собой.
– Если вы имеете в виду мою работу… – начала я, но он перебил.
– Я имею в виду ваше увлечение мистером Эшфордом, – его голос был низким, почти змеиным. – Вы думаете, что знаете, кто он такой?
Я промолчала.
– Вы не знаете, – продолжил он, наклоняясь вперёд. – Он всегда был склонен к излишней импульсивности. Роуз тоже думала, что знает его. И посмотрите, что с ней стало.
– Что вы имеете в виду? – спросила я, чувствуя, как мои пальцы вцепляются в ткань юбки.
– Она была яркой, как звезда. И, как звезда, она сгорела, – его слова звучали как обвинение. – Я не хочу, чтобы вы повторили её судьбу.
– Джулиан не виноват, – сказала я, удивившись собственной смелости.
– Не виноват? – он усмехнулся, его улыбка была мрачной и пугающей. – Вы так уверены?
Я замерла, ощущая, как его слова словно проникают в мою душу.
– Что вы знаете о «Коде Шекспира»? – спросил он внезапно, сменив тему.
– Это часть моей работы… – начала я, но он снова прервал меня.
– Это не просто академическое исследование, мисс Снигирёва. Это ключ, который может открыть двери, которые лучше оставить закрытыми.
– А почему вы так боитесь, что эти двери откроются? – спросила я, глядя ему прямо в глаза.
Его лицо стало твёрдым, как камень.
– Потому что некоторые тайны лучше оставить в прошлом, – сказал он, его голос стал почти шёпотом. – В противном случае вы рискуете разрушить всё.
Осенний туман
Мы шли молча, спеша скрыться от дождя, который перешёл в затяжной ливень. Осенний ветер рвал листья с деревьев и бросал их нам под ноги, словно зная о нашем внутреннем шторме. Джулиан шёл впереди, его пальто развевалось за ним, а руки сжаты в кулаки так крепко, что даже сквозь ткань было видно, как напряжены его мышцы. Я шла следом, чувствуя, как эмоции, страх и желание сливаются в единый поток, подгоняемый стихией.
Его квартира встретила нас тихим полумраком. Свет настольной лампы мягко освещал книжные полки, где громоздились тома в кожаных переплётах. Аромат травяного чая окутывал пространство, смешиваясь с чем-то ещё – едва уловимым запахом Джулиана, который я не могла описать, но который так легко стало узнавать. Этот запах, как и всё остальное здесь, был частью его самого.
Джулиан закрыл дверь, но не заговорил. Я наблюдала за ним, зная, что слова сейчас лишние. Он выглядел так, словно что-то сдерживало его на грани, готовое сорваться в любую секунду. Его взгляд был глубоким, будто тёмное озеро, которое зовёт утонуть в нём.
– Анна, – он произнёс моё имя медленно, почти с благоговением. Его голос был низким, и я почувствовала, как он проникает глубоко внутрь, вызывая дрожь.
Он шагнул ближе, сокращая расстояние, которое вдруг показалось невыносимым. Его пальцы коснулись моего лица – мягко, но решительно. Затем его рука скользнула вниз, очертив линию моей шеи и остановившись на плече. Я знала, что должна что-то сказать, но слова застряли в горле.
– Это мой выбор, – наконец прошептала я, чуть запрокинув голову, чтобы встретить его взгляд. – Я хочу быть рядом. Несмотря ни на что.
Его губы дрогнули, словно он хотел ответить, но вместо этого он потянулся ко мне. Когда наши губы встретились, поцелуй был жадным, страстным, будто мы наконец перестали сопротивляться. Его руки обхватили мою талию, притягивая ближе, а я ощутила, как его дыхание становится всё более неровным.
– Ты даже не представляешь, как сильно я тебя хочу, – пробормотал он между поцелуями, его голос был хриплым, а руки скользнули к моим бокам, замирая на мгновение, будто он боялся пойти дальше.
Я чувствовала, как его пальцы касаются кожи, как его тепло заполняет меня. Мои пальцы зарылись в его волосы, ощущая их мягкость, а его губы опускались ниже – по линии шеи, к ключице. Наши тела были так близко, что я слышала стук его сердца, такой же бешеный, как мой собственный.
Он поднял меня на носки, и наши дыхания слились в единое целое. Напряжение между нами росло с каждой секундой, каждое движение приближало нас к границе, которую нельзя было переступить безвозвратно.
Но внезапно он остановился. Его тело напряглось, как струна, готовая порваться, но он сделал шаг назад. Его лицо, обычно спокойное и уверенное, теперь было искажено внутренней борьбой.
– Нет… – его голос звучал так тихо, что я едва услышала. – Нет, я не могу. Ты заслуживаешь большего. А не… вот так. Не в гневе, не в страхе. Не сейчас.
Я смотрела на него, сбитая с толку, чувствуя, как разочарование и смущение охватывают меня. Но в глубине души я знала: он сделал это не потому, что не хочет меня, а потому, что боится навредить.
– Джулиан… – начала я, но он покачал головой, словно не желая слышать мои слова.
– Мне нужно время, Анна, – сказал он, глядя на меня так, будто я была единственным светом в его мире. – Время, чтобы понять, как тебя защитить. От них, от меня… От всего.
Он опустил взгляд, словно не мог больше выдержать моего молчания. Я шагнула ближе, но не осмелилась коснуться его. Всё внутри меня кричало, что я должна что-то сказать, сделать, но вместо этого я стояла, поражённая его словами.
В этой тишине я поняла, что он действительно боится. И не за себя, а за нас.
Шаг назад
Утро началось с предчувствия. Тонкого, почти неуловимого ощущения, будто мир сдвинулся с места, а я осталась стоять на краю этой перемены. Университетский двор утопал в золотистых листьях, ветер гнал их вдоль мощёных дорожек, создавая иллюзию вечного движения. Но я, входя в здание, ощущала статичность, неподвижность, особенно между мной и Джулианом.
На лекции он был самим собой – обаятельным, увлечённым, виртуозным рассказчиком. Его слова увлекали студентов, но я чувствовала, что они больше не предназначены мне. Мы не обменялись взглядами, не обмолвились шуткой – словно всё, что было вчера, теперь не существовало.
«Это из-за Роуз?» – спрашивала я себя, сидя на заднем ряду.
