против общего врага в Кордове; неужели только потому, что он сделался «поленом дров для ада» (мы бы сказали: басурманином). А испанец с своей стороны надеялся, что союз с арабом, который все же оставался поклонником ислама, несколько поднимет его в глазах остальных мусульман, уже не говоря о значении ожидаемой поддержки деньгами и солдатами. Таким образом, он с жадностью ухватился за это предложение; договор был заключен, и вскоре Ибн Хафсон, получивший подкрепление в лице севильских вспомогательных войск, снова угрожающе стоит лицом к лицу с эмиром. Абдулла, как и прежде часто удерживаемый от смелого решения частью силою обстоятельств, частью слабостью характера, согласился на заключение мира. В 288 (901) г. был заключен договор: но уже в следующем, 289 (902) г. снова вспыхнула вражда. Сначала Кордова была в опасности, но «сила вещей» и на этот раз оказалась могущественнее воли человека. Как бы то ни было, а соединение испанцев Ибн Хафсона с йеменскими арабами было неестественно. Жители Серрании восстали, чтобы прогнать арабов из Испании, а теперь им приходилось считать их же самыми важными союзниками; но если уже на то пошло, то из арабов все же следовало отдать предпочтение Омейядам перед йеменцами, которые более других были виновны в пролитой в Севилье крови ренегатов; с другой стороны – войска Ибрахима ибн Хаджжаджа считали позором сражаться под начальством испанского отщепенца. При таком недоброжелательстве неудивительно, что союзники еще в том же году потерпели поражение при Эстене, благодаря чему Кордова до поры до времени была обеспечена от их нападения. Но важнее было принятое в то же время Ибрахимом решение отказаться от союза с Ибн Хафсоном. Дело в том, что один из сыновей Ибрахима попал в руки кордовцев, но, по совету Бедра, одного из наиболее уважаемых офицеров, не был казнен; за его освобождение Ибрахим согласился расторгнуть союз с христианином и заключить мир с эмиром. Правда, эмиру за это пришлось признать его наследственным, хотя и платящим дань, властителем Севильи и Кармоны с их обширною областью, но все же оставалась та неоценимая выгода, что все мелкие князьки между Альгесирасом и Ниеблой, которые до сих пор пользовались защитой могущественных йеменцев против вторжения кордовских войск, теперь также были вынуждены по-прежнему уплачивать подати Омейяду.

По мере возрастания доходов он был в состоянии увеличивать войско и, благодаря этому, снова подчинять своей власти, один за другим, непокорные округи. А о том, чтобы сделать арабов в Хаэне и Эльвире безвредными для эмира, позаботился сам Ибн Хафсон: со времени их большого поражения в 279 (892) г. прекратилось господствовавшее прежде в их среде согласие, Саид ибн Джуди пал в 284 (897) г. жертвой мести другого вождя, жена которого увлеклась этим арабским донжуаном IX столетия, и с тех пор остатки некогда столь могучей аристократии стали растрачивать свои, и без того небольшие, силы совсем по-арабски: в бесконечных и бесцельных распрях, благодаря чему они лишились всякого влияния на судьбы страны. И нам ничего не известно о каких-либо попытках с их стороны принять участие в дальнейшей борьбе; теперь дело шло еще только об Ибн Хафсоне и его приверженцах. Кроме Эльвиры, которая уже с 280 (893) г. покорилась правительству, в 290 (903) г. Хаэн снова был взят войсками Абдуллы, затем в 292 (905) г. сам Ибн Хафсон был разбит недалеко от этого города, а в 294 (907) г. Арчидова снова была вынуждена платить дань. Правда, что, несмотря на все это, дело подвигалось очень медленно; ни отталкивающая личность Абдуллы, ни подозрительный и чересчур осторожный характер его политики не позволяли несколькими сильными ударами добиться решительного успеха. Так междоусобная война, начавшаяся тридцать четыре года тому назад, еще продолжалась в 300 (912) г.; правда, что из состояния бурного она перешла в скрытое, но какая-либо перемена личностей или обстоятельств (хотя бы, например, иное поведение Севильи) могла каждое мгновение возбудить ее с новой силой. При таких обстоятельствах в октябре (сафаре) этого года умер эмир Абдулла.

