за высокую цену всем путникам, которые были вынуждены раскошелиться за отсутствием иных предложений. В результате родилась поговорка, что все, кто перешел через массив Серра-де-Мантикейра, оставили или похоронили там свою совесть.
После того как снова в начале XVIII столетия поднялся невиданный вал эмиграции, было подсчитано довольно точно, что в горной отрасли, сельском хозяйстве и торговле в 1709 г. в Минас-Жерайсе было занято около 30 тысяч человек. Согласно другим оценкам того времени, цифры колебались в пределах от 6 тысяч до 60 тысяч человек. Но Антонил, который говорит о 30 тысячах, опирается на достоверные сведения, которые он получил от людей, посещавших районы добычи золота. Некий португалец Симан Феррейра Машаду в своей книге «Triunfo Eucaristico», вышедшей в 1734 г., приводит немыслимую оценку численности эмигрантов. Он пишет, что «половина Португалии» эмигрировала в районы приисков. Согласно другим данным отдельных исследователей той эпохи, между 1705 и 1750 гг. не менее 800 тысяч человек прибыло в Минас-Жерайс. Это выглядит явным абсурдом. Принимая во внимание количество и средний тоннаж португальских торговых судов, весьма сомнительно, чтобы за год из Португалии эмигрировало более 5–6 тысяч человек. Более вероятным представляется, что во времена золотой лихорадки ежегодно покидало страну 3 или 4 тысячи португальцев. Но даже и это количество было значительной потерей населения для такой небольшой страны, как Португалия. Тем более что это были работоспособные люди. В любом случае их отъезд был довольно тревожным явлением. Поэтому в марте 1720 г. был принят королевский указ, резко ограничивающий эмиграцию в Бразилию. Отныне, чтобы уехать, эмигранту требовалось получить государственный паспорт. Конечно, этот указ соблюдался не всегда, но теперь ежегодное число отъезжающих не превышало 2 тысяч человек.
Первые лагеря горных рабочих, даже когда они стали превращаться в поселки, представляли собой импровизированные постройки самой простой конструкции. Стены домов были глинобитные с деревянным каркасом, пол – земляным; это были так называемые мазанки (pau a pique). Крыши были из тростника, пальмовых листьев или соломы. По мере роста благосостояния стены начали штукатурить как внутри, так и снаружи. Появились деревянные или каменные полы, а крыши стали покрывать черепицей, к домам пристраивали веранды. Сформировался своеобразный классический стиль колониальной архитектуры. Развитие его шло медленно, и в 1711 г. существовал всего один барочный дом с черепичной крышей в Оуру-Прету, одном из старейших и богатых городских поселений.
Методы ведения сельского хозяйства были примитивными. Господствовала разновидность подсечно-огневого земледелия. Плуг был неизвестен, имеются редкие упоминания о штыковых и совковых лопатах. Основными сельскохозяйственными орудиями были топоры, резаки, ножи и мотыги. В результате деятельности человека первобытные непроходимые леса, занимавшие большую часть территории Минас-Жерайса, были в значительной степени сведены.
Среди домашних животных преобладали свиньи и куры. Со временем возникли скотоводческие ранчо, но местные жители продолжали зависеть от импорта мяса из Баии и, в меньшей степени, из Сан-Паулу. Лошадей имели только богатые поселенцы и чиновники, ослов и мулов в качестве вьючных животных начали использовать, только когда дороги стали более проходимыми. Все грузы переносили на себе негры и индейцы.
Горнодобывающий регион был разведан, заселен и освоен с удивительной скоростью. Основные лагеря в Рибейран-ду-Карму, Оуру-Прету и Сабара к концу столетия превратились в процветающие поселения. Их примеру последовали Катас-Алтае, Виладу-Принсипи и другие лагеря, которых было слишком много, чтобы можно было упомянуть их все. Одним из основных признаков постоянного поселения была часовня, которая отличалась от остальных зданий только по своему назначению, и она первой удостаивалась черепичной крыши. Одновременно в поселениях открывались небольшие лавки (yendas). Какое строение возводить в первую очередь – часовню или лавку, решали как в той загадке: что было раньше, курица или яйцо. Во всяком случае, скопления лежавших близко друг от друга лагерей горнорабочих со временем образовывали город. Эти первоначальные ядра городской застройки связывали между собой длинные извилистые улицы, иногда с крутыми ступенями, которые то поднимались на вершину холма, то сбегали в долину. Эта свободная планировка, которая сохранилась до наших дней, характерна для таких городов, как Оуру-Прету, Сабара и Сан-Жуан-дел-Рей, где некоторые кварталы (bairros) называются по именам первых поселенцев. Как, например, квартал Антониу-Диас в Оуру-Прету.
В первые бурные годы золотой лихорадки застолбить участок с месторождением золота (data) было далеко не легким делом. Богатые и могущественные искатели золота, которые располагали большими отрядами вооруженных рабов, часто захватывали участки у тех старателей, которые были беззащитны перед ними. Тем более если им сопутствовала удача и золотоносная порода давала много драгоценного металла. И тогда ни Бог, ни закон не мешали негласным владыкам вершить произвол и насилие. Для предотвращения злоупотреблений и решения спорных вопросов губернатор Рио-де-Жанейро в марте 1700 г. предложил на рассмотрение проект Горного кодекса. С небольшими изменениями и дополнениями этот кодекс был принят короной пару лет спустя и оставался в силе вплоть до окончания колониальной эпохи.
Согласно основным положениям кодекса, тот человек, который первым открыл месторождение золота в каком-либо месте, имел право выбора первых двух участков. Третий участок отходил короне, а четвертый – представителю короны (Guarda-Mdr). Каждый участок имел площадь в 30 квадратных саженей (braqa, или 6 футов). Все остальные участки распределялись по жребию; демаркация границ проводилась в соответствии с количеством рабов-работников, нанятых старателем; на каждого раба приходилось две квадратные сажени. Участок короны немедленно продавался на аукционе покупателю, который собирался разрабатывать месторождение на собственные средства. Деньги от продажи шли в королевскую казну. Когда все участки были распределены, их можно было покупать, продавать, обменивать или объединять по взаимному согласию владельцев. Антонил замечает, что эта система зачастую зависела от капризов судьбы: «Один золотоискатель добывал много золота с нескольких квадратных саженей, а другой получал очень мало с участка во много саженей. Некий человек за 125 унций продал свой участок, с которого покупатель получил 224 фунта золота». За распределение участков отвечал представитель короны, в помощь которому выделялись королевские чиновники, получавшие свою долю прибыли за труды. Существовало несколько районов, где участки не были официально распределены, и месторождения золота принадлежали тому, кто начал их разрабатывать первым. Это были прииски в Минас-Жерайсе в районе Оуру-Прету, которые дали название всему региону Серра-ду-Эспиньясу и окружающим территориям. Границы были большей частью не определены или намечены приблизительно на существующих картах. Никто не представлял, на какую часть этого региона распространяется власть генерал-губернатора Баии, а на какую – губернатора Рио-де-Жанейро и южных капитаний.
Во время посещения горнодобывающего района Артур де Са назначил несколько чиновников, чтобы они следили за тем, как соблюдаются интересы короны при сборе королевского налога кинтос, выставляли на аукцион участки и конфисковывали контрабандные товары,
