедшие из низов общества» – такими словами нелестно охарактеризовал пришельцев генерал-губернатор Баии дон Жуан де Ленкаштре.
Иезуит Антонил в своем классическом повествовании об этих днях процветания в Минас-Жерайсе описывал приезд эмигрантов в более учтивых выражениях: «Каждый год прибывают в страну толпы португальцев и иноземцев. Из городов и поселков, с плантаций и из внутренних областей Бразилии приезжают белые, цветные и черные переселенцы и нанятые жителями Сан-Паулу индейцы. Это смешение людей всякого рода и происхождения – мужчины и женщины, молодежь и старики, бедняки и богачи, дворяне и простолюдины, миряне, клирики и монахи разных орденов, многие из которых не имеют в Бразилии ни пристанища, ни монастыря, где они могли бы остановиться». И добавляет, что никто не следил за тем, кто и когда прибыл в район приисков. Эти люди жили в условиях анархии и подчинялись только местным правилам, которые были приняты для разрешения конфликтов, прежде всего в вопросах права владения золотоносным участком на берегу или в русле реки. За преступления никого не наказывали, руководствовались только правом личной мести, и потому было много убийств и воровства. Церковная власть тоже отсутствовала; епископы Баии, Рио-де-Жанейро и Пернамбуку никак не могли прийти к согласию о сферах юрисдикции в этом не нанесенном на карту регионе с неопределенными границами. Более того, многие старатели кочевали с места на