Между этим наименее привлекательным из всех испанских Омейядов и другим, во всем остальном отличающимся от него властителем магометанского Востока – Аббасом Великим, есть в одном отношении поражающее сходство. Как и тот, Абдулла из простого подозрения устранил собственных сыновей; в 277 (891) г. погиб Мухаммед, в 282 (895) г. Мутарриф – оба жертвою отцовской подозрительности, оба случайно, в одном возрасте – 27 лет; и подобно тому, как Аббас искал утешения мучений совести в том, что он окружил нежностью оставшегося после убитого сына ребенка и назначил его наследником, вопреки всем другим, имевшим на это право, так и Абдулла всеми способами оказывал, с ранней молодости, предпочтение перед всеми другими членами семьи сыну Мухаммеда – Абдуррахману, родившемуся 23 рамадана 277 г. (7 [8] января[407] 891 г.), ровно за три недели до насильственной смерти отца, – и задолго еще до своей смерти велел присягнуть ему как наследнику своей власти. Разница только в том, что этому повелению суждено было послужить более ко благу страны, чем впоследствии в злосчастной Персии. Абдуррахману тогда едва только минуло 22 года; и если, несмотря на это, из большого числа Омейядов при смерти Абдуллы никто не явился оспаривать престол у юного наследника, то это указывает на значительное доверие, которым он уже пользовался благодаря личным качествам. И в самом деле, это был переход от черной ночи к ясному светлому дню, от бессердечного и лицемерного ханжи, от коварного и трусливого, но при этом не останавливавшегося ни перед каким преступлением тирана к царственному юноше, который в хитрости и лукавстве не отставал от своего деда, но своею смелостью, энергией и соединенною с острою проницательностью и последовательностью поступков напоминал своего могучего предка Абдуррахмана I. И особенно привлекательна эта блестящая личность тем, что она чиста от пятен, искажающих образ основателя власти Омейядов в Испании. Правда, что нам всегда иначе представляется образ великого властителя Востока, чем могучая личность Карла или Фридриха Барбароссы; но никогда глаз поэта, одаренного историческим чутьем, не улавливает эту разницу более тонко, чем Балмер Скотт, в знаменитой сцене его «Талисмана»[408], где он гораздо более метко, чем Лессинг, дает характеристику Саладина, противопоставляя его Ричарду Львиное Сердце. Английский король, во время дружеского свидания со своим великим противником, показал свою богатырскую силу тем, что разрубил пополам мечом железную жердь; тогда султан положил тонкое покрывало на лезвие своего тонкого дамасского клинка и с такою силою и ловкостью в воздухе провел его через легкую ткань, что разрезал ее пополам. Совершенно не прибегая к бесчестным

1 ... 145 146 147 148 149 150 151 152 153 ... 228

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу История ислама. Т. 3, 4. С основания до новейших времен - Август Мюллер бесплатно.

Похожие на История ислама. Т. 3, 4. С основания до новейших времен - Август Мюллер книги

Мухаммед. Жизненный путь и духовные искания основателя ислама. 571—632 - Мухаммед Эссад Бей - Прочая религиозная литература
Сатанизм для интеллигенции - Кураев Андрей Вячеславович "протодиакон" - Религиоведение
Письма - Екатерина Сиенская - Европейская старинная литература / Прочая религиозная литература
Исламоведение - Э. Кулиев - Религиоведение
Завтрашний Бог. Величайший духовный вызов - Нил Дональд Уолш - Прочая религиозная литература / Эзотерика
Гармония преображения - ПАВЕЛ Григорьевич Деркульский - Прочая религиозная литература / Ужасы и Мистика
История Адама и Евы - Вячеслав Леонидович Садомский - Исторические приключения / Менеджмент и кадры / Прочая религиозная литература
Туринская плащаница - Линн Пикнетт - Религиоведение
Бегство из пламени огня - Алден Томпсон - Религиоведение
АУМ-ТАТ-САТ - Геннадий Анатольевич Федоров - Прочая религиозная литература / Эзотерика

Оставить комментарий